Читать интересную книгу Суворов. Чудо-богатырь - П. Васильев

Разлука с милым тяжело отразилась на молодой девушке: она стала худеть, яркий румянец на щеках сменился бледностью; Анюта стала молчалива и задумчива.

Так прошло лето, наступила осень, и потянулись длинные дождливые вечера.

В домике священника стало еще печальнее и мрачнее.

Однажды в горницу к отцу Василию вошел старик управляющий, Матвей Ильич.

— Здорово, отец Василий! — сказал Матвей Ильич и подошел к священнику под благословение.

— Здравствуй, Ильич, рад тебя видеть.

— Да вот я пришел, отец Василий. За сына пришел твою дочку сватать. Или мой жених не по нраву тебе?

— Нет, как не по нраву. Я рад с тобою, Матвей Ильич, породниться, рад.

— Так за чем же дело?

— За Анютой. Надо у нее спросить.

— А знаешь, кто меня надоумил идти к тебе?

— Кто?

— Сама княгиня. Она и приданое обещала дать.

— Понятно, — задумчиво проговорил отец Василий.

— Так, стало быть, по рукам?

— Погоди, Ильич, спешить. Надо спросить у Аннушки! Да вот и она сама, легка на помине-то.

В горницу вошла молодая девушка и ласково поклонилась старику управляющему.

— Здравствуй, здравствуй, красавица, — отвечая на поклон, проговорил Матвей Ильич.

— А ведь у нас, Аннушка, с Матвеем Ильичом про тебя была речь, — пристально глядя на дочь, проговорил священник.

— Про меня? — удивилась молодая девушка.

— Да, про тебя. Матвей Ильич сватает тебя за своего сына.

Анюта побледнела.

— Отец, разве ты не знаешь, что замуж я ни за кого не пойду!

— Так ли, красавица? — вставая, насмешливо спросил у молодой девушки старик управляющий. — И за князя Бориса Георгиевича не пойдешь?

Анюта вспыхнула, и на ее глазах выступили слезы.

— Ильич, Ильич, зачем так говоришь? Зачем обижаешь бедняжку? — упрекнул отец Василий старика управляющего.

— Не я говорю, отец, а горе мое говорит; ведь мой Сергей так любит твою дочь, что ее отказ теперь убьет его.

Проговорив эти слова, Матвей Ильич вышел, сердито хлопнув дверью.

Старик управляющий был прав, говоря, что отказ Анюты причинит его сыну большое горе.

Сергей страстно любил Анюту. Со злобой и ревностью смотрел он на князя, когда тот останавливался у дома священника и входил в него. И как он обрадовался, когда услышал, что молодой князь поссорился со своими родителями и уезжает на войну.

Надежда обладать красавицей поповной снова тогда воскресла у него.

Но вернувшийся от священника Матвей Ильич разбил все его счастливые мечты.

— Опять отказала! — не сказал, а злобно крикнул Сергей, когда отец передал ему слова молодой девушки, и поспешно вышел на улицу, где как раз в это время проходил его приятель Иван по прозвищу Забулдыга.

— Что, парень, приуныл? Чего головушку повесил? — полунасмешливо, полусерьезно проговорил Иван Забулдыга, идя ему навстречу. — Или с лапушкой своей повздорил?

— Отца своего посылал я сватать…

— Ну, и что же?..

— Отказала…

— С того ты, Сергей, так и раскис?..

— Раскиснешь, брат, да еще как!

— Неужто других пригожих девок нет на свете?

— Без поповой дочки мне не жить!

— Ну и девка… А ты вот что; коли волей за тебя поповна не идет, так ты возьми ее неволей.

— Как так? — удивился Сергей.

— Да так.

— Я не пойму.

— Хочешь научу?

— Научи.

— Только не даром… пойдем в кабак, там и учить буду.

— Пойдем, пойдем!

Приятели направились в кабак.

Там они сидели долго и о чем-то тихо разговаривали; точнее, говорил больше Иван, а Сергей слушал. На прощание он крепко обнял Забулдыгу и тихо ему проговорил:

— Устроишь мне это дело, Иван, получишь хорошую награду, а теперь вот тебе покуда полтина.

— Спасибо! Только и ты не плошай: как говорил, так и делай, — сказал Забулдыга, опуская деньги в карман.

— Ну, прощай, Иван, завтра в лесу свидимся.

Приятели расстались.

На следующий день Анюта, управившись по хозяйству, в сопровождении работницы Пелагеи отправилась в лес по клюкву.

Осень в ту пору стояла хорошая, сухая, яркое солнце весело играло своими лучами по пожелтевшим листьям.

Они далеко углубились в лес и только хотели свернуть с дороги на тропинку, которая вела к болоту, как вдруг выросли перед ними какие-то два мужика, закутанные в мужицкие сермяги, с нахлобученными на глаза шапками. Сильный удар по шее поверг Пелагею без памяти на землю.

— Разбойники, что вы делаете! — громко крикнула молодая девушка и приготовилась защищаться, схватив в руки толстый сук, валявшийся на дороге.

— Анна Васильевна! Не храбрись и брось сук!.. Лиха тебе не будет! — услышала молодая девушка знакомый голос.

— Сергей?! — с удивлением воскликнула она.

В одном из закутанных мужиков она узнала сына Матвея Ильича.

— Он самый! — ухмыляясь, ответил молодой парень.

— Давно ли ты, Сергей, стал разбойником? — смотря ему прямо в глаза, резко спросила молодая девушка.

Этот вопрос невольно заставил смутиться Сергея.

— Разве я разбойник?.. — как-то растерянно проговорил он, отводя глаза.

— А разве честные люди нападают на беззащитных женщин!

— Любовь к тебе заставила меня бесчестным стать! — с жаром ответил Сергей.

— Вот как! Что же ты задумал?.. Скажи?

— Со мной пойдем!..

— Никуда с тобой я не пойду…

— Пойдешь!..

— Что ты с ней разговариваешь, Серега!.. Тащи ее в телегу, — грубо посоветовал своему приятелю до того молчавший Иван Забулдыга.

— И Забулдыга здесь! Ишь нарядились, не скоро признаешь. Значит, силой меня потащите? Только знайте, у меня не дрогнет рука этим суком разбить вам головы! — смело проговорила молодая девушка.

— Вот так девка! Люблю таких, право! За Сергея не хочешь замуж, так выходи за меня!

И Забулдыга залился громким смехом.

— Брось сук! — крикнул Сергей, приближаясь к Анюте.

— Не подходи, ушибу! — замахнулась суком молодая девушка.

Но что значит ее сила против двух здоровенных парней? Анюте быстро накинули на голову какое-то одеяло и потащили на дорогу. Там дожидалась их пара коней, запряженных в телегу с крытым рогожным верхом.

Бедная девушка, потрясенная нападением, потеряла сознание. Так ее без чувств и положили в телегу.

Иван Забулдыга поместился на облучке, а Сергей — в телеге. Забулдыга тронул вожжами, и сытые кони понеслись по лесной дороге.

Когда девушка очнулась, был уже вечер и они ехали уже не по лесу, а по какой-то узкой изрытой проселочной дороге.

— Куда ты везешь меня, злодей? — слабым голосом спросила Анюта у Сергея.

— Успокойся, Анна Васильевна, в плохое место тебя не повезем, — тихо ей ответил молодой парень.

— Я кричать буду, народ созову!

— Кричи, никто тебя не услышит, жилья близко нет.

— Ты говоришь, что любишь меня?

— И теперь скажу то же.

— Хороша твоя любовь, нечего сказать. По-разбойничьи напал на меня… Или силою моей любви добиться хочешь? Так ошибся, парень! Я скорее руки на себя наложу, чем полюблю тебя, злодея! — с гневом проговорила молодая девушка.

— А вот увидим!

— Что же ты, или силою меня с тобою венчаться заставишь?

— Зачем силою, и так со мною под венец пойдешь!

— Не бывать тому, никогда не бывать!

— Спорить с тобою я не хочу… Вот мы и приехали!

Иван Забулдыга остановил коней у небольшой избы в два оконца, которая находилась в стороне от дороги, близ леса. К избе примыкал крытый соломой двор, ворота были новые, с резьбой и с перекладиной; в окнах светился огонек.

— Выходи, Анна Васильевна, приехали! — промолвил Сергей, помогая молодой девушкё сойти с телеги.

В дверях избы встретил их какой-то седой как лунь старик. Он держал в руках светец.

— Добро пожаловать, гости дорогие, добро пожаловать, — зашамкал беззубым ртом старик, низко кланяясь.

— А где же Ульяна? — осматриваясь, спросил Сергей.

— Сейчас придет, вышла недалеко, скоро вернется. Какую кралечку привез ты, добрый молодец! — осматривая с ног до головы Анюту, проговорил старик.

— Ну, ладно! Ступай в свою конуру! — крикнул Сергей на старика.

— Или я негоже что сказал? — оторопел старик.

— Негоже и есть!

— Ну, так не взыщи.

Старик проворно убрался за перегородку, которая делила избу на две части.

— Что же ты стоишь, Аннушка, садись!

— Молчи… дорожный разбойник!..

— Эх, Аннушка, из любви к тебе я разбойником стал. Пожалей ты меня, несчастного! — чуть не плача, проговорил Сергей.

— Одного прошу я: выпусти ты меня, выпусти, если есть в тебе хоть капля совести.

— Об этом не проси! — хмуро ответил Сергей молодой девушке.

— Не выпустишь?

— Нет!

— Ну, так знай: я убегу!