Лоуренс помолчал.
— Я вел себя как дурак. Я сказал ей, что нет смысла продолжать жить. Она выслушала и сказала, что я могу поступать, как хочу, но вначале мне нужно поесть. Она сделала для меня сандвичи. Хлеб был несвежий, но я все съел. После катастрофы я ничего не ел. После этого я почувствовал себя лучше. С тех пор у меня были трудные моменты, но она всегда была рядом.
Мэтью сказал:
— Даже зная ее такое короткое время, я вижу, какая это замечательная личность.
Лоуренс пристально взглянул на него.
— Это не вопрос взаимоотношений, вы понимаете? Мы с ней принадлежим к разным поколениям. Я на двадцать лет старше ее. Ей нужен кто-то более подходящий по возрасту, нужен сильный человек, на которого она могла бы опереться.
— Я думал, она может опереться на прошлое, — сказал Мэтью. — Этот дом, память о семье.
— Этого недостаточно. В ее положении требуется другое. Пока она живет своими внутренними ресурсами, но они ограничены.
— Наверно, вы правы.
В двадцати ярдах от них Эйприл резала мясо. Сибил и Кэти помогали ей. Двое мужчин молча смотрели на нее.
Обедали жареными потрохами: сердце, легкие, почки — но на ужин были бифштексы. Их поджарили на костре и, как всегда, подавали партиями. Как и раньше, Эйприл ела в числе последних с Мэтью и Лоуренсом.
С бифштексами ели печеный картофель и свежие овощи. Мэтью заметил:
— Очень хорошая зелень. Откуда она?
— С огорода, — ответила Эйприл. — Там кое-что сохранилось. — Она улыбнулась. — Есть и помидоры, Мэтью. Они проросли сквозь обломки рамы парника.
— Где это?
— За кустами.
— Утром взгляну на них. Туда я смогу доковылять.
Она предупреждающе сказала:
— Чем больше вы не будете двигаться, тем скорее заживет ваша нога.
Лоуренс вылил остатки вина в эмалированную кружку и посмотрел на нее.
— Чуть больше глотка. Всего одна маленькая бутылка вина на такое количество людей. Но случай того стоит. Но я рад, что открыл только божоле. Приятно думать, что леовиль-пойферр не тронут.
— На какой случай вы его храните? — спросила Эйприл.
— Для личных надобностей. Самоутешение в минуты плохого настроения. — Он взглянул на нее и улыбнулся. — Или для действительно больших праздников, таких, как свадьба.
Мэтью сказал:
— Как быстро все забывается. Вкус настоящего хорошего свежего бифштекса.
— Ешьте, — сказала Эйприл. — Кто знает, когда будет еще? Может, никогда.
— На Гернси выжили два больших животных, — сказал Мэтью. — По крайней мере два. Осел и корова, по счастью, с теленком. Есть некоторые шансы на то, что ее потомство выживет. Если это произошло на маленьком острове, то обязательно должно случиться всюду.
— Вы забываете синдром муравейника, — сказал Лоуренс. — Мы с чистой совестью убили животное, потому что это был вол. Но даже если бы это был бык, наверно, мы бы не выдержали искушения. В конце концов, мы не знаем, нашел ли бы он самку, да и какая нам польза от этого? А ведь мы относительно цивилизованны. У нас есть угрызения совести. Так мы по крайней мере говорим. Большинство и не подумает о продолжении породы.
— Животные могут выжить повсюду, — сказала Эйприл. — Выжил же вол, пока не подвернулся Мэтью с его ружьем.
— Пока могут, — сказал Лоуренс. — Этим летом им угрожает лишь аппетит. Вы либо выкапываете консервы, либо кто-то делает это для вас. Это еще не крайний случай. Но когда станет все труднее находить консервы, что тогда? В середине зимы вола свалили бы голыми руками и съели сырым. Могут выжить другие животные. Могут даже встретиться особи противоположного пола. Но я не поставлю и монетки за то, что через год здесь сохранится хоть один бык или корова.
Эйприл сказала:
— Вы недооцениваете природу, Лоуренс.
Он улыбнулся:
— Я сказал бы, что вы недооцениваете.
— Здесь животные уязвимы. Но в горах, в горных долинах все может обстоять по-другому. Они там выживут.
— Возможно, вы и правы, — согласился Лоуренс.
— Я уверена в этом.
— И мы можем выжить. В горах.
Наступило молчание. Эйприл отвернулась. Но Лоуренс продолжал:
— Во всех отношениях им было бы лучше в горах: больше пищи, больше безопасности, возможность постепенно начать обрабатывать землю. Они могли бы жить там, если не хорошо, то с чувством постоянства и цели. Там выросли бы дети, забыв прошлое, приняв настоящее, с надеждой глядя в будущее. — Он говорил искренне и упрямо, но Эйприл молчала. Наконец его настойчивость сдалась перед ее молчанием.
Он обернулся к Мэтью:
— О чем вы думаете? Вы сидите молча.
Мэтью не хотел соглашаться со скептицизмом Эйприл. Аргументы Лоуренса были хороши, но в то же время не так нужно строить жизнь. Мэтью сказал:
— Прекрасная еда.
— Комплименты повару, — сказал Лоуренс. Тон его звучал успокаивающе; он улыбнулся Эйприл: — Я согласен.
Она прямо взглянула на Мэтью:
— А что еще?
— То, что раньше сказал Лоуренс об охоте на зверей с голыми руками. Осталось двадцать два патрона. После этого, если только мы случайно не найдем еще, ружье бесполезно. Я думал об этих легких стальных прутьях, которые лежат у вас в погребе. Для чего они, Лоуренс?
— Не знаю. Мы нашли в развалинах, и я подумал, что они могут пригодиться для чего-нибудь.
— Если заточить концы, — сказал Мэтью, — и разыскать материал для тетивы, из них можно сделать луки.
Лоуренс сказал:
— Я знаю, где лежит разбитый рояль. Струны могут подойти. Стрелы?
— Можно срезать. А может, мы сумеем сделать металлические наконечники.
— Да, — сказал Лоуренс. — Возможно. Что за чудо практичный ум! Вы согласны, Эйприл? Мы с вами обсуждаем теорию выживания, в то время как Мэтью обдумывает практические детали.
— Мы говорили о выживании видов, а не о нашем собственном, — возразила она. — В кого вы будете пускать ваши стрелы, если наши друзья дикари разорвут немногих животных и выпьют их кровь?
— В горах… — Лоуренс пожал плечами. — Во всяком случае, стрелы нужны не только для охоты. Еще для самозащиты.
— Конечно, — согласилась Эйприл. — Самозащиты. — В голосе ее звучало напряжение. — Луки и стрелы. До того, как уйти, Мэтью, вы должны нас познакомить с другими вашими идеями.
Мэтью хотел сказать: “Возможно, мне не следует уходить”, — но выражение их лиц его удержало. Два различных выражения, две тени сожаления. Возможно, потом. Но не сейчас.
Он прикончил свой бифштекс, и Эйприл сказала:
— Давайте вашу тарелку. Готовы еще.
— Мне достаточно.
— Ерунда. — Она взяла у него тарелку. — Сегодня подходящий случай для чревоугодия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});