Понятно, что принадлежность человека к вооруженной части населения накладывает на него определенные обязательства. Как правило, они мало чем отличаются от тех, что веками апробированы в армии. Точно так же, путем многовековых проб и ошибок, именно в армии были найдены самые эффективные методы и схемы управления вооруженным народом. Еще будучи командующим ВВ, я понял, что серьезным недостатком работы центрального аппарата МВД является отсутствие штаба, координирующего действия многочисленных структур министерства. Во-первых, на Северном Кавказе идет война, в которой принимают участие тысячи сотрудников милиции. Во-вторых, борьба с преступностью и терроризмом требует синхронного действия сразу во многих регионах страны. В-третьих, случается и так, что вместо сжатого кулака мы бьем по организованной уголовной преступности растопыренной пятерней, и все потому, что решение тактических и региональных по масштабу задач не всегда позволяло осуществлять стратегическое планирование работы министерства в масштабе страны.
Для этого и был создан Главный штаб МВД. Объясняя целесообразность этого шага, я сразу же заверил коллег, что речь идет не о милитаризации министерства, но лишь о совершенствовании системы управления. Меня правильно поняли, а этот полноправный орган управления продолжал действовать и после того, как я был отправлен в отставку.
* * *
Очень важным казалось мне и то, как воспринимают милицию в обществе. От умения разговаривать с людьми по-человечески на всех этажах МВД — от поселкового отделения до приемной министра — зависит степень доверия общества к этой государственной структуре и ее сотрудникам. К сожалению, этому надо учить очень многих.
И вот почему. Сегодня для того, чтобы стать сотрудником милиции, достаточно просто поднять руку. Конечно, существует отбор на оперативную работу, но все, что связано с комплектованием самой многочисленной службы — патрульно-постовой, — делается именно так: мы вынуждены брать на работу тех, кто только пожелает. Отсюда и хамство, и равнодушие, и грубость, прочно вошедшие в обиход.
Однажды я встречался с коллективом ковровой фабрики в Люберцах, и одна из работниц рассказала обычную житейскую историю, недавно приключившуюся с ней. Долгие годы они с мужем копили деньги на легковую машину и наконец купили «Москвич». На их беду его вскоре угнали. Приехавшие по вызову сотрудники милиции деловито изучили место происшествия и выполнили все бумажные формальности. Все это они выполняли столь ловко и профессионально, что у хозяйки угнанного «Москвича» зародилась надежда, что так же деятельно, по горячим следам они начнут разыскивать и украденное. Робко поинтересовалась: «Ну что, есть какие-нибудь зацепки?» На что ей был тут же дан исчерпывающий ответ сотрудника милиции: «Забудь, тетка, про свою машину. Копи деньги на новую…»
Не утратив иллюзий, что все лучшие силы милиции, все сыщики и криминалисты брошены на поиски ее выстраданного добра, на следующий день она появилась в ГАИ и спросила дежурного офицера о новостях: «Вчера у нас угнали машину. Приезжал тот-то и тот-то…» Дежурный лениво ткнул пальцем в клавиатуру компьютера, посмотрел равнодушно: «Нет вашей машины в розыске. Наверное, информацию съел вирус».
Вот такое издевательское отношение — оно, конечно, отталкивает людей от милиции. Что эта женщина скажет о ней своим детям, соседям? Да только то, что хамы они и сволочи, способные пить водку и брать взятки… И правильно — потому что к таким выводам принуждает ее недолгий опыт общения с милицией.
И совершенно по-другому отнеслась бы она к ситуации, если бы встретила простое человеческое участие. Понятно, что поиск украденной машины может затянуться или вовсе окончится неудачей. Но это не означает, что человек, обратившийся за помощью к представителю государства, не может рассчитывать на вежливое и корректное к себе отношение. Достаточно успокоить пострадавшего, назвать себя и сообщить телефон, по которому можно справиться о результатах розыска. И даже если по головотяпству одного сотрудника милиции все необходимые для розыска данные не были занесены в компьютер, другой сотрудник должен был принести извинения и заверить в том, что ошибка или недосмотр будут исправлены в ближайшее время. И лишний раз перезвонить вечером: «Уважаемая Марья Петровна, меры приняты!» Вот такое поведение сотрудника милиции я считаю достойным и соответствующим норме. Уверен, что при любом исходе розыска у пострадавшего человека не останется горечи от общения с властью.
Но вот этой малости — вежливости, участия сотрудника милиции — к сожалению, можно не дождаться и вовсе. Особенно от тех, кто привык думать, что органы внутренних дел существует не для людей, а для самих органов. Как золотой прииск. Как возвышение, откуда можно повелевать окружающими. Как присутственное место, куда нужно идти на поклон.
В свое время мне пришлось в качестве экскурсанта оказаться в обычном полицейском участке в Чикаго, в районе, прилегающем к университету штата. Полпервого ночи. За десять минут, которые я наблюдал за работой дежурной службы, в участке появились три человека, и все с полезной для полиции информацией. Например, студент сообщил: только что проехала машина с наркодилерами. Машина белого цвета, ее пассажиры продают наркотики афроамериканцам. Так граждане США участвуют в борьбе с преступностью.
Сообщая полиции важную оперативную информацию, каждый из них знает, что помогает всему обществу, а значит, самому себе. Это не сексот, не стукач, не доносчик. Это человек, который не хочет, чтобы в его районе кто-то продавал героин. Сегодня — его друзьям, а завтра — собственным детям.
Будучи министром, я немало времени провел в наших райотделах милиции и знаю, что редко-редко кто идет в дежурную службу по своей воле. Предпочитают не связываться с российской милицией и не доверяют ей, по статистике, более 30 процентов людей, ставших даже жертвами преступления. Не говоря о тех, кто этой участи избежал. В доказательство приводятся, к сожалению, железные аргументы.
О нашей операции на трассе Ростов — Баку, когда в качестве приманки были запущены две большегрузные машины с нелегальным грузом, я уже рассказывал. Но в первые месяцы своего пребывания на посту министра, когда необходимо было понять в деталях самые важные наши изъяны, и сам проводил «лабораторные опыты», принимая облик человека с улицы. Одевал джинсовый костюм, брал с собой точно так же переодетого помощника и садился за руль обычной легковой машины. Тихим воскресным утром подруливал, скажем, к отделению ГАИ и звонил в запертые двери.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});