…В конце января 1771 года Румянцев понял, что третьей кампании не избежать: султан не согласился с предварительными условиями мира, которые предложила ему Екатерина. А это означало, что нужно разрабатывать план действий целой армии. Для этого же следовало предугадать возможные действия неприятеля. И Румянцев поставил себя на место неприятеля и тщательно продумал план кампании за турок.
Он наметил три возможных варианта будущих действий турок. Первый: высадив пехоту на берег Черного моря, а конницу переправив через Дунай на левую сторону Прута, начнут отбирать у них завоеванные крепости Аккерман, Килию и Бендеры, чтоб тем самым помешать наступательным действиям второй армии в Крыму. Второй: переправившись через Дунай, основные силы свои бросят в Валахию, чтобы опустошить этот богатый край, затруднить действия русских войск и помешать развитию их добрых отношений с молдаванами и валахами, снова подчинить их своему магометанскому игу. Третий: турки, напуганные поражениями прошлого года, ограничатся оборонительными действиями, стремясь лишь к защите противоположного берега Дуная.
В предвидении возможных действий неприятеля Румянцев и расположил свою армию, разделив ее на три корпуса, так чтобы пресекать попытки неприятеля форсировать в том или ином месте Дунай, а затем перенести действия на его левый берег.
Разрабатывая план кампании, Румянцев большую роль отводил второй армии, действия которой в прошлом году вызывали много нареканий. Польза общего дела, думал Румянцев, требует, чтобы обе армии действовали в согласии, помогая друг другу. Поэтому вторая армия заблаговременно должна начать движение за реку Днестр, не дожидаясь, когда река разольется, как в прошлом году.
Но за Днестр второй армии идти не пришлось. Русское правительство решило направить ее на Перекопскую линию, «а потом, по своему усмотрению, и на самый Крым с содействием, сколько будет возможно, Азовской флотилии». Вице-адмиралу Сенявину было предложено, «чтоб он для опознания плавания старался, во-первых, дабы два судна могли пройти из Азовского в Черное море, и чтоб он содействовал с остальными в поисках сухопутных войск». Румянцеву же предписать, что действия его армии «предоставляются собственному его предусмотрению, учреждая оныя на сей стороне реки Дуная до Ольты, так, чтоб… воспретить неприятелю переход с своей стороны за Дунай, на ту же сторону сей реки посылать разве только некоторые партии, если иногда он за надобно найдет; при всем том, однако ж, свободнее оставить ему руки воспользоваться возможным при удобном времени и случае».
Такое решение принял Государственный совет после обсуждения проекта будущей кампании, который представил граф Григорий Орлов. Решение было одобрено и Екатериной II. Главное, что устраивало Румянцева в этом решении, так это предоставление ему полной самостоятельности.
Скорее всего, активные поиски за Дунаем развернутся лишь в следующем году, если мирные переговоры не начнутся к тому времени. А текущий год будет подготовительным. И столько нужно успеть сделать!
Так, уже в январе он приказывает провести полную разведку Дуная, в точности узнать, где фарватер для прохода судов и где следует иметь пристани. Для этого – отыскать способных к тому людей и расспросить местных жителей. Но это лишь полдела. Предстояло сражаться на Дунае, а для этого необходимо самим строить речные суда.
Румянцев видел невероятные трудности, которые возникнут при этом. И прежде всего потому, что сам он знал в этой науке лишь первые правила теории. Так что пришлось ему довериться присланному из Петербурга капитану морской службы Нагаткину. И уж дело морского департамента определить количество нужных судов, способы построения флотилии.
А флотилия неприятельская производила внушительное впечатление. По Дунаю издавна производились торги чуть ли не всей Европы с Царьградом и другими местами. Более тысячи купеческих судов ежегодно проходили здесь. К ним необходимо добавить и военные суда, с помощью которых турки осуществляли контроль в завоеванных ими странах. Да и на многих купеческих судах имелись пушки и другое военное снаряжение.
Румянцев сомневался в том, что возможно за один год создать флотилию, способную противостоять турецкой, многочисленной и хорошо вооруженной. «Но есть ли, однако ж, и неудобность одолевать надобно, – писал он в реляции Екатерине II 15 марта 1771 года, – то заблаговременно нужно, чтоб сюда прислать потребное число всех чинов, знающих морскую службу и строительство флота, не меньше и определить снабжение всеми к тому потребами, ибо из здешних ее жителей совершенно знающие сему делу не находятся. Бедствия военные, а заразительная болезнь и того более, здешний край подвергнули во многих местах опустошению в людях».
Но если Румянцев соглашался, что строить речную флотилию необходимо, преодолевая все возникающие при этом препятствия, то решительно возражал против прожектерских настроений графа Орлова, предложившего выделить сорокатысячный корпус из армии Румянцева для похода на Царьград. «Легкой, видно, кажется сия кампания из Петербурга, – размышлял Румянцев, получив сведения об этом проекте графа Григория Орлова. – Построить за один год речную флотилию, переправиться через Дунай, дойти до Варны, оттуда водным путем перебросить корпус к Царьграду и штурмовать его… Понятно, что, кроме победы русских, другого исхода при этом штурме не предполагается. Только победа! И уж ясно, что после этого турки будут умолять о мире, который их сиятельство благосклонно подпишет на выгодных для России условиях. А стареющий фельдмаршал Румянцев брюзжит и возражает против столь блистательного и победоносного похода. И буду возражать! Согласиться с этим – просто погубить все дело! А может, их сиятельство граф Орлов не так уж опрометчив и глуп?.. Ведь эту мысль о походе он высказал еще тогда, когда мы не овладели Крайовом и Журжей, не приобрели всех пространных завоеваний, что имеем теперь на берегу дунайском. При этом за первое правило поставлял он, предопределяя сию экспедицию, что прежде всего необходимо усилить армию как числом, так и способностью для исполнения его блистательного замысла. Вроде бы и прибавили в сию армию шесть полков из второй, вроде бы определили к нам 20 тысяч рекрутов. Но рекрутский набор только начинается, а шести полков прибавки не хватит и для гарнизонов, коими должен я снабдить завоеванные крепости в такой пропорции, чтоб они могли по крайней мере воспротивиться на первый случай неприятельским покушениям. Вряд ли стоит объяснять петербургским воителям разницу в способах ведения войны наступательной и оборонительной. Даже всемилостивейшая государыня изволит знать различные свойства одной пред другой. Полководец, ведущий свои действия по правилам войны наступательной, прежде всего имеет главный пункт атаки и к оному устремляет все свои силы, поелику одолением сего пункта сразу достигает желаемого. Но в оборонительной войне нельзя взять предмет такого равновесия, ибо тут потребны на все части и силы и внимание по отражению поисков неприятельских. Сие есть мое настоящее положение, в этом году мне предназначено вести войну оборонительную, сохраняя отвоеванные земли. И в этом случае я должен соразмерять число моих сил с великим пространством объятой земли, которую должно защищать, дабы снова не попали под турецкое иго местные жители, уповающие на щит оружия своих братьев по православной вере. А если не обеспечить потребной стражей и ополчением отвоеванные крепости, то их следует разорить, иначе они могут достаться неприятелю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});