располагалась пиршественная зала, куда вели сразу несколько деревянных лестниц. На втором этаже находились жилые помещения и уборные. Рангави принялся поочередно открывать каждую дверь, в надежде обнаружить Урбана или хотя бы намек на его присутствие здесь, но тщетно – нигде никого не было.
– Не нравится мне все это, – вновь повторил Порфилий. Вдруг снизу раздался слабый стук и греки мигом устремились к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж. Однако едва они достигли обеденной залы, как входная дверь с треском вылетела, и на пороге показался Мануил.
– Это ловушка! – прокричал он и в ту же секунду с разных концов стали раздаваться крики, гвалт и топот десятков сапог. Из-за спины Мануила Рангави различил доспехи и войлочные шапки османских воинов. Сомнений не оставалось – дом был полностью окружен. Урбан стал лишь приманкой, именно поэтому султан никогда не скрывал от своих солдат, куда именно он поселил венгерского инженера. Мехмед знал, что рано или поздно кто-нибудь проглотит наживку.
– Попробуй задержать их! – крикнул Рангави Мануилу. – Порфилий, помоги ему, я должен кое-что проверить!
По правде говоря, он и сам до конца не осознавал, что собирается сделать, но в столь опасных ситуациях, его интуиция всегда подсказывала верный путь. Рангави бросился к неприметной лестнице в углу, что спускалась в подвальные помещения. Вокруг все уже пылало огнями – турки лезли в дом со всех сторон, освещая дорогу факелами и беспорядочно размахивая саблями. Мануил, широко расставив ноги, методично рубил османам головы, и его ужасающая секира то и дело мелькала в языках пламени. Рядом с ним сражался Порфилий – его орудием была длинная цепь с тремя металлическими битами, которую он ловко раскручивал над головой, не позволяя врагам даже приблизиться к себе.
Рангави был почти у лестницы, когда какой-то турок едва не пригвоздил его к стене ударом копья. Лишь непревзойденная реакция вновь спасла ему жизнь. Увернувшись от очередного выпада, он одним ударом спустил своего противника со ступенек. Турок больше не поднялся. Двинувшись следом, Рангави обнаружил еще одну галерею, на этот раз небольшую и хорошо освещенную. Здесь было лишь пару дверей, а в углу, среди мешков и бочек копошился человек. Собрав книги в свою небольшую сумку, он бросился бежать и не сразу заметил, что путь уже перекрыт.
Рангави остановился на последней ступеньке и только тогда незнакомец поднял на него глаза, в которых тут же отразился страх затравленного зверя. Это был Урбан, и без сомнения, он узнал того, кто сейчас стоял перед ним. Побледневший инженер отшатнулся в сторону, прижимая к груди кожаную сумку, словно надеясь защитить ею свою жизнь.
Убивать безоружных было не в правилах Рангави, но на сей он был готов сделать исключение. Однако Урбан, вопреки ожиданиям, не потерял остатки мужества.
Схватив со стены зажженный факел, венгр бросился в одну из дверей, где, судя по всему, хранился порох. Впечатленный такой самоотверженностью Рангави тем не менее сумел упредить его. Метким броском ножа он выбил факел из рук Урбана и в два прыжка настиг инженера, который беспомощно растянулся на полу. Кровь тонкой струей сочилась из раны на руке, а сам венгр, зажмурив глаза, торопливо читал молитвы. Оставалось нанести всего один удар, чтобы раз и навсегда покончить с проклятым ренегатом.
Рангави вскинул руку, но удара не последовало, он медлил, теряя драгоценные секунды, а когда решимость вновь наполнила его сердце, из коридора с дикими криками выскочило несколько османцев с мечами и копьями наперевес. Загораживая Урбана, они скопом кинулись на грека, осыпая грека ударами со всех сторон. Бой продолжался недолго и вскорн четыре мертвых тела лежало на залитом кровью каменном полу. Однако Урбана уже нигде не было видно. Ругая себя последними словами, Рангави кинулся вслед за убегающим инженером, надеясь настигнуть его до того, как он смешается с толпой наверху. Взлетев по ступеням, он вновь очутился на полуоткрытой галерее второго этажа. Внизу, в большом обеденном зале, все еще кипел жестокий бой. Мануил и Порфилий, сражаясь плечом к плечу, уже едва сдерживали напиравших османов, которым не было числа. Рангави оказался перед сложным выбором: следовать ли ему за Урбаном или помочь своим друзьям? Краем глаза, он видел, как инженер проскользнул на балкон, а оттуда была лишь одна дорога – во внутренний двор…
Не теряя больше ни секунды, Рангави вскочил на перила лестницы и сорвался вниз в самую гущу сражения. От такой неожиданности турки попятились назад, а Мануил и Порфилий, увидев своего командира, сразу же воспрянули духом.
– Урбан здесь, он выскользнул во двор! – крикнул им Рангави и все трое с яростным воем бросились к входной двери, разя всех на своем пути. Выбежав на улицу, греки различили темную фигуру венгра, который метался в темноте, стараясь спрятаться за спины сбегающихся к дому янычар.
– Бегите, я возьму их на себя! – прогремел Мануил, перехватывая секиру и устремляясь на османских воинов. Воспользовавшись замешательством врагов, Рангави и Порфилий продолжили преследовать Урбана, который, найдя главные ворота закрытыми, бросился в сторону амбара – это был тупик. Но греки ликовали слишком рано – в бой неожиданно вступили лучники, которые осыпали ромеев градом стрел, не давая им высунуться, тогда как Урбан спокойно вскарабкался на крышу и вот-вот мог скрыться с глаз.
– Ух, не нравится мне все это! – сплюнул на землю Порфилий. Выскочив из укрытия, он раскрутил свою цепь и бросил ее в сторону стрелков, а сам, с поразительной ловкостью отталкиваясь одними лишь ногами, взлетел вверх по стене и, не дожидаясь своего товарища, устремился за ускользающей целью. Рангави потребовалось несколько больше времени, чтобы преодолеть препятствия, но и он, очень скоро оказался на крыше. Затем он увидел, как Порфилий нагоняет Урбана, как, увлекшись погоней, вскидывает меч, чтобы нанести решающий удар…и как в следующую секунду падает поряженный выскочившим из темноты янычаром.
Рангави наблюдал, как безжизненное тело его друга скатывается по черепичной крыше, и, хотя душа его жаждала отмщения, разум подсказывал, что прежде следует завершить дело.
Урбан был недалеко, но на пути к нему, словно скала, возвышался все тот же янычар. Оглядевшись, Рангави увидел убитого турецкого воина, сжимающего копье. Недолго думая, он вырвал оружие из мертвых рук и, хорошенько прицелившись, метнул в сторону убегающего венгра. Копье взмыло в воздух, устремляясь навстречу своей жертве и Урбан, несомненно, стал бы ей, но в дело вновь вмешался загадочный янычар. Оттолкнув инженера в сторону, турок быстрым движением сабли перерубил древко копья. Никогда прежде Рангави не видел такой молниеносной реакции. Теперь в его душе, наравне