Читать интересную книгу ЦВЕТОК КАМНЕЛОМКИ - Александр Шуваев

Для того, чтобы преодолеть волоконное ограждение, - существовал даже не один способ. Если нить была алмазной, ее реально было пережечь лазером, - хватало киловатта выходной мощности в непрерывном луче, но даже теперь эта штука была не маленькой и не легкой. Так что ничего подобного у них не было. Аналогичными достоинствами, - как бы ни получше, не поудобнее, - обладали хорошие современные сварочные аппараты "плазменного" класса. Тоже не имелось в наличии. Кроме того, нить могла оказаться вовсе не алмазной, и тогда ее было бы ку-уда проблематичнее сжечь. Так что единственно реальным было применение лезвия из того же материала, - но вот тут-то и начиналось самое интересное. Дело в том что нити были практически невидимы, натянуты на ветки по неизвестной системе, всегда - изнутри - кнаруже, и никогда нельзя было предвидеть, что будет, если рассечь очередную нить, не ведая, куда она тянется и как переплетена с прочими. Такого рода клинок у них был. Один: самоделки тут были совершенно невозможны, а достать подобную вещь можно было только на той стороне, при случайной оказии. Впрочем, выбора не было, и приказ совершить попытку был отдан самому молодому - Хасанджани, и тот, по миллиметру щупая перед собой воздух лезвием, пересек-таки несколько нитей, пока, после третей или четвертой, не был с размаху накрыт бесшумно срезанной веткой ореха и не потерял ножа вместе с кистью, впрочем, времени на раскачку оставалось немного: можно сказать - его совсем не было, потому что откуда-то с севера уже накатывался мягкий вой двигателей.

"Камбалы", синхронно кренясь, падали на них парой, и не было, не оставалось ни малейших надежд, что это - не к ним, не за ними, а они тут - так просто… ножик вот уронили. И теперь выковыриваем из-под ветки другой веткой, только не получается ничего приличного, потому что ветка эта все время срезается в самый напряженный момент, и ножик по-прежнему остается на своем месте, - в набрякшей кисти руки, вовсе отдельной от человека, сомкнувшейся на рукоятке и очень похожей на восковую, только грязной и с траурной каймой под ногтями. Но они все равно продолжали попытки, явно потерявшие всякий смысл, потому что - нужно ж было хоть чем-то заниматься? Все они были достаточно опытны, чтобы даже не пытаться стрелять по бронированным, пляшущим в воздухе, летящим с боковым скольжением машинам, на которые даже головки-то с тепловым наведением не наводились, и нервы пока выдерживали, хотя в сложившихся обстоятельствах их выдержке цена была точно такой же грош, как и самой постыдной панике. Эти - не воспринимали их как воинов, как каких-то там своих врагов, поэтому им было совершенно все равно, как они себя ведут.

- Эй! - Заревела вдруг нечеловечески громкая речь с летающего железа. Говорили по-таджикски и на пуштунском. - Мы ищем человека по имени Юсуф Аббас. Всем остальным гарантируется достойное содержание в плену, пища и медицинская помощь…

Самый маленький и худой из них, старавшийся держаться незаметно, - Магома Хасан вдруг сообразил, что практически ничего не знает об этом человеке, - периодически надевавший смешные круглые очки, съежился еще больше. Нервы не выдержали у самого крупного и сильного из них, - иранца Кавы Систани, быкообразного, поросшего черным волосом бородача с выпуклыми глазами, похожими на чернослив. Очевидно, - этот нечеловеческий рев с небес оказался той самой соломинкой, которая ломает спину верблюду, и он вскинул кверху ручной пулемет, страшно рыча и бессчетно тратя патроны в бестолковой, бесконечной очереди. Одна из машин, - очевидно - от неожиданности, вильнула в сторону, а другая - зависла, на миг страшная синхронность движений была нарушена, чтобы тут же восстановиться заново, а потом с той, что удержала строй, на них, к ним скользнула, как по невидимому канату, крылатая бомба. "Пух-хх!" - сказала она прямо над их головами, метрах в четырех от земли, - и наполнила все вокруг, - воздух, кроны кустов, их лица, их глаза, их незащищенные комбинезонами ладони, прикрывшие лица, - мириадами зазубренных заноз, несколько похожих по виду на уменьшенные раза в три кленовые летучки. Это изделие относилось к разряду так называемого "ранящего оружия" и являлось порождением концепции, согласно которой надежное выведение из строя оказывалось с тактической точки зрения куда выгодней, чем банальное убийство.

Ничего не видя, корчась на земле, чувствуя, как при каждом их движении колючки впиваются все глубже в их истерзанные тела, они зато могли слышать, как вышедшие из машин люди увесисто, по-хозяйски расхаживают вокруг, обсуждая что-то на своем тягучем языке.

- Паучка - включил?

- А ты штаны - надел? Не забыл?

- Да ладно тебе, я же так, для проформы…

- Йоська! Йосик, - ты тут? Отзовись, дурашка!

Некоторое время они наблюдали, как вдруг оживший "паучок" сделался видимым и начал деловито собирать давеча сплетенные тенета, двигаясь строго в обратном порядке. Пару раз автомат останавливался, ища разорванные концы, но неизменно находил, и его деловитая суета продолжалась. Дождавшись конца работы, люди в тяжелых боевых доспехах, бывших на самом деле не такими уж тяжелыми, двинулись по последней стоянке фидаинов. Они по двое подхватывали лежащих под руки, рывком вздергивали в вертикальное состояние и держали его в таком виде, пока третий, похоже, бывший среди них за командира или начальника экспедиции, сравнивал изуродованную личность стоящего с фотокарточкой. Он отрицательно мотал увенчаной шлемом головой, и тогда они роняли поднятого обратно, на прежнее место. Так продолжалось до тех пор, пока они не подняли того самого молчаливого, незаметного очкарика. Очевидно, - его старомодные, круглые, как у ученого улема, очечки, были все-таки из небьющегося стекла, потому что он, в отличие от своих товарищей, тоже посмотрел в лицо того, что был с карточкой, и глаза его были круглыми от ужаса.

- Ну слава богу! - Облегченно вздохнув, сказал опознающий. - Нашелся, наконец! Должен тебе сказать, Йося, что с тобой прямо-таки жаждет увидеться Союз Композиторов СССР. Понятное дело, - Второй Союз, который отличается от первого тем, что эти композиторы не только сочиняют всякую там музыку, но еще и вполне способны ее ЗАКАЗАТЬ. Не знаю точно, с чем связано это их противоестественное желание, но могу предположить, что они собираются задать тебе один вопрос. То же, что хочу спросить и я: ну чего, чего тебе не хватало, падла!?

- А вы… А вы… Вам не понять! А я не могу видеть, как на моих глазах готовится порабощение в еще неслыханных масштабах! Я хотел, чтобы мир мог по крайней мере защититься от вас, проклятые убийцы!

- Дурачок! - Старший ласково потрепал его по утыканной осколками щеке громадной лапой в защитной перчатке. - Это ж надо было только додуматься, - жиду - искать союзников среди сарацинов!!! Впрочем, - ты и тут все продумал. Ты не ожидал только, что у нас найдутся те, кто угадает эти твои думки. Эге! - сказали они себе, - в простой отряд, где одни только правоверные, он сроду не побежит. А в какой? А исключительно только в такой, где в инструкторах какой-нибудь сэр либо мистер, потому как во всех других случаях ему не светит точно. А значит, - он, - это ты, в смысле, - пойдешь непременно в ту шайку, где о наличии инструктора известно и нам. Остальное просто: берется шайка, - и далее со всеми вытекающими. А то, что сэр-мистер сложит свою голову в первой же… акции (ну не называть же такое - боем, на самом деле?), это, понятное дело, самая обыкновенная удача… Пошли, Иосик, а то и папа твой там весь извелся, бедный, и вообще мно-ого народу прямо-таки жаждут тебя видеть, заждались уже… А вы, парни, прощайте, если что не так, не скучайте тут…

- Добить бы, командир, а?

- Зачем? Мы что, - убийцы? - Валериан Кальвин назидательно поднял палец. - Надо учиться сдерживать порывы своего животного начала.

- Нет, - покачал головой Михаил, - что другое, - пожалуйста, а тут я - пас.

- Да что вы так. Опасности тут почти что никакой нет, можно сказать, - она вообще номинальная, зато адреналину-у! - Егерь Геша махнул рукой от безнадежности попыток словесного выражения. - Тут, понимаете, дело настолько глубокое, что организм не поддается никаким резонам и боится, невзирая ни на какие реальные обстоятельства. Почти что совсем исключительное дело, это ценить надо, никакой парашют, никакие горные лыжи и в подметки не годятся… Может, - попробуете все-таки?

- Да, может, и попробовал бы, вот только штаны мои отстирывать тут некому. Не-е, - я - человек предельно цивилизованный, и вы даже себе не представляете, насколько НЕ первобытный…

- А вы?

- Сто поколений моих тевтонских предков, - с пафосом начал Майкл, но не подыскал так вдруг достаточно напыщенных слов для продолжения и сбился с высокого штиля, - ну, в общем, вы понимаете…

- Простите - не вполне.

- Да я отдал бы за такую возможность всю свою коллекцию стеклянных шариков! Объясните только, что я должен делать.