Тесс с легким удивлением посмотрел на ученика.
— Неслабо вас учили. Я и не представлял, что кто-то по коре может…
Видимо, этому действительно нужно с детства, — перевел взгляд на палку, снова на Грина. — А по прикосновению узнать можно, да. Вернее, по отклику… Только уж очень часто бывает так, что и породу узнаешь, и характер, и даже что-как применить с этого дерева уже запомнил — а названия так и не узнал. Вот в нашем, домашнем лесу, есть кто-то… такой родной! Всегда отзывается, всегда от них спокойствием веет, добром… а я даже как они выглядят, знать не знаю. Только как слышится, как отвечает — и ни разу почему-то не было случая пройтись и глазами определить и запомнить тех, кто так ощущается.
— Если я буду рядом, то расскажу, — опять пообещал Грин, отхлебывая варево. — А как и чему вас учили, мастер Тесс?
— Если я здесь такое почую — спрошу, — принял обещание Серазан и уточнил. — Учили здесь или вообще?
— Вообще, — махнул рукой Грин. — Вот как вы росли, с кем, где… Если я, конечно, не лезу, куда не просят.
— Да мне скрывать нечего, — ответил Тесс полурастерянно-полузадумчиво. — Расскажу…
Но все-таки рассказывать начал не сразу, сперва отдал должное птичье-мышиному вареву, и только с середины миски, периодически сбиваясь на доедание, заговорил.
— Обычная вполне была у нас семья — отец, мама, братишка. С братом мне повезло, он был на три года младше, поэтому мама, раз уж все равно растила и его тоже, оставила меня дома надолго — в группу общего обучения я пошел только в пять. Там — стандарт. Чтение, письмо, математика, дальше — естественные и общественные знания по обязательной программе. Помните энциклопедию Дорра? Там, в общем, примерно то же самое… Долизал ложку, поглядел на Грина, убеждаясь, что тот помнит. Продолжил: — Этому учат в классах, группами детей равного развития. Одногодок в основном, хотя когда как — у нас были и старшие дети, которые не сумели сдать экзамены наравне со своим классом, были и способные младшие. Полдня обязательные занятия, полдня — добавочные по выбору, на ночь и все свободные дни родители и меня, и брата забирали домой, если только не были оба в отъезде. Так учат до шестнадцати лет… Потом — год военного обучения, в особых лагерях, оттуда уже не отпускают. Там учат обращаться с оружием, водить наземные кары, летать, обслуживать технику, которой пользуешься… Общие дисциплины тоже остаются, просто добавляется много нового, уже прикладного. И на экзаменах надо не только знать, но и уметь… руками уметь работать, я имею в виду.
Тесс остановился перевести дух, да так и умолк, не зная, продолжать ли дальше.
Грин слушал завороженно. Даже голову наклонил набок, словно прислушивался. С пяти лет читать, писать и учить все то, что он учил полгода назад — а потом механизмы, и возиться с ними, и летать, и…
— А ваши родители тоже воевали? — спросил он. — А что было потом, после военного лагеря? А какой он вообще, этот военный лагерь? Что в нем? Там много юношей? А девушки там есть?
И опять признался:
— Я вырос на отшибе от семьи, а потом ушел насовсем. Среди торговцев есть такие, кто умеет ножом драться, меня немного учили, но военное это ведь совсем другое?
— Оно же так… предвоенное, — поморщился Тесс. — Детское. Будете смеяться — я в первый раз убил живое существо уже здесь, в этом мире. На охоте. А там — не столько военное, сколько базовый простейший курс — как правильно ходить по разной земле, бегать, прыгать, залезать-слезать на-с всякого… Вы, мне кажется, все то же самое можете безо всяких особых курсов — в лесу росли, пешком путешествовали, сами охотились, сами готовили… А у нас этому приходится учить специально, потому что дети растут за книгами, перед экранами, в доме и в транспорте — им просто негде приобрести нужные навыки.
Помолчал, перебирая вопросы и подбирая ответы.
— В лагере собирают примерно по тысячи две-три молодых, и юношей, и девушек — обучение обязательное для всех, из лагеря выходишь только после того, как сдашь все экзамены и испытания. Потом можно учиться дальше или начать работать, пойти в армию по-настоящему или жениться. В теории. На практике… Тут уже как получается. Мне оставалось меньше месяца до конца экзаменов, когда Ма-2 выразили свое недовольство Мабри, разбомбив пару районов, где жили мирные люди. Это означало новую войну, то есть — всем, кто свободен, дорога в армию. И мне, конечно… — глаза зло блеснули, хотя сам Серазан об этом не подозревал. — Учитывая, что мои родные погибли во время того налета, я пошел бы во флот, даже если бы уже был при каком-то деле. А так — тем более. Сразу из учебки и распределили.
— Вы пошли мстить за семью? — сочувственно спросил Грин. — Я понимаю. И, судя по всему, так и не отомстили…
Тесс покачал головой.
— Мстить я пошел бы в боевые части или в летные. Если б хватило злости, силы, пробивной устремленности… Я просто не стал косить от мобилизации — это ведь уже не было мирное время, когда можно выбирать между армией и гражданкой. Куда послали, туда и послали.
— А как вы воевали, не убивая? — недоуменно спросил Грин. — Как Блейки, управляли умными машинам, которые стреляли по таким же машинам?
Серазан хмыкнул.
— Чтобы один Блейки Старр мог управлять своими умными машинами, нужно, чтобы десять человек эти машины отладили, научили слышать сигналы управления, настроили для пилота аппаратуру… Еще больше народу нужно, чтобы все эти машины сделать, но те — гражданские, они работают на земле, на заводах. А модульщики, которые налаживают связь — в небе, на одном корабле с пилотом. Там я и «воевал».
— А если бы, — медленно спросил Грин, не отрывая взгляда от костра, — вам пришлось снова прожить жизнь, всю, заново, вы что-то изменили бы в ней?
Тесс посмотрел на гринову рыжую голову долгим-долгим взглядом.
— Если бы я жил ее, зная, что будет дальше, — ответил он наконец медленно, — я бы предложил своей женщине завести детей на полгода раньше. И мы бы все успели.
Грин совсем стушевался. Он и хотел бы сказать что-нибудь глупое, типа «все продолжается» и «как хорошо, что вы здесь», а еще «ну вы же зато живы», но спинным мозгом ощущал, что это Тессу это будет неэффективно и даже больно.
— А у меня еще женщины не было, — чуть ли не с завистью признался Грин. — Ну, такой, по которой бы я тосковал. Или такой, от которой мне хотелось бы детей.
— Какие ваши годы… — улыбнулся Серазан печально и тепло, а потом вдруг поднялся, взъерошил Грину вихры, тормошнул за плечо бодро и почти жизнерадостно. — Давайте собираться. Нужно идти дальше, пока сыты и пока не ушел день. Женщину мы вам в этой дороге, конечно, едва ли найдем…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});