Глава III
ЯДОВИТЫЕ ТЮЛЬПАНЫ
Продолжать ли немедленно путь или продлить задержанную львами стоянку до полуночи? Вопрос этот долго обсуждался баасом и двумя его приятелями. Наконец они решили, что лучше сейчас же двигаться далее на поиски другого озера, которое, по словам Карла де Моора и Смуца, должно находиться поблизости. День уже склонялся к вечеру, зной уменьшался, и потому идти в это время было гораздо легче, чем утром.
Однако Карл де Моор неожиданно высказался против намерения буров.
— Я нахожу, — заявил он, — что нужно подождать еще часа два. После всего перенесенного нами сегодня благоразумнее было бы отдохнуть и собраться со свежими силами, прежде чем пускаться снова в путь. Слуги наши дрожат, как в лихорадке, и почти не в состоянии держаться на ногах… Да вот и барышня Катринка вся стала бледная от волнения и испуга.
— От испуга?! — воскликнула девушка. — Ну, нет! Я вовсе не из робких и не так легко пугаюсь. Будь у меня ружье, я бы доказала вам, что и девушка может быть мужественной и хладнокровной. К сожалению, отец не желает доверить мне ружья… Ведь это обидно, не правда ли? — прибавила она, мило надув губки и обращаясь к Питу ван Дорну, все еще стоявшему возле нее.
— Не могу не одобрить осторожности господина Ринвальда, хотя вы, быть может, и рассердитесь на меня за это, — ответил молодой человек. — Ваши ручки созданы вовсе не для того, чтобы управлять ружьем. Вы можете поранить себя, а это очень огорчило бы ваших родных и… друзей, не говоря уже о том, что лишило бы нас удовольствия защищать вас.
— Господи, как самолюбивы эти молодые люди! — со смехом заметила Анни ван Дорн, прибежавшая из своей повозки. — Они придираются к слову, чтобы напомнить о своих услугах… напрашиваются на благодарность. Сознайся все-таки, Пит, что девушкам в нашем положении вовсе не мешает уметь стрелять.
— Конечно, нет, — подхватила Катринка, обрадованная этой дружеской поддержкой. — Я желаю иметь ружье совсем не для того, чтобы рисоваться или перенимать мужские манеры, как делают некоторые женщины в Роттердаме или Гаарлеме, а особенно в Америке. Я нахожу это глупым и неприличным, если это является только последствием желания выделиться из своей среды, обратить на себя внимание. Но в пустыне, где на каждом шагу угрожают опасности, необходимо, чтобы все женщины и девушки могли способствовать общей защите. Повторяю, что, по крайней мере, у меня хватит на это мужества.
— Ну, а у меня не хватит, — сказала Мейстья, сконфуженно улыбаясь. — Признаюсь откровенно, я ужасная трусиха… Когда раздался львиный рык, я забилась в угол повозки и заткнула себе уши, чтобы ничего не слышать… Потом, когда вы начали стрелять, я чуть не умерла от страха и все кричала, чтобы вы перестали, не соображая в ту минуту, что вы делаете это для нашего же спасения… Как видите, я охотно уступаю Катринке патент на храбрость.
Пока молодежь оживленно болтала, совет старших окончился. Несмотря на убеждения Карла де Моора отдохнуть еще немного, баас приказал двинуться дальше.
Он хорошо сделал, отдав это приказание. Кустарник скрывал в своей чаще врага, который мог повредить переселенцам несравненно больше диких зверей. С последними буры еще могли справляться, но против первого у них не было средств для защиты. Между тем враг этот был с виду очень незначителен. Это было растение, похожее на порей и образовавшее из своих нежно-зеленых листьев густой ковер под деревьями.
Растение это, свойственное тропическим странам, имеет вид тюльпана и очень походит своими листьями и цветами на обыкновенный тюльпан; оно принадлежит к семейству ирисов и к роду морея (Могеа).
На первый взгляд это описание может показаться клеветою на бедное растение. Однако в нем скрыт страшный яд, быстро убивающий травоядных животных.
Почти вслед за бегством последнего раненого льва проголодавшиеся бараны кинулись под деревья искать себе пищи. Пастухи, столпившиеся в кучу и с увлечением обсуждавшие происшествие со львами, не обратили внимания, на что так жадно набросились их курдючные овцы. Им даже и в голову не приходило посмотреть, нет ли в кустарнике ядовитого тюльпана, существование которого хорошо было известно всем трансваальским бурам, так как редкое стадо у них не терпит по временам урона от этого растения.
Проницательные глаза Карла де Моора отлично выделили пучки тюльпана вперемежку с другой травою. Он даже весело улыбался, глядя, с какою алчностью бараны пожирали привлекательное и сочное на вид растение.
«Вот и отлично! — злорадно подумал он. — Часть моей задачи совершается сама собою, без моего содействия».
Лицо его моментально приняло обычное угрюмое и бесстрастное выражение, когда баас заметил, наконец, присутствие вредного растения, и Карл де Моор сейчас же выказал больше всех сожаления, усердно помогая отгонять от ядовитого тюльпана несчастных животных.
— Собирайте скорее баранов! — кричал Ян ван Дорн. — Гоните их, иначе они все перетравятся.
Началась страшная суматоха. Все принялись сгонять глупых животных криками и ударами бича. Более всех суетились, конечно, пастухи, виновные в плохом присмотре за животными. Немало помогали им и собаки, лаявшие изо всех сил и хватавшие овец за ноги.
Наконец все жирнохвостки были собраны к повозкам.
— Поздно! — грустно проговорил Клаас Ринвальд. — Достаточно съесть несколько листков, чтобы отравиться. Остается только надежда, что не все ели тюльпаны: там ведь есть и другие растения.
— Ну, на это плохая надежда, — со вздохом сказал Ганс Блоом. — Стоит ли уж вести за собою это стадо? Все равно оно дорогою передохнет.
— Погодите! — воскликнул Ян ван Дорн. — Может быть, часть и останется жива, а это все-таки лучше, чем ничего. Напрасно вы так скоро приходите в отчаяние. Это не годится в нашем положении.
По его распоряжению бараны снова заняли свое место посреди остального стада, и караван поспешил удалиться от места, где все так ему не благоприятствовало.
Всем было не по себе. Все шли или ехали, опустив головы и предаваясь невеселым размышлениям. Над всеми точно нависла грозная туча мрачных предчувствий…
Бараны действительно были обречены на погибель и падали