Читать интересную книгу Том 6 - Николай Лесков

— Понимаешь ли, — говорю, — что этого ни в какой конклав* нельзя пустить, чтобы кто-нибудь не пострадал, а зачем страдать, когда ты по-генеральски — один все дело поправить можешь.

— Каким манером?

— Просто — повели, да и баста, на то ты начальник.

— Я выгнать его, — говорит, — могу, но принудить его жениться не имею права.

— Тпру, тпру, тпру, — отвечаю, — остепенись. Что ты это такое выдумал? Как можно человека выгнать, да еще особенно этакого глупого. Куда он, дурак, без казенной службы годится? Нет, ты не ожесточай несчастного сердца, а просто потребуй его перед себя и накричи.

— Что же я буду кричать?

— Да что хочешь, то и кричи — только посердитее. Но если заметишь, что он отвечать хочет, вот этого не до пускай, — топни и скажи: «молчать».

— И с тебя этого будет довольно?

— Совершенно, мамочка, довольно. Только, пожалуйста, посердитее, и чтобы не смел отвечать.

— Изволь, — говорит, — уважу, — и с этим позвонил, а мне добавляет: — Пойди там, за ширмой, посиди, покури, послушай, что выйдет. Я ни за что не ручаюсь.

— Да тебя, — говорю, — никто и не просит ручаться, только сделай свое начальническое дело добросовестно, — накричи.

Ну, он и действительно сделал все это очень хорошо: как тот вошел, он сразу его афрапировал*. Все жестокие хитрости сентиментального обхождения откинув, прямо ему сочиненною мною докладною запискою мимо носа на землю швырнул.

— Знаете ли вы, — спрашивает, — какая женщина это пишет?

И чуть тот было только рот разинул, чтоб сказать: «знаю», — он как крикнет:

— Молчать! Почему вы на ней не женитесь?

Но прежде чем тот ответил, я ему через ширму пальцами махнул, он — опять крикнул:

— Молчать! Я знать ничего не хочу! Слышите?

— Слу-слу-слу-ш-ш-шаю.

— Завтра мне чтобы брачное свидетельство было. Слышите?

— Слу-слу-слу-ш-ш-шаю.

— Вон! и до тех пор на глаза мне не сметь показываться. Слышите?

— Слу-слу-слу-шаю.

— Деньги на свадьбу есть?

— Нет.

— Вспомоществование дам, а пока… Батюшка! — зовет меня, — пожалуйте сюда.

Я вышел.

— Извольте взять, — говорит, — этого соблазнителя: он девицу соблазнил и должен немедленно быть с нею обвенчан. Прошу вас исполнить это и завтра же прислать мне его брачное свидетельство.

— Слушаю-с, — отвечаю. — Извольте, молодой человек, идти и приготовьте разрешение начальства. Я за ним зайду.

Тот вышел, а генерал спрашивает меня:

— А что, каково я кричу?

Я его в обе щеки чмокнул и говорю:

— Умник! умник! но теперь доверши свою работу: сплавь их отсюда.

— Куда?

— Назначь его куда-нибудь в провинцию отдельную должность занимать.

— Это для чего?

— Да он там успокоится и с простыми людьми в разум придет.

И в этом успел. Так я их в один день развел, а на другой день обвенчал, с малым упущением по числу оглашений, и свидетельство выдал, а через неделю и на службу их выпроводил. Он с большим развитием ничего и понять не мог. Однако пробовал меня пугать.

— Вы отвечать, — говорит, — будете.

— Ну, это, мол, не твое дело: мне начальство приказало венчать, а я власти покорен.

Так он и сейчас настоящим образом всего не понимает, а живут, судьбою довольны и назад не просятся, — думают небось, что они в самом деле законопреступно обвенчаны, да, чай, и акушерки боятся.

— А что же, акушерка не приходила?

— К кому?

— К вам.

— Как же, приходила. Я ее к певцу отправил.

— И после не видали?

— Нет, видел один раз у пристава на крестинах.

— Что же она: сердилась?

— Н-н-нет. Поискала вчерашнего дня и увидала, что она дура.

«Отличную, — говорит, — батюшка, ваши духовные со мною штуку сыграли».

«А что такое?»

«Да то, что я по их милости все равно как будто вместо кадрили вальс протанцевала».

«Ну, что делать, когда-нибудь утешитесь, вместо вальса кадриль протанцуете». На кого же ей сердиться?

— Просто невероятное!

— Вот то-то и есть. А поведите-ка все это через настоящие власти — какая бы кутерьма поднялась, а путного ничего бы не вышло: потому что закон и высокое начальство, стоя превыше людских слабостей, к глупости человеческой снисхождения не могут оказывать, а мы, малые люди, можем, да и должны. Дурачки, да наши. Что ж их хитрецам в обиду давать? Надо их пожалеть. Поживут с ваше — и они обумнеют, — тоже людей жалеть будут. Но довольно мне вам эти сказки сказывать. Я уж очень разболтался, пойду — посмотрю, что мне в мотье написали.

— Да, — говорю, — это и впрямь все отдает сказками.

— Сказки, сударь, и есть, сказки. Живи да посвистывай… «Патока с инбирем, ничего не разберем, а ты, дядя Еремей, как горазд, так разумей».

Собеседник мой подал мне руку, которую я придержал и спросил:

— Но неужто же у нас никто не может помочь вместо всей этой городьбы прямую улицу сделать?

А об этом нам еще ничего не известно. Впрочем, никогда ни в чем не должно отчаиваться: одна набожная старушка в детстве меня так утешала: все, говорила, может поправиться, ибо «рече господь: аще могу — помогу». Где она это вычитала, — я тоже не знаю, но только она до ста лет благополучно дожила с этим упованием, чего я и вам от души желаю.

Примечания

Железная воля

Печатается по тексту журнала «Кругозор», 1876 (18 сентября, № 38, 25 сентября, № 39, 2 октября, № 40, 9 октября, № 41, 16 октября, № 42, 23 октября, № 43, 30 октября, № 44), где было опубликовано впервые. При жизни Лескова рассказ не перепечатывался. В 1942 году воспроизведен в журнале «Звезда», № 3–4, стр. 112–152, с предисловием А. Н. Лескова, и затем неоднократно (не менее десяти раз) переиздавался отдельными изданиями и в составе сборников рассказов Лескова. Все эти публикации неисправны и изобилуют многочисленными искажениями.

Под именем Гуго Карловича Пекторалиса в рассказе в карикатурном виде выведен мекленбургский инженер Крюгер (в России — Василий Иванович). Англичанин, о котором идет речь, — родственник Лескова А. Я. Шкотт (компаньон фирмы «Скотт и Вилькенс»), у которого Лесков служил в 1857–1860 годах. Рассказчик Федор Афанасьевич Вочнев — сам Лесков. Р. — село Райское Городищенского уезда Пензенской губернии. П. — Пенза. Горчичный или Сарептский дом — банкирская контора Асмуса Симонсона в Петербурге. Машиностроительный завод — в Доберане, на озере Плау в Мекленбург-Шверине (см. указания А. Н. Лескова в назв. выше номере «Звезды», стр. 112). Машинный фабрикант родом из Сарепты, имеющий в местечке Плау фабрику, — гернгутер Бер, выведен Лесковым и в «Островитянах»; см. наст, издание, т. 3. «Железная воля» было нечто вроде идиомы, характеризовавшей, не без доли иронии, волевые качества немецкого народа, и широко распространенной в эти годы. См., например, в «Искре» в «Заметках со всех концов света» фразу о «железной воле прусского канцлера» (1871, № 7 от 14 февраля, стлб. 213).

Владычный суд

Печатается по тексту: Н. С. Лесков, Очерки и рассказы, СПб., 1892, стр. 85-132, с поправками по изданию: Н. С. Лесков, Владычный суд, СПб., 1878. Впервые — «Странник», 1877, т. I, № 1 и № 2. Дважды перепечатывалось при жизни Лескова отдельными изданиями (СПб., 1877, 84 стр., и изд. 2-е, СПб., 1878, 145 стр.) и вошло в сборник рассказов Лескова «Русские богоносцы», СПб., 1880, стр. 125–231. На титульном листе этой книги — пометка о том, что текст рассказа вновь пересмотрен и исправлен автором. В этом издании «Владычный суд» следует непосредственно за рассказом «На краю света», с которым он тесно связан (подзаголовок: «Pendant к рассказу «На краю света»; см. наст, изд., т. 5, стр. 451–573). Весь сборник составлен только из этих двух рассказов. Поэтому Лесков снял в этом издании всю первую главу и соответственно изменил нумерацию остальных. В издании 1892 года Лесков снова возвратился к первоначальному тексту. Правка, произведенная для сборника 1880 года, в большей своей части тоже отменена; в основу взято издание «Странника» и 1877 года.

Рассказ написан в 1876 году, вслед за рассказом «На краю света».

Из отзывов современной Лескову критики должен быть отмечен анонимный враждебный отзыв «Отечественных записок». Рецензент считает, что материал повести мог бы послужить предметом публикации в журнале типа «Русская старина», — на беллетристическое оформление сюжета «слишком много потрачено таланта, слишком много». Особенную иронию рецензента вызывает позиция Лескова, который, как видно из рассказа, ничего не сделал для спасения сына несчастного еврея. Гораздо большую помощь оказал случайно встретившийся чиновник Друкарт. По мнению рецензента, литературная сторона повести — «какая-то невообразимая пошлость чиновничьего балагурства с примесью дьячковской начитанности» (1877, № 8, стр. 270–271). Резко отрицателен и анонимный отзыв газеты «Наш век». Рецензент иронически интерпретирует Лескова как духовного писателя и признает интересным только описание сцен рекрутского набора и типов чиновников. «Самый язык его стал тягуч и многоплоден посылками, отступлениями. Периоды длинные. Точь-в-точь проповедь». Рецензент считает, что лучше все же писать такие рассказы, чем обличать нигилистов и указывать «подлежащим местам и лицам на вред известных идей и на способы скорейшего их искоренения» (1877, 20 марта, № 20, стр. 2). В умеренно-реакционной газете «Русский мир», наоборот, был помещен весьма сочувственный отзыв о повести. «Содержание рассказа, — читаем в этой рецензии, — как видит читатель, весьма несложно, но он переполнен подробными, интересными описаниями, относящимися и даже, можно сказать, мало относящимися к рассказу. Весь рассказ написан со свойственной автору живостью и читается весьма легко» (1877, 21 марта, № 79, стр. 2, подп. И. Не-въ). «Церковно-общественный вестник» (1877, 18 мая, № 54, стр. 3, без подписи) и «Православный собеседник» (1877, № 4, стр. 496–498, без подписи) ограничились кратким пересказом и сосредоточили свое внимание на специальных церковных вопросах.