— Это да, это есть, — согласился Брант. — А только что же мне делать? Скромничать Так ведь никто не заметит. Нынче время такое.
— Вам многое можно простить за то, что вы сделали с Храмом, — продолжал Фалкон. — Но прошу вас быть впредь повежливее. Касательно вашей просьбы — видите, я смягчаю, я не говорю «касательно вашего хамского требования» — нет, касательно вашей просьбы, вы не так уж не правы. И я назначу вам эту вашу пенсию. Правда, пять тысяч — это слишком, но три вам будут выдавать, ежемесячно, а чтобы у вас был стимул, я буду назначать вам премии за каждую удачную, на мой взгляд, постройку. Обещания свои я всегда выполняю.
— Мне не нужны стимулы, и уж тем более не нужны обещания, — сказал Брант.
— Что же вам нужно?
— Письмо к казначею, написанное вами, которое я мог бы ему показывать каждый месяц.
— Хорошо, придите завтра, я подумаю.
— Нет, — сказал Брант. — Вы уж потрудитесь, господин мой, напишите четыре строчки. Прямо сейчас.
— Вы что, Брант, не верите моему слову? Слову Фалкона?
— Я-то верю. А вот казначей моему слову поверит ли? И вообще, господин мой, с бумагой и подписью оно как-то приличнее выглядит.
— Что — оно?
— Да все. Это ведь только купцы скрепляют договоры рукопожатием, а не подписью, ибо в большинстве случаев деньги в этих сделках принадлежат не им, а сторонним вкладчикам. Но мы-то с вами люди серьезные, и занимаемся настоящим делом, а не куплей-продажей уже созданного. А серьезные дела требуют серьезного подхода и серьезной оплаты. Как Глава Рядилища, вы должны это понимать.
— Вы не хотите ли мое место занять? — спросил Фалкон. — А то, как я погляжу, у вас весьма обширные представления о том, что подобает делать Главе Рядилища и, судя по тону, представления эти не всякий раз совпадают с моими действиями.
— Нет уж, спасибо, — сказал Брант. — Меня и две дюжины моих рабочих порой так раздражают своей тупостью и вороватостью, что я их просто убить готов. А дайте мне Рядилище и всю страну, я просто не выдержу — а ведь в моем распоряжении окажутся и армия, и охрана. Уж я-то сразу таких дров наломаю, полстраны от страха за год вымрет. Как вам на вашем месте удается держать себя в руках — совершенно не понимаю. Вы, наверное, каждый вечер три кувшина вина выпиваете при таком раскладе.
Фалкон не был неординарно умным человеком, но недостатком ума тоже не страдал. За свою жизнь он повидал, по собственному почину и по роду занятий, много разных людей, и неплохо разбирался в человеческой психологии. Льстили ему постоянно, каждый день, изобретая все новые способы и грани. Люди льстят ближним своим по нескольким причинам. Льстят, когда хотят задобрить, льстят, когда хотят использовать, льстят, когда хотят отвлечь внимание. Иногда льстят просто чтобы сделать человеку приятное, но редко, ибо в заботах о хлебе насущном, делание приятного как правило откладывается на неопределенный срок, обозначающийся в просторечии словом «потом».
Лесть бывает грубая, неумелая, вульгарная, изящная, наглая, тайная, издевательская, глупая, безудержная, и даже чистосердечная. Качество лести зависит от степени присутствующего в ней ханжества. Идеальный льстец — тот, кто умеет заставить себя поверить в то, что он говорит объекту лести. Самая грубая лесть бывает самого высшего качества, если льстец искренен.
Лесть Бранта была явно издевательская — Фалкон понял, что этот человек нагло изображает перед ним дурака, но в тоже время была она, брантова лесть, очень искренней. Да, подумал Фалкон, сын Риты — сложная личность.
Он пододвинул к себе лист бумаги, обмакнул перо, и написал несколько слов. Собственноручно присыпал он письмо свое песком. Сдув песок на пол, он протянул лист Бранту.
«Предъявителю сего выдать три тысячи золотых, и выдавать впоследствии каждый месяц вплоть до дальнейших распоряжений. Фалкон».
Число стояло сегодняшнее. Брант сложил лист и сунул его себе в карман.
— Когда будет готов проэкт нового театра? — осведомился Фалкон.
— Через три дня.
— Не слишком ли быстро?
— Нет.
— Хорошо. Приходите сюда в это же время, через три дня. На этот раз потрудитесь воспользоваться главным входом.
— И вот еще что, — сказал Брант. — У меня есть на примете бригада строителей…
— Та, что ремонтировала Храм?
— Она самая. Хорошо бы было, если бы через час примерно после того, как я сюда приду, их управляющий тоже пришел бы. Сначала мы бы с вами вдвоем порассматривали проэкт, вы бы сделали замечания и высказали пожелания, а потом он бы сделал постное лицо и высказал возмущение. Из собственного опыта говорю — так оно лучше пойдет.
Фалкон рассмеялся.
— Да, вы малый не промах, — сказал он. — Но, очевидно, знаете свое дело, а я таких людей очень ценю. Делайте то, что считаете нужным, а неограниченный кредит на материалы и оплату рабочих я вам гарантирую. Когда будете выходить, пришлите мне Хока, пожалуйста. А ваша матушка пусть идет с вами домой.
— Всего доброго, — сказал Брант, поклонился, и быстро вышел.
В приемной Хок и Рита о чем-то возбужденно спорили. Хок потрясал брантовым мечом в ножнах, перевязь болталась из стороны в сторону. Появление Бранта заставило их замолчать.
— Мне очень жаль прерывать ваши эксерсисы, — сказал Брант Хоку, — но меч мой мне нужен. Без меча я чувствую себя на улице голым. Вы когда-нибудь ходили по улице голым? Нет? А вы попробуйте, тогда и узнаете, как я себя чувствую на улице без меча. А вас просит к себе ваш добрый старикан Фалкон. Возможно, у него завалялся где-нибудь кувшин какого-нибудь вина и ему не с кем больше его распить.
Он протянул руку.
Рита с размаху залепила ему пощечину. Брант опешил, держась за щеку. Рита взяла у Хока брантов меч.
— Мы с тобой дома поговорим, скотина, — сказала она. — Простите меня, Хок, я не сдержалась.
— Ничего страшного, — сказал Хок, странно улыбаясь и глядя на Бранта. — Непослушным сыновьям только на пользу.
Оторвав наконец взгляд от Бранта, Хок вошел в кабинет. Рита направилась к выходу, и Брант пошел за ней.
— Какого лешего! — сказал он возмущенно, когда они вышли из особняка.
— Ты предпочел бы, чтобы тебе врезал по роже Хок? Уверяю тебя, это было бы гораздо неприятнее. Все. Чтоб ноги твоей возле этого дома не было! Понял?
— Э…
— Что еще?
— Фалкон назначил мне аудиенцию.
— Час от часу не легче. Когда?
— Через три дня.
— Зачем?
— Я буду строить для него театр.
— Какой еще театр?
— С музыкальным сопровождением.
— Зачем?
— Не знаю. Может, он хочет отойти от дел и стать актером.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});