Глава 8
Письмо императрицы
21 марта 1771 года Румянцев получил рапорт от Потемкина, в котором сообщалось о наступлении на Крайов больших неприятельских сил. На этот случай фельдмаршал предлагал «оттуда уклониться в места безопасные, каковые суть тамошние горы, дабы, усмотрев потом удобность, воспользоваться лучшим авантажем над неприятелем с слабой его стороны…».
Румянцев предвидел эти действия турок и еще до рапорта Потемкина направил к нему подкрепление из Бухареста. Турки проявили обычную военную осторожность, стянув свои силы туда, где легче всего можно было форсировать реку. «Турки не могли не догадаться, что мы хотим перейти Дунай, а переход нигде так не удобен, как в том краю, где река уже, – размышлял Румянцев, составляя очередной ордер Потемкину. – Натурально посему турки и должны обратить к той стороне свое внимание. Но чтоб все их силы против Потемкина двинулись в сию уже пору, как он доносит, того еще неприметно. Откуда им взяться, если по всему супротивному берегу Дуная везде видим непременно пребывающие по-прежнему их войска? Ну а если его сведения достоверны? И в этом случае можно с честью выйти из трудного положения… Не подвергая свой корпус явной опасности, отойти и расположиться в удобном месте, используя горы, лощины, овраги, лес, а потом, выбрав время, неожиданно ударить по неприятелю. Ну а уж если действительно великое число турок устремится на этот берег и землю Крайовскую, Потемкин может перейти обратно Ольту и соединиться с корпусом Олица для того, чтобы тем надежнее оградить от дальнейших покушений завоеванные места… Но тут встает другой вопрос… При отступлении необходимо упредить неприятельскую корысть и вывезти оттуда все, что только можно, а главное – самих жителей. Но не насилием их принуждать, а внушениями преклонять их добрую волю».
Румянцев вспомнил, как не раз уходили русские войска с завоеванных территорий, и горько ему стало от этого. «Надо напоминать жителям о том, что делают турки с теми, кто остается… И если мы что-либо вывозим оттуда, то сие чиним для их же добра, дабы отнять у неприятеля способы утвердиться в той земле. Пусть со всеми своими пожитками на какое-то время и сами удалятся оттуда… Ну а уж если не захотят вместе уходить, то не чинить при выступлении тамошнему народу никаких озлоблений, ни ограблений, ни пожогов, никаких насилий, соблюдая при этом всю строгость военной дисциплины…»
Вскоре донесение Потемкина о сосредоточении на правом берегу превосходящих сил неприятеля подтвердилось. Турецкие войска нацелились на Крайовский банат сразу с трех сторон – из Виддина, Орсова и Кладова. Понимая всю опасность создавшегося положения, Румянцев предписал генералу Вейсману атаковать противоположный берег Дуная в районе города Тульчи и таким образом отвлечь крупные силы неприятеля.
Генерал Вейсман с небольшим отрядом вышел 23 марта из Измаила и на заранее подготовленных судах отправился к Тульче. Через несколько часов достигли мыса Четал, миновали устье речки Сомовы и высадились на неприятельский берег. Но подойти к крепости незамеченными не удалось. Как только гренадеры двинулись через тростник, плотной стеной стоявший перед крепостью, турецкий пикет заметил их и, предупредив выстрелами своих, ускакал. Нечего было уже рассчитывать на внезапность атаки, а в крепости было около тысячи человек гарнизона. Вейсман, храбрый и мужественный генерал, много раз уже отличавшийся в сражениях, заколебался: стоит ли ввязываться в кровопролитный бой в этот раз, если не уверен в его исходе? К тому же гарнизон Тульчи может быть усилен через несколько часов: Исакча и Бабадаг совсем недалеко, а там находятся основные силы турок. Но другого раза просто может не представиться: турки удвоят предосторожности и не дадут прорваться даже сюда, под стены крепости. А сейчас, если и не застали их врасплох, то не успеют они собрать все свои силы для отражения атаки…
И Вейсман решил продолжать атаку. Разделив на две колонны свой деташемент, он приказал овладеть батареями, охранявшими подступы к крепости. Прозвучавшие в Тульче три сигнальных выстрела лишь прибавили скорости колоннам, стремительно двигающимся с разных направлений к одной цели – уничтожить батарейные посты и прорваться к крепости. Пушечный и оружейный огонь неприятеля не остановил гренадер, почти одновременно ворвавшихся на батареи. Пятнадцать пушек стали трофеями энергичных гренадер Вейсмана и генерал-майора Озерова, возглавившего вторую колонну…
Но в это время турки бросили на русских свою конницу. Оставив небольшой заслон, Вейсман с основными силами стремительно пошел на крепость. С другой стороны вел гренадер генерал Озеров. Выбитые из домов предместья, турки бросились к замку, все еще надеясь на свою конницу, пытавшуюся прорваться сквозь малочисленный заслон и ударить в тыл русским колоннам. Но меткая пальба всякий раз заставляла их откатываться назад к горной гряде, окружавшей Тульчу. Тем временем гренадеры во главе с храбрым премьер-майором Пеутлингом ворвались на четыре батареи, стоявшие около каменной мечети, и овладели четырнадцатью пушками. В мечети, где скрылись турки, разгорелся рукопашный бой. Более ста турок было убито, и тридцать взято в плен. А конница, не раз предпринимавшая свою излюбленную атаку со всех сторон, была отражена метким огнем. Но замок взять так и не удалось. Большая часть турецкой пехоты отступила к Бабадагу.
Утром следующего дня, когда задача в основном была выполнена, Вейсман приказал отходить в Измаил. К тому же на Дунае со стороны Исакчи показались семь судов, по дороге спешили турецкие подкрепления. Неприятельская конница чутко продолжала следить за действиями русских.
Вечером 24 марта отряд Вейсмана возвратился в Измаил с греками и молдаванами, опасавшимися оставаться в Тульче.
Получив рапорт от Вейсмана, фельдмаршал Румянцев подумал, что удачный поиск на Тульчу смешает планы турок и они откажутся от попыток переправиться на левый берег Дуная со стороны Виддина, Орсова и Кладова, чтобы угрожать своими активными действиями в Крайовском банате и Восточной Валахии. Во всяком случае, он надеялся, что после этой экспедиции неприятель вынужден будет поделить свои силы и перебросить из Виддина в Тульчу часть своих войск. И в реляции от 30 марта Румянцев, высоко оценивая действия Вейсмана и личное его мужество, писал Екатерине II: «В заключение осмеливаюсь, всемилостивейшая государыня, просить… удостоить знаком, каковым благоугодно Высочайшей Вашей Милости, генерал-майора и кавалера Вейсмана, так он между генералами отличает себя искусством и усердием в службе, показав тому отменные опыты в произведенной собою экспедиции на супротивный берег Дуная».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});