Читать интересную книгу За кулисами Мюнхенского сговора. Кто привел войну в СССР? - Арсен Мартиросян

А главным его конфидентом в поддержании тайной связи с Розенбергом был молодой профессор Кёнигсбергского университета, сотрудник внешнеполитического Бюро Розенберга при НСДАП — выражаясь по-современному, советолог Теодор Оберлендер, специализировавшийся на «восточном вопросе», особенно на межнациональных вопросах внутри СССР, в первую очередь в Закавказье. Т. Оберлендер часто приезжал в Советский Союз в первой половине 30-х гг., встречался с Радеком и Бухариным, в том числе и на территории германского посольства в СССР. При выездах же Радека за рубеж Т. Оберлендер всякий раз успевал встретиться с ним. Именно Радек вел до сих пор малоизвестные тайные переговоры с Розенбергом через Т. Оберлендера. В том числе, судя по всему, и об ускорении нападения Германии на СССР, об условиях организации поражения СССР в войне с Германией, снабжал его эксклюзивной информацией об осведомленности советского руководства в международных делах — Радек возглавлял Отдел международной информации в ЦК ВКП(б), а также о внутреннем положении в СССР. С 1935 г. Теодор Оберлендер уже официально работал в военной разведке Германии — Абвере, хотя и до этого неоднократно выполнял ее поручения[434].

Но и это еще далеко не все. По предположениям уважаемого коллеги, в Берлине Тухачевский тайно встретился с кем-то из представителей Российского общевоинского союза (РОВС), рассчитывая использовать их связи для установления контактов с германским политическим и военным руководством. Уже одно только это насмерть бьет вышеизложенную версию о некоем секретном сталинском поручении Тухачевскому. РОВС был не тем визави в столь интимных делах, чтобы Сталин хотя бы просто подумал об использовании его возможностей для установления контактов с германскими политическими и военными кругами. Но пойдем дальше. Коллега убежденно полагает, и, похоже, он прав в том, что наиболее вероятен контакт Тухачевского с известным в эмиграции бывшим офицером лейбгвардии Кавалергардского полка, генералом В. В. Бискупским (1878 — 1945 гг.). Бискупский действительно был очень близок с верхушкой руководства нацистской партии еще с первых лет ее существования, в том числе и с А. Розенбергом, оказывал нацистам немало услуг и даже прятал на своей квартире легко раненного Гитлера после провала «пивного путча». Похоже, что все было именно так — иначе британская разведка не получила бы сведений от своей зарубежной агентуры. Так что, во-первых, говорить о том, что Тухачевский тайно встретился с представителем РОВСа — нет никаких оснований. Его встреча была зафиксирована также и британской разведкой.

Тухачевский и в принципе-то не мог с кем-либо встретиться тайно, потому как находился за рубежом официально, а фигура его была настолько известна за рубежом и настолько привлекала к себе внимание всех и вся, что любая секретность встреч и контактов для него физически была недоступна. Не говоря уже о том, что и германская контрразведка зафиксировала все его контакты в Берлине. Это, как говорится, априори. [Кстати говоря, в тот период в Берлине активно работал один из самых выдающихся асов советской нелегальной разведки — легендарный Василий Михайлович Зарубин, у которого на связи был ценный сотрудник гестапо, который как раз тем и был занят по службе, что контрразведывательно обеспечивал германское военное ведомство и военно-промышленный комплекс, в связи с чем поддерживал также и тесные деловые контакты с коллегами из военной контрразведки абвера. Так что все, что делал Тухачевский в Берлине, было известно и советской разведке — через Брейтенбаха. И тот факт, что в любых трудах о Брайтенбахе самым тщательным образом обходится его причастность к освещению добывания Тухачевского в Берлине, — лучшее тому доказательство. Потому как признание обратного — донельзя неудобно для созданного вокруг имени Тухачевского имиджа «невинной жертвы» сталинизма. Между тем Брайтенбах был исключительно высококлассным, проверенным, очень авторитетным агентом, всегда представлявшим только первоклассную информацию. Более того, будучи прекрасным профессионалом в области разведки и контрразведки, он без особых указаний со стороны своих кураторов всегда сообщал только самую актуальную и проверенную информацию, ибо прекрасно знал толк в этом деле и понимал, что интересует его кураторов из советской разведки.] Во-вторых, В. В. Бискупский был связан с советской разведкой (НКВД) — с ним поддерживали прямую связь сотрудники резидентуры по работе с белой эмиграцией.

Но одновременно Бискупский пребывал и под негласным агентурным «колпаком» советской разведки — одной из ближайших его связей был агент советской разведки А/1 (он же Александр Дмитриевич Хомутов, бывший полковник лейбгвардии Измайловского полка, ставший в эмиграции правой рукой представителя великого князя Кирилла Владимировича в Германии — проживавшего в Мюнхене генерала Бискупского). Так что не только бритты узнали об этой встрече Тухачевского, но и советская разведка. К слову сказать, последняя узнала об этой встрече также и через германского коммуниста некоего Блимеля, который присутствовал на этой встрече. Разумеется, Блимель находился там не в качестве коммуниста и тем более агента советской разведки, а, по меньшей мере, в качестве старого и прорусски настроенного члена НСДАП из числа так называемых левых нацистов, идеологически близких к «национал-большевикам». Блимель немедленно сообщил о «конспиративных» контактах Тухачевского в советское посольство, резиденту советской разведки. Однако, судя по всему, Блимель одновременно был еще и агентом абвера, так как информация об этой встрече немедленно поступила и туда.

Общение Тухачевского с Бискупским привело к неожиданному повороту. Весной 1936 г. через того же А/1 на контакт с представителем советской разведки напросился один из наиболее оппозиционно настроенных и влиятельных политических деятелей Германии — лидер Народной национальной партии (ННП) Райнгольд Вулле. Во время встречи с резидентом советской разведки в Вене — В. П. Рощиным (за год до этого он работал в Берлине и был знаком с А/1) — Р. Вулле обратился с просьбой об оказании помощи со стороны Советского Союза представляемым им антигитлеровски настроенным силам Германии в целях свержения Гитлера. Для чего попросил даже финансовой помощи в размере 750 тыс. марок. Все бы ничего — в конце-то концов, не только же немцам устраивать перевороты в России, — если бы, как и всегда, не одно «но». Убедительно нарисовав картину антигитлеровской оппозиции в различных, в том числе и военных, кругах Германии и даже серьезно обосновав необходимость финансирования из-за границы действий по свержению нацистского режима, Р. Вулле заявил, что, желая заранее обеспечить поддержку со стороны великих держав, он уже зондировал почву также и в английских кругах[435].

Рощину не удалось выяснить, с какими конкретно английскими кругами контактировал Р. Вулле. Однако, исходя из тех данных, которые известны о нем, можно с уверенностью утверждать, что это могло произойти главным образом по двум направлениям. Вулле был пруссаком бисмарковского толка, ярым монархистом, поддерживал очень тесные связи с проживавшим в Голландии, в местечке Доорн, бывшим германским кайзером Вильгельмом II и его сыном — кронпринцем Фридрихом-Вильгельмом. Экс-венценосные особы в свою очередь действительно поддерживали тесную связь с соответствующими влиятельными, в том числе и монархическими, кругами Великобритании. Монарх, как известно, даже экс-монарху глаз не выклюет, если, конечно, оба они — люди Запада… Даже несмотря на то, что экс-венценосные германские особы одновременно держали связь и с промонархически настроенной военной оппозицией Гитлеру, которого, как им хорошо было известно, к власти в Германии привела именно Великобритания, монархи которой, в свою очередь, особенно Эдуард VIII, были не только германофилами, но и пронацистски настроенными. Между тем именно на Доорне замыкались многие линии связи антигитлеровски настроенных генералов. И в эту же среду оказался вхож также и резидент советской разведки, впоследствии беглый предатель Вальтер Германович Кривицкий, который вошел в контакт с представителями германской генеральской оппозиции и оказывал им помощь, на что не имел никакого права. Однако и, в свою очередь, вполне естественно, что этот маленький пятачок больших интриг с давних пор находился «под колпаком» британской разведки — экс-венценосных германских особ с давних пор «пас» не столько даже один из лучших британских разведчиков того времени, сколько прежде всего член Комитета 300 — уже упоминавшийся Роберт Брюс Локкарт. Соответственно даже тень намека на возможное объединение усилий антисталинской и антигитлеровской оппозиций в целях установления военных диктатур в Берлине и Москве с последующим созданием военно-геополитического альянса по оси Берлин — Москва никак не могла обрадовать PERFIDIOUS ALBION. Естественно, что на таком фоне бритты очень холодно восприняли попытку зондажа Р. Вулле. Более того. Сделали очень далеко идущие выводы. Ведь им же нужно было довести дело до смертельной драки между Германией и Советским Союзом. Что же до второго направления, то оно связано с ближайшим помощником P. Вулле — Гансом Церратом, крупным помещиком в Восточной Пруссии, обладавшим имением также и в Литве, прямо на границе с СССР. Г. Церрат, в свою очередь, хорошо знал Уильяма де Роппа — как-никак земляки. Естественно, что Церрату было ведомо о связях У. де Роппа с Великобританией. И если зондаж проводился и по этой линии тоже, то, что называется, на ловца и зверь бежит — британская разведка и в этом случае все узнала. Нельзя не упомянуть и о третьем, наиболее доступном для обеих сторон канале. В интересующие нас годы в Германии активно работал если и не штатный сотрудник британской разведки, то, по меньшей мере, очень тесно связанный с ней британский журналист Иан Колвин, являвшийся берлинским корреспондентом британской «Ньюс кроникл». Так вот, по словам У. Черчилля, Иан Колвин «глубоко проник в политическую жизнь Германии и завязал совершенно секретные связи с некоторыми видными германскими генералами, а также с несколькими независимыми представителями высших классов Германии…»[436]. На представителей именно таких кругов и ссылался Вулле, говоря о членах представляемой им оппозиции.