– Нина, – сквозь смех советовал какой-то доброхот, – иди сама сдавайся, пока внука под статью не подвела!
Другой остряк тряс напильником и рекомендовал спилить лишние два грамма с брюха несчастного дрона – мол, какое-то оно у него слишком толстое.
Я зевнул. Вряд ли здешние доморощенные аналитики правы насчет причин этого на первый взгляд не самого умного решения. Защититься от несанкционированных съемок можно проще, тем более что обязательная регистрация беспилотников все равно не даст стопроцентной гарантии. Нет, скорее всего, кому-то понадобилось уничтожить авиамоделизм. Это ведь не только забава для детишек, чтобы они не курили спайсы и не сидели до одури по соцсетям, а и кузница кадров для авиации. Как раньше из ракетомоделизма приходили энтузиасты в космическую отрасль. Ракетомоделизм уничтожили пятнадцать лет назад, а для полной гарантии заодно утопили орбитальную станцию «Мир», и теперь ракеты падают несколько чаще, чем хотелось бы. Значит, очередь потихоньку дошла и до самолетов – лет через пятнадцать начнут падать уже они. Интересно, что планируется утопить для усиления эффекта?
Казалось бы, ну сколько приходило в космическую отрасль из ракетомоделизма и сколько приходит в авиацию из авиамоделизма? Совсем немного, от силы проценты. Все правильно, если считать вообще всех. Но если только тех, кто пришел туда не за повышенной зарплатой, не потому, что предприятие рядом с домом, а бить баклуши лучше поближе, и не пристроен родней на теплое место, а энтузиастов своего дела – получится, я думаю, не меньше трети, если не половина. Именно они и должны составлять основу, на которой держится вся отрасль, и это прекрасно понимали в Советском Союзе. «От модели к планеру, от планера к самолету» – слышали такое? Этот алгоритм помог советской авиации с нуля подняться до мировых высот. А без него может происходить только процесс спуска обратно, что мы и видим.
Вот только энтузиасты – очень неудобные люди для «эффективных менеджеров», ибо болеют за дело и, значит, не очень управляемы и мешают грести под себя. Я это знаю, ибо сам до недавнего времени был именно энтузиастом. Причем история с кольцом не запустила процесс прощания с идеалами, а лишь поставила в нем последнюю точку.
Хорошо, что у меня здесь нет детей. Да и самого меня тут через пятнадцать лет наверняка не будет, подвел я итог и начал размышлять о том, в какой последовательности и за сколько заходов переправлять на Запятую то, что курьеры интернет-магазинов скоро натащат в мою квартиру.
Глава 18
Дороги у нас только водные
Море волновалось все сильнее. В первую зиму на острове я даже такую погоду, как сейчас, назвал бы штормом. Во вторую – сильным волнением, во время которого выход в море представляет смертельную опасность. Ныне же я считал, что при острой необходимости плыть можно – даже учитывая, что ветер явно усиливается. Хотя, конечно, довольно приличный риск все же есть. По дороге на Родос наверняка весь экипаж промокнет – капитан до нитки, а матросы до последней шерстинки, – промерзнет и может заболеть. А вот утонуть – это вряд ли, даже на полностью загруженном катамаране. Все-таки опыт – великая вещь. Даже такой, мягко говоря, умеренный, как у меня.
Однако сейчас никакой необходимости спешить не было, если, конечно, не считать того, что я уже успел соскучиться по Кате и Максу с Машей. Но все-таки лучше явиться к ним на несколько дней позже, но здоровым, чем сегодня вечером, мокрым и простуженным, не дай бог кто еще заразится. Я вздохнул и отправился в дом, к рации, дабы сообщить любимой о своем решении. Сомнений, что она его поддержит, у меня не было.
Катя подтвердила, что я прямо на глазах приобретаю рассудительность и ей это очень нравится. Она меня ждет, но просит не оправдывать этим ни малейшего риска.
Договорившись о времени следующего сеанса связи, я выключил рацию и вытащил из сумки с посудой небольшую электронную книгу. До сих пор мы читали с ноутбуков, но это все-таки не очень удобно. Они менее мобильны, и, кроме того, заряда аккумуляторов им хватает всего на несколько часов, а читалка способна автономно проработать неделю, если не больше. Вот я притащил в палеолит две штуки и, так как заняться было все равно нечем, сел читать. Причем мне повезло – предназначенные к прочтению книги были художественными. Я бы даже сказал, куда более художественными, чем то, чтением чего я иногда пробавлялся до начала истории с кольцом. Но, кроме того, они описывали именно то, что в ближайшее же время могло стать нашей основной задачей! Причем описывали досконально и со знанием дела.
В тысяча девятьсот семьдесят четвертом году отважная болгарская пара – Дончо и Юлия Папазовы – пересекла Атлантику на обычной спасательной шлюпке. А еще через два года на почти такой же, только слегка доработанной – Тихий океан. И я, вооружившись карандашом и блокнотом, сел читать их книги об их же путешествиях.
Почти сразу меня взяло сомнение – может, мою читалку лучше забыть на Запятой? Или по крайней мере стереть из нее книги Папазовых, после того как я их прочту. Просто чтобы Катя не узнала, что Юлия отправилась через Атлантику, оставив дома дочь Яну, которой тогда было всего восемь месяцев. И потом, на время тихоокеанского маршрута – тоже. Правда, тогда Яна уже была почти совсем взрослая, ей стукнуло аж два с половиной года. А вдруг Катя воспримет это как пример для подражания? Хотя, конечно, вряд ли. Во-первых, любимая еще ни разу не давала повода усомниться в своей рассудительности. А во-вторых, не может быть, чтобы она в свое время ничего не слышала о путешествиях Папазовых! Ведь их книги издавались в СССР очень приличными тиражами. Нет, надо, наоборот, попросить Катю повнимательнее прочесть эти книги, даже если она была с ними знакома раньше, и прикинуть, какую полезную для нас информацию оттуда можно извлечь.
В здешних местах и временах погода в марте довольно изменчива. Вот только что три дня подряд шел дождь, по ночам переходящий в снег, и дул довольно сильный ветер. Но утром четвертого дня он быстро стих, облака рассосались, и в ласковых лучах утреннего солнца мы в темпе спихнули катамаран на воду и взяли курс на Родос. Теперь, в отличие от пути сюда, «Катран» шел не только под парусами, но и под мотором. Слишком уж он был тяжело нагружен и без использования двигателя вряд ли развил бы больше пяти или максимум шести километров в час, что означало время в пути около девяти часов. А при включенном моторе оно сократится до пяти, что почти вдвое уменьшит вероятность попасть под неблагоприятное изменение погоды.
Я оказался прав – после полудня погода начала портиться, но до Родоса оставалось всего километра два с половиной, которые «Катран» пробежал за пятнадцать минут. Мы даже не успели толком вымокнуть, хотя под конец волны несколько раз захлестывали палубу, несмотря на фальшборт.
Экипаж в этом плавании показал себя неплохо. У братцев-неандертальцев уже появились первые матросские обязанности – для начала изображать из себя подвижный балласт. То есть сидеть ближе к тому борту, со стороны которого дует ветер. Если же он попутный, то им надлежало переместиться в центр, сразу за мачтой. Что именно требуется делать, мне удалось объяснить им сравнительно быстро, часа за три. И потом в плавании пришлось несколько раз покрикивать, когда они мешкали занять требуемое место при смене курса или ветра.
Вообще-то при той мачте, что сейчас имел «Катран», это было излишне, катамаран и так не терял устойчивости даже при сильных порывах бокового ветра. Просто потому, что его мачта была ненормально низкой для судна такого водоизмещения – всего четыре метра высотой. Мы с Катей, отлично понимая свою неопытность в морском деле, сознательно пошли на уменьшение площади парусов и, как следствие, скорости в обмен на уменьшение риска перевернуться. Но теперь какой-никакой опыт уже появился, и я планировал увеличить высоту мачты до пяти с половиной метров. Тоже далеко не предел, но ведь и мы пока не такие уж асы в морском деле, хотя кое-чему уже и научились.