— Если я попробую вашу кровь — мне это ничем не грозит?
— Ничем, кудряшка. Клянусь — во сне это для тебя безопасно.
— А наяву?
— Наяву это была бы четвертая Печать.
— Вы мне еще третью не поставили.
— Именно. Поэтому во сне для тебя и безопасно.
— Угу. А третью Печать вы мне так можете поставить?
— Нет. Для этого я должен попробовать твою кровь еще раз, кудряшка. И наяву, а не во сне.
Меня это вовсе даже не огорчило.
— Лежите смирно, больной.
Я улеглась на кровать. Вытянулась вдоль тела Мечислава. Поудобнее обхватила его руками за талию и примерилась губами к ране. Кровь слегка окрасила мне губы — и я почувствовала солоноватый привкус. И не смогла сдержать улыбку. О чем нужно думать, обнимая такого мужчину, как Мечислав? Как минимум — о практическом изучении Камасутры. А я о чем думаю? Конечно не о сексе. И даже не о вампире. И не о себе. О бобрах. Бедненькие. Им-то постоянно надо дерево грызть. Мне бы зубы как у бобра, я бы мигом эту пакость выгрызла.
И я впилась зубами в оставшийся снаружи кончик осинового колышка.
Я ожидала, что зубы будут соскальзывать, но не тут-то было! Зубы ухватились намертво — и тут же челюсти свело судорогой, да так, что захотелось взвыть в голос. Что я и сделала.
— Черт, больно!
Произношение было то еще. Сами попробуйте говорить хоть что-нибудь, когда губы так сводит, что аж уши в череп влезают. Но вампир меня понял.
— Оставь, кудряшка. Я не хочу тобой рисковать!
Если бы он этого не сказал! Но слова вылетели, а упрямство всегда было нашей фамильной чертой! Я еще крепче вцепилась зубами — и потянула на себя чертову деревяшку. И мгновенно поняла, что больно мне до этого и не было. Так, комариный укус! Я и не знала, что можно ощущать столько боли сразу. Рот словно наполнился концентрированной серной кислотой, виски охватило раскаленным стальным обручем и он начал медленно сжиматься. В глаза вонзились десятки острых шил, а из носа, кажется, пошла кровь. Во всяком случае, ощущение было, как будто я на полном ходу в дерево лицом врезалась. И эти ощущения захватывали все тело. Кожу саднило так, словно ее содрали на фиг, а мясо посыпали солью. Все нервы полыхнули диким огнем и объявили забастовку. И все это вместе сливалось в дикую симфонию боли. Я бы заорала, но каким-то уголком мозга я пока помнила — надо держать и тащить вверх. Что и делала. Хотя зубов уже не чувствовала. Кажется, мне их выламывали по одному. Медленно и со вкусом. Каминными щипцами.
А потом все закончилось. И я ощутила спиной гладкий прохладный шелк покрывала.
— Посмотри на меня, кудряшка! Ты что-нибудь чувствуешь?!
Я с трудом разлепила глаза. На этот раз их не пытались выколоть раскаленными иголками. Я лежала на той же кровати. Впрочем, теперь эротика была несколько подпорчена. Во-первых, кровать зверски изляпали кровью, а во-вторых, я лежала, как какой-нибудь раздолбай из общества — на спине, нога на ногу — и с осиновым колышком вместо сигары в зубах. А надо мной наклонился чрезвычайно встревоженный вампир.
— Ты меня вообще слышишь, кудряшка!?
Я прицельно сплюнула чертову деревяшку на пол.
— Слышу! А сразу у меня эту дрянь забрать нельзя было?!
— Прости, малышка. Но осина и во сне остается осиной. Я не хотел рисковать.
— Понятно.
М-да, сложно винить вампира за то, что он не решился. Мне-то осина вреда не принесла… А ему!?
Я приподнялась на локте и провела пальцами по золотистой коже. Грудь Мечислава была покрыта застывающими потеками крови. Рана все еще была открыта, но уже не кровоточила. И начинала зарастать? Вот это скорость регенерации! Ящерицы дохнут от зависти!
— Как вы себя чувствуете?
— Гораздо лучше, кудряшка. Там, наяву, я по-прежнему парализован, но кровь уже перестала течь. А скоро начнет закрываться рана.
— Вокруг осинового кола!?
— Ну что вы… Я могу закрыть основные сосуды, чтобы не терять больше крови. А все остальное заживет потом. И когда из меня вынут эту осиновую гадость, я не буду ждать час, чтобы двигаться и говорить. Я вообще не буду парализован. — Мечислав нежно взял мою руку и поднес к губам, глядя мне прямо в глаза.
— Спасибо тебе, пушистик.
Я вспыхнула, как петарда.
— Да ладно, не за что!
— Я видел твое лицо. И чувствовал твою боль.
Я ее тоже чувствовала. Но когда меня начинали хвалить, было гораздо неприятнее.
— Я сделала то, что должна была. Замнем эту тему?
— Как пожелаешь, моя прелесть. Должен сказать, что в других обстоятельствах я был бы счастлив, очутиться здесь — в твоем обществе.
Я переварила фразу и помотала головой.
— Что вампиру хорошо, то человеку смерть. Перебьетесь.
Лицо Мечислава сразу погрустнело.
— Ты забываешь, кудряшка, ты теперь тоже не совсем человек.
— Я стараюсь забыть. Кстати, сейчас мы с Даниэлем едем куда-то за город.
— Не говори мне куда именно, кудряшка! Андрэ не станет со мной церемониться, спрашивая о вас, а я не хочу, чтобы вы пострадали.
— Тоже верно. А когда прибудет эмиссар Совета?
— Завтра вечером. Слишком поздно, кудряшка. К тому времени Андрэ сделает из меня жаркое по-инквизиторски. Или придумает что-нибудь получше.
— По-инквизиторски?
— На костре. Или на солнце. Но скорее все-таки на костре. Чтобы полюбоваться приятной картиной.
Вампир говорил так, словно смирился и даже привык к таким перспективам. Мне эта картина наоборот не нравилась. Решительно.
— А его можно как-нибудь отговорить?
— Не думаю, кудряшка. Кажется, на этот раз я проиграю. Что ж, когда-то надо начинать…
Эти пораженческие настроения мне решительно не нравились.
— Еще чего не хватало! — В запале я как-то не замечала, что мы по-прежнему лежим на кровати почти в обнимку друг с другом. — Вот когда от вас не будут зависеть еще четыре жизни, и в том числе — моя, тогда и умирайте на здоровье! А сейчас будьте любезны собраться и спасти нас всех!
Из горла вампира вырвался короткий смешок.
— Такие как ты, кудряшка, держат на плечах земной шар.
— Атланты двадцать первого века?
— Что-то в этом духе. Я очень живо представляю тебя в львиной шкуре…
— Только без блох, пожалуйста! И желательно еще и в трусах.
Мы переглянулись и по-дурацки захихикали. Как два ребенка, подглядывающие за родителями. Но смеха хватило ненадолго.
— К сожалению, иногда ничего нельзя сделать. Вряд ли Андрэ будет меня слушать. Я уже у него в руках и не представляю опасности.
— А я?! Мы с Даниэлем!?
Мечислав пристально глядел на меня.
— Все зависит от твоей решимости, кудряшка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});