Рассчитать время точно Калли не мог — он был не настолько хорошим химиком. С подобными смесями О’Рурк не раз имел дело — когда в годы Восстания угонял для Приграничья космические корабли — и потому не сомневался: при нормальной комнатной температуре смесь достигнет точки самопроизвольного возгорания и взрыва еще до обеда.
Оставалось сделать две вещи: поместить ножку стола как можно ближе к той стороне двери, где находился замок, и найти наиболее безопасную позицию для себя.
И для того, и для другого он изобрел достаточно убедительный предлог. Сначала он так долго смотрел в окуляры просматривателя, что наблюдателю это наверняка до смерти надоело. Потом Калли решил заняться уборкой камеры. Сначала он с помощью простыни тщательно вымыл пол, после чего бросил грязную простыню мокнуть в раковину умывальника. Затем перепоясался сложенным, как кушак, полотенцем. Потом, словно только что подумав об этом, снял с кровати все остальное белье. Для этого пришлось отодвинуть столик — теперь он частично перекрывал дверной проем, а начиненная импровизированной взрывчаткой ножка оказалась притиснутой вплотную к замку. Белье он отнес к умывальнику и оставил там.
Наконец О’Рурк решился даже на такую крайность, как перенос матраса в ванную. Там он прислонил пенорезиновый тюфяк к металлическому листу ширмы-перегородки — защита получилась достаточно надежная. Калли приготовил набор сердитых и путаных доводов — на случай, если охрана, встревоженная странными маневрами арестанта, поспешит задать несколько вопросов относительно причин его выходящего за привычные рамки поведения. Однако охрана признаков беспокойства не выказывала, и он занялся стиркой, чтобы убить медленно тянущиеся утренние часы.
Стирая белье, он — под воздействием однообразной работы — впал в полугипнотическое состояние, из которого был вырван громом взрыва. Годами выработанные рефлексы бросили Калли на пол; накрыв голову руками, он прижался к матрасу. Но удара взрывной волны он так и не почувствовал. И лишь секундой позже до Каллихэна дошло, что слышал он вовсе не взрыв самодельной бомбы.
Он заглянул в комнату и нашел ее в прежнем состоянии. Все пребывало на старых местах — в целости и сохранности. Снова донесся громовой раскат: это металлическая дверь камеры гремела под ударами кулаков — или даже прикладов?
— Калли? Ты здесь? — это был голос Листрома. — Отойди подальше от двери. Через минуту мы тебя вытащим.
Калли увидел, как металл возле замка засветился красным, потом обозначилась тонкая темная линия надреза; она становилась все шире, показался кончик бледного огня сварочной горелки. Вдруг в коридоре затрещали выстрелы, кто-то пронзительно закричал, затопали сапоги.
В этот миг Калли вспомнил о своей доморощенной бомбе. Одним прыжком он достиг двери, схватил столик и швырнул его в сторону ванной, за перегородку. Потом кинулся в дальний угол и присел.
Темная линия надреза на металле двери оставалась какой была — резать почему-то перестали. Бледная струя пламени резака тоже исчезла.
— Быстрее! Вытаскивайте меня! — крикнул Калли в надежде, что голос его все же расслышат сквозь шум. — У меня здесь бомба, она вот-вот взорвется!
Возня, топот и выстрелы в коридоре не прекращались. Огонек горелки так больше и не появился. Кажется, его не услышали.
Калли сидел, скорчившись в своем углу. Вдруг пониже замка появилась черная точка — она постепенно выросла, показался огонек горелки. Описывая дугу, огонек двинулся вверх, на соединение с уже прорезанной щелью. Потом, не дойдя до конца, остановился. Несколько секунд ничего не происходило. Потом раздался грохот — словно прямо в комнате взорвалась небольшая бомба, отчего Калли инстинктивно втянул голову. Когда он снова посмотрел на дверь, замок уже висел на изогнутой полоске металла.
Дверь рывком распахнули. В комнату ворвались люди со здоровяком Листромом во главе. О’Рурк кинулся им навстречу, стараясь вытолкнуть обратно в коридор, подальше от двери.
— Наружу, наружу… — крикнул он; рядом мелькнуло лицо Алии — у Калли внутри похолодело. — В комнате бомба!
На этот раз его услышали, люди врассыпную бросились вдоль коридора. Из комнаты в спину Калли полыхнуло огнем, завизжали осколки. О’Рурку показалось, будто его огрело сзади громадным мешком с песком. Он упал.
Каллихэн был оглушен, но лишь на несколько секунд. Тело его, как у хорошего боксера, само знало что делать. Он вскочил; туман перед глазами уже начал рассеиваться. Прямо перед собой он увидел Алию. Листром, падая, сбил ее с ног, но девушка уже поднималась — как и многие остальные. Увидев Калли, Алия всхлипнула и бросилась в его объятия, прижавшись так крепко, словно до окончания времен не собиралась выпускать Калли на свободу.
По счастливой случайности никто не был ранен, хотя весь пол в коридоре засыпало осколками — это было все, что осталось от мебели. Кто-то вдруг неуверенно засмеялся, к нему присоединились другие голоса. Несколько секунд спустя хохотали почти все, как дети на празднике, где вдруг произошло что-то неожиданное и смешное. Даже Алия, чуть отодвинувшись от Калли, дрожащей рукой смахнула слезы с ресниц и тоже принялась смеяться.
Первым посерьезнел Калли. Постепенно успокоились и остальные. Глядя на его суровое лицо, они мало-помалу переставали смеяться. Калли осмотрелся — здесь был не только Листром, но и Вил, Доук, Пит Хайд, даже седовласый Том Доноу.
— Как вы меня отыскали? — поинтересовался О’Рурк.
Листром показал на Алию.
— Она сумела выяснить, куда тебя упрятали… С помощью этого вот человека… — он кивнул, указывая на Тома.
— Но почему ты здесь, с Лисом? — Калли обернулся к Алие. — Как ты здесь очутилась?
— Я уговорила Листрома взять меня с собой. Я подумала… Если у тебя неприятности, я смогу помочь, поговорить с папой… — она с виноватым видом замолчала.
— Ничего страшного, — мягко сказал Калли. — Теперь уже не придется.
— Верно, — согласился Листром. — Но если бы она меня не подгоняла, мы опоздали бы на день-два.
Он рассказал Калли, как развивались события последних недель. Следуя приказу О’Рурка, Листром привел корабли к Калестину, посадил всю эскадру на каменистое сухое плато не далее как в десяти милях от фермы, принадлежавшей космическому экс-угонщику, прошедшему огонь, воду и медные трубы — тертому малому по имени Эмили Хазек. Едва успела рассеяться поднятая посадкой пыль, как показался Хазек собственной персоной, а с ним еще десяток фермеров-соседей. Листром поведал им новости о событиях в Калестин-сити и передал приказ О’Рурка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});