Нам говорят, что Гитлер имеет план вторжения на Британские острова. Об этом часто думали и раньше.
Большое влияние на весь вопрос об обороне отечества от вторжения, конечно, оказывает тот факт, что мы имеем сейчас на нашем острове, несомненно, более могущественные военные силы, чем когда-либо в эту или прошлую войну. Но так продолжаться не будет. Мы не удовлетворимся оборонительной войной. На нас лежит долг перед нашим союзником. Нам нужно снова воссоздать английскую экспедиционную армию, возглавляемую доблестным главнокомандующим лордом Гортом. Все это находится в процессе выполнения, но в промежуточный период мы должны придать нашим оборонительным сооружениям на этом острове такую высокую организованность, чтобы потребовалось возможно меньшее количество людей для обеспечения эффективной безопасности и чтобы был максимальный потенциал для будущего наступления. Именно этим мы сейчас и заняты».
Я закончил словами, которые подтвердили, как это будет видно, своевременность и важность решений Соединенных Штатов:
«Несмотря на то, что значительные пространства Европы и многие старые и славные государства подпали или могут подпасть под власть гестапо и всего отвратительного аппарата нацистского господства, мы не сдадимся и не покоримся. Мы пойдем до конца, мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и на океанах, мы будем сражаться с возрастающей уверенностью и растущей силой в воздухе; мы будем оборонять наш остров, чего бы это ни стоило, мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться в пунктах высадки, мы будем сражаться на полях и на улицах, мы будем сражаться на холмах, мы не сдадимся никогда».
Глава 6
Погоня за добычей
Теперь, когда катастрофическое развитие битвы за Францию привело нас к столь критическому положению, мой долг как премьер-министра, безусловно, обязывал меня приложить все усилия, чтобы удержать Италию в стороне от конфликта, и, не увлекаясь тщетными надеждами, я все же сразу использовал все средства и влияние, какими располагал.
Спустя шесть дней после того, как я стал главой правительства, я по желанию кабинета обратился к Муссолини с посланием, которое вместе с его ответом было опубликовано через два года при совершенно иных обстоятельствах.
Премьер-министр – Муссолини
16 мая 1940 года
В настоящий момент, когда я занял пост премьер-министра и министра обороны, я вспоминаю наши встречи в Риме и испытываю желание обратиться через нечто, подобное быстро расширяющейся пропасти, со словами доброжелательства к Вам как к главе итальянской нации. Разве уже слишком поздно помешать тому, чтобы между английским и итальянским народами потекла река крови? Мы, несомненно, можем нанести друг другу тяжелые раны, жестоко изувечить друг друга и омрачить Средиземноморье нашей борьбой.
Если Вы решите, что так должно быть, пусть так и будет; но я заявляю, что никогда не был противником величия Италии и в душе никогда не был врагом итальянского законодателя. Тщетно было бы предсказывать ход великих сражений, бушующих сейчас в Европе, но я уверен, что независимо от того, что произойдет на континенте, Англия пойдет до конца, даже в полном одиночестве, как мы действовали и в прошлом, и я имею основание полагать, что нам в возрастающей степени будут помогать Соединенные Штаты и, по существу, вся Америка.
Прошу Вас поверить, что я обращаюсь к Вам с этим торжественным призывом, который войдет в историю, отнюдь не вследствие слабости или страха. На протяжении веков над всеми другими призывами возвышается возглас тех, кто требует, чтобы общие наследники латинской и христианской цивилизации не противостояли друг другу в смертельной борьбе. Я со всей честью и уважением прошу Вас прислушаться к этому призыву прежде, чем будет дан ужасный сигнал. Он никогда не будет дан нами.
Ответ был холодный. Но он по крайней мере был прямой.
Муссолини – премьер-министру
18 мая 1940 года
Отвечаю на послание, в котором Вы называете причины, заставившие обе наши страны оказаться в противоположных лагерях. Не обращаясь к слишком далекому прошлому, я напомню Вам об инициативе, проявленной в 1935 году Вашим правительством с целью организовать в Женеве принятие санкций против Италии, стремившейся обеспечить себе небольшое пространство под африканским солнцем без малейшего ущерба для интересов и территорий Вашей страны или других стран.
Я напоминаю Вам также о подлинном и фактическом состоянии крепостной зависимости, в которое Италия поставлена в своем собственном море. Если Ваше правительство объявило Германии войну из уважения к своей подписи, то вы поймете, что то же чувство чести и уважения к обязательствам, взятым по итало-германскому договору, руководит итальянской политикой сегодня и будет руководить завтра при любых событиях, какими бы они ни были.
С этой минуты у нас не могло быть никаких сомнений в намерении Муссолини вступить в войну в самый благоприятный для него момент. По существу, его решение уже было принято, когда разгром французских армий стал очевидным. 13 мая он сообщил Чиано, что на протяжении месяца объявит войну Франции и Англии. Его официальное решение объявить войну в любой подходящий момент после 5 июня было передано итальянским начальникам штабов 29 мая. По требованию Гитлера эта дата была перенесена на 10 июня.
* * *
26 мая, когда положение северных армий было критическое и никто не мог с уверенностью сказать, удастся ли какой-либо из них спастись, Рейно прилетел в Англию, чтобы побеседовать с нами по этому вопросу, о котором мы не забывали ни на минуту. Объявления Италией войны следовало ждать в любой момент. Таким образом во Франции запылал бы еще один фронт и новый враг жадно набросился бы на нее с юга. Нельзя ли что-либо предпринять, чтобы откупиться от Муссолини? Вопрос был поставлен именно так. Я полагал, что ни малейшей возможности для этого нет, и все, что французский премьер приводил в качестве аргументов в пользу таких попыток, еще больше убеждало меня, что никакой надежды на успех нет. Но на Рейно оказывали сильное давление в его собственной стране, а мы со своей стороны хотели полностью пойти навстречу нашему союзнику, единственное жизненно важное оружие которого – его армия – выходило из строя.
Уже 25 мая мы по требованию французского правительства обратились к президенту Рузвельту с совместной просьбой о вмешательстве. В этом послании Англия и Франция уполномочивали его заявить, что нам известны итальянские территориальные претензии в Средиземном море, что мы согласны немедленно рассмотреть любые обоснованные требования Италии, что союзники готовы допустить Италию на мирную конференцию на равных началах с любой воюющей стороной и что мы просим президента проследить за выполнением любого соглашения, которое было бы достигнуто. Президент поступил в соответствии с этой просьбой, но его обращение было в самой резкой форме отклонено итальянским диктатором. Когда мы совещались с Рейно, нам уже был известен этот ответ. Французский премьер-министр теперь высказывался за более конкретные предложения. Было ясно, что если цель этих предложений – избавить Италию от «состояния крепостной зависимости в ее собственном море», то они должны затронуть статус Гибралтара и Суэца.