В самом дворце, однако, большинство придворных по-прежнему возносили свои утренние и вечерние молитвы одному Атону. Это поклонение было для них не только делом привычки, они видели в нем также некую выгоду: наследник ведь еще не объявил, от кого исходит его божественность – от Амона или от Атона.
Сменхару, казалось, не заботило вообще ничего. В эти дни напряженного ожидания они с Мериатон были неразлучны, стараясь возродить друг в друге былую радость, но она посещала их лишь мимолетно. Они пытались вспомнить ее, временами с довольно неловкой скрупулезностью перебирая яркие воспоминания детства, но тщетно: любовь, связывавшая их, принадлежала невинной юности, их хрупкие чувства безвозвратно погибли, разрушенные безжалостными руками Эхнатона. Прошлое связывало их нерушимыми узами, но это не было союзом состоявшейся зрелой любви.
Атмосфера неуверенности и утраты смысла бытия, окутавшая город и дворец, не затронула Нефертити. Несмотря на решимость наполнить свои дни различными отвлекающими событиями, она каждое утро пробуждалась после пережитых ночных кошмаров, вся напряженная от мрачных ожиданий и взмокшая от пота. Много раз она проклинала себя за поступок, который казался ей опасно безрассудным, но гораздо чаще представляла себе будущее, которое при неизменном течении событий было так же предсказуемо, как рассвет завтрашнего дня, и радовалась, что решила осуществить свой план. Долгие, невыносимо жаркие дни она проводила у окна, глядя поверх заросших зеленью террас, до рези в глазах высматривая на реке судно и следя за движением у своих причалов. Вечером она присматривала за тем, как Тутанхатона готовили ко сну, потом гуляла в саду, потом возлежала на ложе, а танцоры неторопливо извивались перед ней, их нагие тела были увиты цветами, в руках звенели кимвалы, но вожделение, которое разжигали в ней молодые слуги, не могло прогнать из души холодного страха. Что если ее посланца перехватили, а отец и Хоремхеб теперь играют с ней перед тем, как арестовать. Суппилулиумас походя казнил его и забыл и думать о ней. Гонец заблудился в пустыне и умер от жажды. Непрерывное капанье воды в часах раздражало. От тревоги у нее ныло в груди и совсем пропал аппетит, она с трудом заставляла себя съесть что-нибудь.
Дважды приходил отец, проводил несколько часов с Тутанхатоном, потом угощался вином и пирожными, которые она предлагала ему без особого радушия. Она пыталась обходиться с ним с учтивостью, но не умела скрыть свою озабоченность. Она интересовалась здоровьем дочерей, терпеливо выслушивала его сетования на то, что Хоремхеб относится к нему все более непочтительно, но понимала, однако, что ее беспокойство не укрылось от отца, потому что каждый раз он уходил от нее озадаченный. Ей это было безразлично, и она с облегчением возвращалась на свой наблюдательный пост.
Без малого через шесть недель после отъезда гонца тревожный сон Нефертити прервал управляющий Мерира. Она вскочила, тут же окончательно проснувшись.
– Он вернулся, – прошептал Мерира. – Велеть ему подождать в зале для приемов?
– Нет. Выпроводи моих служанок. – Она откинула покрывало и поднялась, прижимая руки к груди, сердце бешено колотилось. – Немедленно веди его сюда.
Он поклонился и исчез в темноте. Нефертити сама зажгла ночник, ощупью отыскав ночную сорочку, надела ее через голову. Дрожащие пальцы с трудом слушались ее. Мне следовало умыться и одеться, надеть парик и накрасить лицо, – думала она. – Я не спросила Мериру, один ли пришел гонец. О боги, как мне страшно!
Начальник стражи опустился на колени и распростерся перед ней, подползая, чтобы поцеловать ее босые ноги. Она сдавленным голосом приказала ему подняться.
– Где он? Ты привез царевича? Что случилось?
– О, великая, я не дипломат, – тихо заговорил он. – Я не знал, какими словами мне следовало подтвердить истинность документа. Суппилулиумас не верит, что он настоящий. Он думает, что Египет просто хочет получить заложника. Он прислал со мной своего управляющего, чтобы тот выяснил истину. Было нелегко обойти караулы Хоремхеба на границах и проплыть ночью мимо Мемфиса. Мы оба очень устали.
Нефертити овладела горькая досада.
– Разве ты не сказал этому хетту, что решение вопроса не терпит отлагательств? Царевич нужен мне здесь до погребения Эхнатона, или все будет кончено! Где этот управляющий?
Начальник стражи кивнул на дверь. Нефертити увидела, что от темноты отделилась длинная фигура и вступила в тусклый круг света от ночника.
– Я Хаттусазити, управляющий Суппилулиумаса Могучего, – сказал приятный низкий голос – Ты дахамунзу Нефертити?
– Да, это я.
Он слегка поклонился, и некоторое время они молча рассматривали друг друга. Полагаю, он храбрец, – думала Нефертити, глядя снизу вверх в жесткое лицо, почти скрытое бородой и длинными, густо смазанными маслом черными волосами. – У него нет уверенности в том, что я не являюсь участницей какого-то большого заговора, так что он каждую минуту рискует головой. И какой головой! Неужели у этих мерзких азиатов воины той же породы, что и этот?
– Мой царь думал, что ты мертва, – наконец проговорил он. – Печать на свитке соответствует отпечаткам на других посланиях, но твоим кольцом мог воспользоваться кто-нибудь другой.
– Мой муж сделал все возможное, чтобы убить меня, не прикоснувшись к моему телу, – едко сказала она. – Он уничтожил все надписи с моим именем, которые смог отыскать, но, как видишь, умирать я пока не собираюсь.
Она сняла кольцо с печатью и протянула ему. Он вгляделся в него и положил обратно в ее протянутую ладонь.
– В таком случае, царица, почему же ты договариваешься с моим господином в такой тайне? Ты говоришь, у тебя нет сыновей. Мой царь сомневается, что это правда. Но если это так, тогда кому предстоит стать фараоном, и почему ты хочешь попытаться посадить на трон хеттского царевича?
Она жестом разрешила ему садиться и сама опустилась на край ложа.
– Пусть нам принесут подкрепиться, – велела она начальнику стражи и взглянула в глаза иноземцу. – Если мой план провалится, двойную корону заполучит брат моего мужа. Он никчемный человек. Если он узнает, что я начала переписку с твоим хозяином, он прикажет арестовать меня. Возглавляемый Сменхарой Египет проиграет в войне с твоим народом. Но если вы отдадите мне царевича, не будет нужды нести потери людьми и золотом, выдерживая противостояние, в которое вступили наши страны. Египет станет вассалом Хеттского царства, ведущим независимую внутреннюю политику, и будет платить дань Суппилулиумасу.
– А какие гарантии того, что твои враги просто не убьют его, как только он приедет? Полагаю, ты захочешь, чтобы его охраняли солдаты из хеттов?