Читать интересную книгу Сильные - Олди Генри Лайон

Топот. Топот копыт.

Я вскочил. Нюргун был уже на ногах. И Зайчик тоже. Вершины гор окрасились алым, за ними разгоралось золотое сияние. С запада к нам неслись всадники. Много, много, очень много. Сколько? Не знаю, не считал.

Кони: гнедые, вороные, пегие, в яблоках.

Перекованные. Все перекованные.

Всадники: голые по пояс, в ровдужных рубахах, в распашных кафтанах.

Боотуры. Все – боотуры.

Ближе, ближе.

Земля дрожит. Сильней дрожит. Еще сильней.

К нам скачут.

Убивать скачут.

Нас убьют.

Нет. Мы убьем.

Часть пятая

Семейная сага

Пролог

Земля раскололась под утро, в ту смутную пору, когда небо бледнеет, как трус при виде ножа, рассвет прячется за горами, а ночь топчется на мягких лапах, решая: уйти или чуто́к задержаться?

Вот и Бэкийэ Суорун все не мог решить: выбираться ему из юрты по малой нужде, или поваляться под теплой шкурой, пока не прикрутило под завязку? В итоге мочевой пузырь-боотур победил лень, и Суорун с шумным сожалением оставил нагретую берлогу. Косолапой рысцой он добежал до зарослей ольховника, плохо различимых в предутренней мгле, и с облегчением зажурчал. А когда наладился стряхнуть последние капли, тут и тряхнуло, да весь мир и не по своей воле. Бранясь хриплым шепотом, похожим на грай стаи ворон, Суорун заморгал единственным глазом. На востоке вспухал горб кровавого зарева, и в первый миг адьяраю почудилось: солнце! Восход, что ли? Нет, для восхода рановато. Кто-то из-под земли лезет, коротким путем. Нам ли не знать? Суорун и сам не раз, не два спрямлял дорогу подобным способом. Гость заявился? Надо бы глянуть, что за гость…

Сунув два пальца в рот, адьярай свистнул Оборотня.

– Чего свистишь? – мрачно спросили из урасы, стоящей по соседству. – Ни свет ни заря, а он прямо в ухо щебечет… Всю удачу высвистишь!

Бэкийэ Суорун задумался: отвечать или промолчать? Ответишь – свары не избежать. С этими гордецами, небесными айыы, всегда так: слово за слово – вот уже и перебранка, а там и до драки рукой подать… Но тут Оборотень, выломившись из сумерек, с треском разворотил копытом берестяную стену урасы, и благие намерения Суоруна пошли прахом. Айыы полез наружу из порушенного жилища, слово зацепилось за слово, а Оборотень смущенно ржал и притворялся серой мышкой. Всем хорош скакун: в Нижнем мире на шести ногах бегает, в Среднем – на четырех, а что копыта из железа, так зато видит плохо, особенно с утра. Ну, споткнулся, бывает. Не бывает? Бывает, говорю. Как не бывает? Это мой конь колченогий? Это твой конь, и ты, и почтенная мать твоя, с пятью колодками на полутора ногах…

Трудно объясняться с заносчивым айыы!

К счастью, айыы тоже заметил зарево на востоке:

– Айда?

– Айда!

– Кого там принесло?

– А кого бы ни принесло!

Сразу «айда» не получилось. Треск земли, а в особенности рассвет, полыхнувший до срока, разбудили многих. Отовсюду валили дурные спросонок боотуры, лезли с расспросами. Выяснив, в чем дело, свистом и гиканьем звали коней, желая присоединиться – каждому хотелось всласть поглазеть на новеньких. Ватага быстро разрасталась, а когда наконец выехали, зарево успело погаснуть, и отряд потерял направление. Виня друг друга, а пуще всех – Бэкийэ Суоруна, всадники кругами мотались по аласу и переругивались, пока и в самом деле не рассвело.

– Вон они!

– Вон!

– Во-о-о-он!!!

Новеньких оказалось пятеро: три боотура и две…

– Женщины?

– Женщины!

– Человеки-женщины!

– Эй, вы зачем баб с собой притащили?

Передовые даже коней от удивления придержали: женщины? на состязания?! Вовремя, кстати, придержали. Троица пришлых боотуров встала спинами в круг, кулаками наружу. Вот-вот кулакам на смену придут мечи да копья! Ну да, когда на тебя толпой несутся – волей-неволей в доспех обрядишься…

Вспомнив, как встречали его самого, Бэкийэ Суорун поспешил крикнуть:

– Уруй!

– Ну, уруй, – согласился тот боотур, что мордой посмазливей.

Он был не слишком приветлив, но Суорун гнул свое:

– Добра вам полные ладони!

– Да будет стремительным ваш полет! – подхватила ватага.

– Да расширятся ваши головы!

К счастью, опасное пожелание пропало втуне: головы гостей усохли, а вслед за головами – и их владельцы. Всадники гарцевали поодаль, хохоча в полный голос, и боотуры-гости, видя, что опасности нет, отложили доспехи на потом.

– Вы на состязания?

– Какие еще состязания?

Айыы, удивился Бэкийэ Суорун. Смазливый – точно, айыы! Младший, раненый – вроде, тоже. Вот ведь чудеса: солнечные айыы из-под земли лезут, коротким путем!

Третий гость равно смахивал и на айыы, и на верхнего адьярая. Здоровенный, голый; темней грозовой тучи. Лицо осунулось, вытянулось – оно словно плавилось от внутреннего жара. Лоб избороздили морщины, глаза запали; ниже набрякли сизые мешки. Тело блестело от пота, в лучах восходящего солнца казалось, что боотур отлит из металла. А ведь оно не жарко, по утру-то! Лихорадит беднягу, что ли? Вон, дрожит, зубами лязгает, за грудь держится. И дышит сипло, с натугой…

– Состязания!

– За невесту!

– Победа или позор!

– Я победю!

– Я!

– Я!!!

– Кто невеста? – без особого интереса осведомился смазливый.

Возникла заминка. Похоже, ватага забыла, за кого состязается. Но Бэкийэ Суорун все прекрасно помнил:

– Дочь Сарын-тойона!

– Кто?!

– Прекрасная Туярыма Куо!

– Точно!

– Жаворонок!

– Красавица Жаворонок!

– Наша красавица!

– Ваша? – смазливый чуточку подрос. – Кэр-буу!

– Наша!

– Моя!

– Нет, моя!

– И где же она, ваша Красавица Жаворонок?

– Хыы-хыык! Гыы-гыык!

– Хо-хо-хоо!

– Дома, с отцом!

– Где же еще?!

– Точно дома?

– Точно! Точнехонько!

– А может, ее Уот Усутаакы похитил? Может, она в плену?

Адьярай задумался. Обычно память не подводила Суоруна, но сейчас он пребывал в замешательстве. Вопрос был с подковыркой, ответишь невпопад – на смех поднимут. А ведь верно! Прав смазливый! Эге-гей, Бэкийэ Суорун, как ты мог забыть?!

– Молодец, дьэ-буо! Умный! В плену она.

– А вы тогда что здесь делаете?

– Состязаемся!

– За что состязаетесь?!

Это уже не смазливый – младший спросил, раненый. Он баюкал правую руку левой, но не спросил, а прямо-таки рявкнул:

– За что?

– За то, кто спасать ее поедет!

– Из плена выручать!

– Кто победит – тот и лучший!

– Тот спасет!

– С Уотом схватится, буо-буо!

– Туярыму Куо из плена вызволит!

– Уота побьет, ее замуж возьмет!

– Я побью!

– Я возьму!

– Вы тоже женихи?

– Состязаться приехали?

– Нет.

И так смазливый это сказал, что ватага онемела.

– Почему? – не сразу нашелся Суорун. – Боитесь? Нас боитесь?

– Нет.

– Женатые уже?

– Холостые.

– Так в чем дело?!

– Мы же не знали, что вы тут состязаетесь, – смазливый говорил тихо, вежливо, но Бэкийэ Суоруну вдруг захотелось навернуть его колотушкой по темени. – Вы бы предупредили, что ли? Мы бы тогда не стали спасать дочь Сарын-тойона. Мы бы вас обождали…

– Обождали, кэр-буу?!

– Ну да. Если б мы знали…

– Вы что, спасли ее? Уже?!

– Вот беда, правда?

– И где она?!

– Разуй глаз! – вызверился младший. Во рту его блеснули клыки, и немаленькие такие клыки. – Вот она, сестра моя! Вот она, Туярыма Куо!

И выставил вперед девушку, которая пряталась у него за спиной.

Что тут началось!

– Уруй!

– Уруй!

– Лучшая!

– Лучшенькая!

– Красавица наша!

– Моя красавица!

– Нет, моя!

– Невеста!

– Женюсь!

– Я женюсь!

– Нет, я!

– Состязания!

– Состязания!

– Со-стя-за-ни-я! Со-стя-за-ни-я!

– Чтоб вас, басах-тасах! – грязно выругался смазливый. – Бабат-татат! Никто никуда не едет! Никто никого не спасает! Никто ни с кем не состязается! Поняли? Разъезжайтесь по домам…