Читать интересную книгу Отряд - Андрей Посняков

- Да подожди ты с печкой, Митя, - раздраженно махнул рукой Иван. - Дело говори - чего у Куракина разузнали?

- Да так… - Митька уселся на лавку и вытянул ноги с таким видом, будто он не на коне, а пешком пол-Москвы исходил. - Есть кое-что…

- Ну, говори, говори, не тяни! Что у тебя за привычка такая?

- Да я ведь хочу, чтоб обстоятельно все получилось. В общем, убитый княжич, такое впечатление, был своему отцу-то не очень нужен. Вишь ты, старый-то князь вторым браком женился и от новой жены трех деток прижил. А Ефим - так убиенного парня звали - от первой, нелюбимой, жены был.

- Ах, вон оно что! - выслушав, задумчиво протянул Иван. - Тут интересные возможности открываются. Я имею в виду будущее наследство…

- Думаешь, мачеха княжича и… того… растерзала? - Митрий вскинул глаза. - Ведь так?

- Ну, не сама, конечно… Но что-то в этом предположении есть!

- Оно конечно, - кивнул Прохор. - Мачехе смерть княжича - выгодна. Тут и надо копать.

- Андрей Петрович уже копает, - пояснив, Митрий подсел ближе к столу. - А нам строго-настрого запретил куракинское семейство трогать, сказал - «не по вашим зубам».

- Да уж, род знатный, чуть ли не от самих Рюриковичей.

- От Гедеминовичей!

- Ну вот, видишь… Прав Ртищев, нас там даже на порог не пустят. Так ты, Митрий, так и не сказал, что удалось вызнать.

Митька ухмыльнулся, потянулся лениво:

- Верно, спросите, к кому княжич на Чертолье ездил? Есть одна зацепочка - корчма на Остоженке.

- Не «Иван Елкин»?

- Нет, не кабак. Именно корчма, вернее, постоялый двор. Выпить, хорошо закусить, переночевать, если нужно… Туда, похоже, наш княжич и ездил - отец-то его не доверял сынку, слуг проследить посылал. Те и проследили. Опосля доложили в подробностях: пьянствует, мол, молодой князенька в корчме. Старый князь на это рукой махнул - мол, хорошо хоть не в кабаке, не пропьется. Пусть себе бесится, все равно через месячишко к князьям Шуйским в войско отправлять - супротив Самозванца.

- В корчме, значит… - Иван задумался. - На Остоженке. А куда же он, на ночь глядя, через ручей перся?

- Или - откуда, - поправил Митрий. - Нужно корчму пошерстить. Ну, это уж завтра. Печь-то затопим? Мне ведь еще отчет писать.

- Сиди уж. - Прохор с Иваном переглянулись и расхохотались. - Написали уже за тебя.

- Как - написали? - Митька обрадованно-недоверчиво взметнулся с лавки. - А свидетелей указали?

- Нет, место оставили - сам и впиши.

- Угу, вписал бы, коли б были…

- Вот и у нас то же самое… Боюсь, осерчает боярин, «правое ухо царево»!

- Ничего! - беспечно отмахнулся Митрий. - Раньше понедельника он нас все равно не вызовет. А мы завтра остоженскую корчму качнем - неужто ничего не выловим?

- У нас, кстати, уже и свидетели есть… Целых два! Малолетние, правда… Тоже в какой-то корчме на Остоженке крутятся. О! Их-то я прямо сейчас в отчет и впишу. Как их… Ммм… Колька с Антипом. Черт, и впрямь холодно! Чего ж так дует-то?

Обхватив себя за плечи, Иван посмотрел на дверь - ну, точно, приоткрыта.

- Ты что же это, Митька, кричишь, что замерз, а дверь не захлопнул?

- Да захлопывал я!

- То я открыл! - к удивлению всей троицы, в горницу неожиданно вошел подьячий Ондрюшка Хват. Кивнув, уселся как ни в чем не бывало на лавку. - Слышу - голоса, дай, думаю, зайду, отвлекусь чуток от дел насущных. Не помешал?

- Да не очень, - Митрий повел плечом. - Что, Ондрюша, тоже делишки не переделать?

- И не говори, - расхохотался подьячий. - Шайка, вишь, завелася в Китай-городе - кошельки с поясов режут, только звон стоит! Умельцы! Семен Никитич приказал - коли за неделю не поймаю, загонит меня в простые писцы али в пристава.

- Так ты ловишь?

- Поймал уже, - Ондрюшка Хват довольно потер руки. - В пыточной сидят, признание сочиняют. Никуда не денутся!

- Хорошо тебе, - покачал головою Иван. - Вот бы и нам так… Послушай-ка, а с Чертолья у тебя никаких татей нет? Или - остоженских?

- С Чертолья? Нет, - подьячий досадливо покачал головой. - Были бы - поделился б. Как не помочь хорошим людям? Что, упыря своего нашли? Судя по молчанию - нет. Жаль. Кстати, бумаги у вас лишней нет? Хотя бы пару листков, а то язм опоздал сегодня.

- Да вон, - хохотнул Прохор. - Бери на любом столе, жалко, что ли!

- Вот, благодарствую. - Ондрюшка живо сграбастал со стола бумагу.

- Эй, постой, постой, парень! - вдруг возмутился Иван. - Ты наши записи-то верни!

- Ах ведь, и правда, тут чего-то написано… - Подьячий вчитался в бумаги. - Скоропись понятная… Это ты так пишешь, Иване? Молодец. Не у многих дьяков столь хорошо выходит! Нате, забирайте ваши отчеты, у меня своих хватает… Так из той пачки возьму? Ну, вот и славно…

Еще поболтав о чем-то, подьячий ушел, на прощанье поблагодарив парней за бумагу.

- Что это он сегодня без бумаги остался? - удивленно хмыкнул Митрий. - Обычно так такой ушлый - а тут…

- Дела, вишь, у него важные оказались.

- Ага, важные… Не важней наших.

Дописав отчеты, друзья наконец покинули приказные палаты и, сев на казенных коней, поехали домой, в Замоскворечье. Темнело уже, и в синем, очистившемся от туч небе зажигались звезды. Кургузый месяц, зацепившись рогом за Спасскую башню, висел над Красной площадью, отражаясь в золоченом куполе колокольни Ивана Великого, рядом с которым светился расписным пряником Покровский собор. Переехав по льду Москву-реку, парни повернули от Ордынки направо, пересекли Большую Козьмодемьянскую улицу и оказались наконец на Большой Якиманке, где - ближе к Можайской дороге - и располагалась усадебка, пожалованная всем троим заботами Ртищева. Хорошая была усадебка - небольшая, уютная, с высокими теремом и светлицею, с сенями, с теплыми горницами и опочивальнями. Рядом, на дворе - конюшня, амбарец с банею да избенка для слуг - целого семейства, не так давно принадлежавшего бывшему хозяину усадьбы, боярину Оплееву, сосланного царем Борисом за какие-то провинности в Тобольский острог. Боярин взял с собой почти всех слуг, кроме вот этих, уж больно оказались стары дед Ферапонт да бабка Пелагея.

А новым хозяевам сгодились - служили не за деньги, а так - лишь бы не выгнали, и служили на совесть: бабка стряпала, а дед присматривал за двором да топил баню. Вот и сейчас, как только въехали во двор, потянуло запаренными вениками…

- Господи, никак старик баньку спроворил! - удивленно воскликнул Прохор. - С чего бы?

- Как это - с чего? - засмеялся Иван. - Чай, суббота сегодня!

Прохор гулко расхохотался:

- А ведь и вправду - суббота! Ну, мы и заработались… Что ж, это хорошо, что баня…

А дед Ферапонт, накинув на согбенные плечи старый армяк, заперев на толстый засов ворота, уже успел отвести на конюшню лошадей и теперь лукаво посматривал на парней:

- Что, поддать парку-то?

- А и поддай, старик! Поддай! Да не жалей водицы…

Ребята обрадованно загалдели.

- Ну, наконец-то, явились! - вышла на высокое крыльцо Василиска. - Пошто там смеетесь-то, в темноте? Трапезничать будете?

- Будем! - Парни еще больше захохотали. - Только после бани, Василисушка!

А дед Ферапонт уже старался вовсю! Плеснул на раскаленные камни воды, запарил венички: Митька вошел первым - едва на четвереньки не встал, до чего жарко!

- Ну, ты, старик, того… Как бы не угореть!

Дед ухмыльнулся:

- Угорают, Митьша, от плохого пару, а у меня завсегда пар знатный! Веничком-то попотчевать?

- Погоди, - Митрий уселся на лавку. - Дай отдышаться.

Сбросив одежку в предбаннике, вошли и Прохор с Иваном, оба крепкие, стройные, не чета тощему Митьке.

- А ну, дед, давай сюда веники! Эх, хорошо! Митька, ложись на полок. Ты, кажется, на кашель жаловался?

- Нет, нет, - опасливо отмахнулся Митрий. - Это не я жаловался, это Ртищев…

- Ты на начальника-то не кивай! Ложись, кому говорю?!

- А может, не надо? Я и сам как-нибудь попарюсь…

- Ложись, не то хуже будет!

Прохор показал отроку свой здоровенный кулак, натренированный еще в былые годы, когда дрался стенка на стенку за Большой Тихвинский посад.

- Иване, Митька, вишь, хочет, чтоб мы его силком затянули…

- Не-не, не надо силком… - Передернув плечами, Митрий со вздохом полез на полок. Ух и жарко же… Прямо уши в трубочку заворачиваются! А доски, доски-то как жгут!

- Ну, улегся?

- Угу… - Юноша обреченно вытянулся.

Взяв в руки два веника, Прохор несколькими энергичными взмахами разогнал жар и приступил к Митьке. Сначала легонько прошелся вениками по всему телу, словно пощекотал, затем начал бить - одним, вторым, потом обоими вениками вместе…

- Как, Митька?

- Ох… Хорошо! Славно!

- Ну-ка, поддай-ка еще, Иване!

Ух-х!!! Ивана-то не надо было упрашивать - выскочил в предбанник, плеснул в корец с водой чуток квасу для запаху и - на камни! Ух-х!!!

- Эх, и славно же! - неутомимо работая вениками, довольно оглянулся Прохор. - Как, Мить?