Читать интересную книгу Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах - Антон Чехов

{03103}

- сильно пахло провинцией. А наши насчет ансамбля молодцы. Так напишите же мне, что Вы не сердитесь. Честное слово, я был далек от мысли огорчить Вас. Пришлите фотографию с подобающею надписью. Дам бог Вам здоровья и всего хорошего. Позвольте мне обнять Вас, крепко пожать Вам руку и пребыть сердечно преданным и уважающим А. Чехов. 561. С. П. КУВШИННИКОВОЙ 25 декабря 1888 г. Москва. 25 декабря. Простите, уважаемая Софья Петровна, вчера я не мог быть у Вас. Был болен и зол, как нечистый дух. Поздравляю Вас с праздником и с вступлением в ряды бессмертных. Ничего, что Ваша картина маленькая. Копейки тоже маленькие, но когда их много, они делают рубль. Каждая картина, взятая в галерею, и каждая порядочная книга, попавшая в библиотеку, как бы они малы ни были, служат великому делу: скоплению в стране богатств. Видите, во мне даже патриот заговорил! Почтение и поздравление Дмитрию Павловичу. Сестра кланяется Вам и говорит, что была бы рада видеть Вас у себя. Я разделяю ее радость - это само собою разумеется. Душевно преданный А. Чехов. 562. А. С. СУВОРИНУ 26 декабря 1888 г. Москва. 26 дек. Мне больно, что Вы сердились и что в "Новом времени" не было моего рассказа, но что делать? Дать Вам рассказ, который кажется мне гадостью, я не могу ни за какие блага в мире, иначе бы я сандалил в Вашей газете каждую неделю и имел бы деньги. Как Вам угодно,

{03104}

но и в будущие времена я стану держаться той же политики, т.е. не посылать Вам того, что мне противно. Надо ведь хоть одну газету щадить, да и свою нововременскую репутацию беречь. А "Петерб(ургская) газета" всё съест. Вы пишете, что надо работать не для критики, а для публики, что мне рано еще жаловаться. Приятно думать, что работаешь для публики, конечно, но откуда я знаю, что я работаю именно для публики? Сам я от своей работы, благодаря ее мизерности и кое-чему другому, удовлетворения не чувствую, публика же (я не называл ее подлой) по отношению к нам недобросовестна и неискренна, никогда от нее правды не услышишь и потому не разберешь, нужен я ей или нет. Рано мне жаловаться, но никогда не рано спросить себя: делом я занимаюсь или пустяками? Критика молчит, публика врет, а чувство мое мне говорит, что я занимаюсь вздором. Жалуюсь я? Не помню, каков тон был у моего письма, но если это так, то я жалуюсь не за себя, а за всю нашу братию, которую мне бесконечно жалко. Всю неделю я зол, как сукин сын. Геморрой с зудом и кровотечением, посетители, Пальмин с расшибленным лбом, скука. В первый день праздника вечером возился с больным, который на моих же глазах и умер. Вообще мотивы невеселые. Злость - это малодушие своего рода. Сознаюсь и браню себя. А наипаче досадую на себя, что посвящаю Вас в тайны своей меланхолии, очень неинтересной и постыдной для такого цветущего и поэтами воспетого возраста, как мой. К Новому году я постараюсь сделать для Вас сказку, а после 1-го вскоре вышлю "Княгиню". Водевили можно печатать только летом, а не зимой. Вы хотите во что бы то ни стало, чтобы я выпустил Сашу. Но ведь "Иванов" едва ли пойдет. Если пойдет, то извольте, сделаю по-Вашему, но только уж извините, задам я ей, мерзавке! Вы говорите, что женщины из сострадания любят, из сострадания выходят замуж... А мужчины? Я не люблю, когда реалисты-романисты клевещут на женщину, но и не люблю также, когда женщину поднимают за плечи, как Южина, и стараются доказать, что если она и хуже мужчины, то все-таки мужчина мерзавец, а женщина ангел. И женщина и мужчина пятак пара, только мужчина умнее и справедливее.

{03105}

Сегодня из театра приедет ко мне Ленский. Будем говорить о "Татьяне". Отдам вариант для передачи Садовскому. Мой живописец на прежнем положении. Осенью я переезжаю в Петербург. Беру с собой мать и сестру. Надо серьезно заняться делом. Почему Вам так не нравится Ваш отрывок? Ваше всё хорошо. Я жду, когда Н. Лаврецкий напишет еще один рассказ. Пишите! В Вашей "Истории одной ночи" наворочено и нагромождено столько всякого добра, что хоть и спотыкаешься временами, а читаешь с интересом и с большой симпатией к автору. Только пишите именно так, чтоб было наворочено и нагромождено, а не зализано и сплюснуто. Мне надоела зализанная беллетристика, да и читатель от нее скучает. Не сердитесь на меня и простите мне меланхолию, которая мне самому несимпатична. Она вызвана во мне разными обстоятельствами, которые не я создал. Читайте мне мораль и не извиняйтесь. Ах, если б Вы знали, как часто в своих письмах я читаю мораль молодым людям! Даже в привычку вошло. У меня фразы длинные, размазанные, а у Вас коротенькие. У Вас лучше выходит. Был у меня Ленский с женой. Говорил, что Ермолова взялась за Татьяну с удовольствием. Первое действие пройдет хуже, чем в Петербурге, но остальные три, я убежден, гораздо лучше. Ермолова несносна в комедии, иначе бы и первое действие прошло великолепно. Приезжайте, пожалуйста. Это Вас развлечет. Постановка пьесы, ее успех, рецензии, поправки и проч.- всё это утомляет и раздражает Вас, но это здорово и летом будет вспоминаться с удовольствием. Пора бы для провинции дать пьесу. Пришлите 25 экземпляров, я сдам их Рассохину. Запишитесь в Общество. Написали монолог для Давыдова? Когда напишете, то не печатайте его, а отдайте литографировать. Актеры не умеют читать по-печатному, привыкли к литографии. Монолог подпишите Н. Лаврецким. Летом напечатайте его в газете. Репетиции начнутся после праздника. На похоронах Юрьева я, вероятно, познакомлюсь с Ермоловой и буду говорить с ней о том, о сем. О пьесе

{03106}

говорить уже почти нечего, так как всё устроилось благополучно. И полномочие мое не было особенно нужно. И без меня бы всё хорошо устроилось. Мое пристрастие к Петербургу и к Вашей пьесе и мои поездки в Петербург актеры и их супруги объясняют тем, что у Вас есть большая дочка и что я хочу на ней жениться. Прощайте. Кланяюсь Анне Ивановне и всем Вашим. Душевно Ваш А. Чехов. 563. А. С. СУВОРИНУ 28 декабря 1888 г. Москва. 28 дек., вечер. Сейчас получил, дорогой Алексей Сергеевич, поправки к "Репиной". Вставка для Кокошкиной очень хороша и очень кстати. Никулиной, наверное, понравится. Аплодирую Вам. Поправки в оленинской роли не особенно и, пожалуй, никак не нужны. Всё в руках актрисы. Плохо сыграет, так никакие поправки не помогут, ибо оленинская роль заключается не в словах, а в игре. Адашев и Кокошкина должны говорить, а Оленина играть. Завтра все актеры на похоронах у Юрьева. В 5 часов я съезжу к Никулиной - раньше нельзя. Что Вы Кокошкину выпустили в конце, это хорошо. Вам бы приехать хотя бы на две последние репетиции, тогда бы, глядя на игру, Вы бы придумали еще какие-нибудь слова. Можно сделать, чтоб Кокошкина сказала Сабинину 2-3 ядовито-слезных строчки. Вставка Котельникову о шмулях рискует быть ошикана: половина театра всегда у нас занята авраамами, исааками и саррами. При хорошем ансамбле музыку в конце можно подпустить, но чуть-чуть, еле-еле. Сказка для новогоднего уже почти готова, 30-го Вы ее получите, если же что помешает мне сегодня кончить ее, то Вы получите ее 31-го. Это непременно. Сказка интересная. Строк 400-500. Есть еще одна сказка. Если поместите в крещенском , то пришлю. Читал я в "Пет(ербургской) газете" про своего "Иванова". Должно быть, Плещеев-фис старается.

{03107}

Кокошкину следует выпускать в конце пьесы только в том случае, если ее играет Никулина, а посему Вы не изменяйте пьесы ради этой роли; печатайте ее в том виде, в каком прислали мне неделю назад. А то не кончите поправлять. Путь поправок - опасный путь (так бы сказал Андреевский). Только раз нужно вступить на него, чтобы никогда не дойти до цели. Надеюсь, что у Анны Ивановны уже не болит голова. Желаю ей здравия. И Вам того же желаю и пребываю Дорогой учитель дерптских студентов А. Чехов. Сказку я кончил и посылаю. Вы говорите, что актеры будут сокращать пьесу. А может быть, и не будут! Я сейчас показал Ваш почерк писарю мирового судьи и спросил: - А сколько бы Ваш мировой судья заплатил за такой почерк? Писарь прыснул и сказал:- Ни копейки! Показал почерк Григоровича. Писарь насмешливо улыбнулся и сказал: - За этот, пожалуй, дал бы рублей десять в месяц. 564. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ 30 декабря 1888 г. Москва. 30 дек. Дорогой Алексей Николаевич, поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем; дай бог Вам здоровья, хорошего сна, отличного аппетита, побольше денег, поменьше чужих рукописей. Желаю, чтобы, проснувшись в одно прекрасное утро и заглянув к себе под подушку, Вы нашли там бумажник с 200 000 руб. и чтобы всех Ваших кредиторов посадили в Петропавловскую крепость. Что нового и хорошего? Елена Алексеевна была у нас один раз и, несмотря на то, что мы оказали ей самый радушный прием и что я был блестящ и остроумен, осталась недовольна, ушла и уж больше не приходила.