— Пожалуйста, без похвал, — сказал Найджел. — Я весьма счастлив слышать, что не я убил старика и даже не подозреваюсь в убийстве.
— Да, милорд, но и в этом деле имеется неясность. Ваша светлость сегодня утром плыли в лодке вместе с некоей женщиной, при которой была, как говорят, огромная сумма денег звонкой монетой и множество драгоценностей. С тех пор о женщине нет ни слуху ни духу.
— Я расстался с ней на пристани у собора святого Павла, — ответил Гленварлох, — моя спутница сошла там на берег со своим имуществом. Я дал ей рекомендательную записку как раз к этому человеку— Джону Кристи.
— Да, так говорит и лодочник, но Джон Кристи утверждает, что ничего подобного не помнит.
— Очень грустно, — сказал молодой лорд, — надеюсь, провидение не допустило, чтобы она попала в ловушку из-за своих сокровищ.
— Я тоже надеюсь, милорд, — промолвил Гериот, — но люди взволнованы ее исчезновением. Честь нашей нации подвергается нападкам со всех сторон. Припоминают прискорбный случай с лордом Санкухаром, повешенным за убийство учителя фехтования, и кричат, что не позволят шотландским дворянам совращать их жен и похищать их имущество.
— И всю вину взваливают на меня? Что ж, мне нетрудно оправдаться.
— Верю вам, милорд, — сказал Гериот. — Нет, нет, я не сомневаюсь, что в этом — отношении вы чисты. Но почему вы покинули Уайтфрайерс при таких странных обстоятельствах?
— Мейстер Реджиналд Лоустоф прислал за мной лодку, заботясь о моей безопасности.
— К сожалению, милорд, мейстер Лоустоф отрицает это, говоря, что, после того как он переслал вам вещи, дальнейшие действия вашей светлости происходили без его ведома.
— Но лодочники сказали, что они наняты им!
— Лодочники! — воскликнул Гериот. — Один из них оказался повесой-подмастерьем, которого я давно знаю, а другой сбежал. Но тот, что сидит в тюрьме, утверждает, будто нанят вашей светлостью и никем другим.
— Он лжет! — запальчиво воскликнул лорд Гленварлох. — Мне он сказал, что послан мейстером Лоустофом. Надеюсь, этот великодушный джентльмен на свободе?
— Да, — ответил Гериот, — он отделался нагоняем от старшин корпорации за то, что ввязался в дела вашей светлости. В наши смутные времена при дворе хотят мира со студентами, а то бы ему несдобровать.
— Вот первое утешительное известие, какое я слышу от вас, — сказал Найджел. — Но возвратимся к той несчастной: она и ее сундук были поручены мною заботам двух носильщиков.
— То же говорит и мнимый лодочник, но ни один из молодцов, работающих на пристани, не желает подтвердить, что действительно был нанят. Я вижу, вас это беспокоит, милорд. Сейчас приняты все меры, чтобы установить, куда скрылась бедная женщина, если только она еще жива. Теперь, милорд, со всем, что относилось исключительно к вашей светлости, покончено. Остается дело, касающееся не только лично вас.
— Приступим к нему без промедления, — сказал лорд Гленварлох. — Я с охотой поговорю о чьих угодно делах, только не о своих.
— Вы, наверно, не забыли о той сделке, милорд, которая была совершена несколько недель тому назад в доме лорда Хантинглена и согласно которой вам была предоставлена крупная сумма для выкупа поместья вашей светлости?
— Прекрасно помню, — ответил Найджел, — и при всей вашей нынешней суровости я не могу забыть той доброты, какую вы тогда проявили.
Гериот чопорно поклонился и продолжал:
— Деньги эти были предоставлены в надежде на то, что они будут возвращены после получения вами денег по приказу за королевской подписью, выданному в уплату долга государственного казначейства вашему отцу. Надеюсь, вы, ваша светлость, поняли значение этой сделки тогда, понимаете смысл моего напоминания о ее важности теперь и согласны, что я правильно излагаю ее суть.
— Бесспорно, — ответил лорд Гленварлох. — Если сумма, обозначенная в закладной, не будет возвращена, мои земли отойдут тем, кто, купив закладную у ее прежних держателей, приобрел их права.
— Совершенно верно, милорд, — подтвердил Гериот. — Бедственные обстоятельства вашей светлости, как видно, встревожили кредиторов, и они, к моему огорчению, настаивают на выполнении того или иного условия — на передаче им поместья или уплате долга.
— Они имеют право на это. Поскольку я не в состоянии сделать последнее, я полагаю, они должны вступить во владение поместьем.
— Постойте, милорд, — остановил его Гериот. — Если вы перестали считать меня своим другом, то вы по крайней мере увидите, что я всей душой желаю остаться другом вашего дома, хотя бы в память о вашем отце. Если вы доверите мне приказ с королевской подписью, я думаю, что при теперешнем настроении во дворце мне, быть может, удастся выхлопотать для вас деньги.
— Я охотно сделал бы это, — ответил Гленварлох, — но шкатулки, в которой он спрятан, у меня нет. Ее отняли у меня, когда арестовали в Гринвиче.
— Ее вернут вам, — сказал Гериот, — ибо, как я понял, природный здравый смысл моего повелителя и какие-то сведения, уж не знаю откуда полученные, побудили его взять назад обвинение в покушении на его особу. Это дело прекратили, и теперь вас будут судить только за нападение на лорда Дэлгарно в пределах дворцового парка. Но и в этом обвинении, достаточно тяжком, вам трудно будет оправдаться.
— Ничего, я не пошатнусь под его тяжестью, — ответил лорд Гленварлох. — Но не о том теперь речь. Будь у меня шкатулка…
— Когда я шел сюда, в маленькой прихожей стояли ваши вещи, — сказал горожанин, — шкатулка бросилась мне в глаза. Я узнал ее сразу — ведь вы получили ее от меня, а мне она досталась от моего старого друга, сэра Фейсфула Фругала. Увы, у него тоже был сын…
Тут мейстер Гериот запнулся.
— Который, подобно сыну лорда Гленварлоха, — не делал чести своему отцу. Это вы хотели сказать, мейстер Гериот?
— Милорд, эти слова нечаянно вырвались у меня, — ответил Гериот. — Господь, может быть, все поправит, когда придет время. Скажу, однако, что я подчас завидовал моим друзьям, у которых были чудесные дети, преуспевавшие в жизни; но какие перемены мне приходилось видеть, когда смерть похищала главу семьи! Столько сыновей богатых отцов оказывалось без единого пенни, столько наследников рыцарских и дворянских фамилий оставалось без единого акра, что мое состояние и мое имя благодаря моим распоряжениям переживут, смею думать, многие знатные фамилии, хоть бог и не дал мне наследника. Но это к делу не относится. Эй, страж! Принеси сюда вещи лорда Гленварлоха!
Тюремщик повиновался. Печати, первоначально наложенные на чемодан и шкатулку, были сняты — по недавнему распоряжению из дворца, как пояснил тюремщик, — и заключенный мог свободно распоряжаться своими вещами.