Читать интересную книгу Эдинбургская темница - Вальтер Скотт

Ответ Батлера, выслушанный Дэвидом с чувством, весьма похожим на страх, заключался в том, что сегодняшний вечер он посвятит обдумыванию всего, что так благожелательно высказал ему его друг, а утром сообщит о своем решении. Отцовское беспокойство овладело Дэвидом. Он уговорил Батлера провести этот вечер с ним, он подал к ужину одну, нет, даже две бутылки крепкого старого эля, что было уж совсем необычно; он говорил о своей дочери, ее достоинствах, ее хозяйственности, ее любящей натуре; он вынудил Батлера признаться вслух в своих чувствах к Джини, так что еще до наступления полуночи обоим собеседникам стало ясно, что теперь она невеста Рубена Батлера; и, хотя им казалось неловким сократить время, которое Батлер потребовал для размышлений, было все же достигнуто полное взаимопонимание: Рубен Батлер станет, по всей вероятности, пастором прихода Ноктарлити, если только сами прихожане изберут его с такой же готовностью, с какой герцог дал ему назначение. Что касается присяги, то о ней они поговорят в том случае, если она потребуется.

В этот вечер они о многом договорились, и планы их были впоследствии одобрены уполномоченным герцога Аргайла, который сообщил им в письме о том, что по желанию его господина Джини приедет из Англии в Рознит и что они все должны ее встретить у охотничьего дома.

Это отступление, возвращающее нас к Джини и Батлеру, раскрывает причины, приведшие к встрече этих нежных влюбленных на острове.

ГЛАВА XLIV

Моя любовь, моя весна,

Скажу еще нежней — жена!

Покинь родных, забудь подруг.

Твои — мой дом, отец и друг!

Логан

Встреча Джини и Батлера, происшедшая при обстоятельствах, суливших счастливое завершение их испытанной любви, трогала скорее своей нежной искренностью, чем проявлением бурных чувств. Дэвид Динс, поступки которого не всегда соответствовали его теоретическим суждениям, напугал их вначале тем, что вспомнил высказывания различных пострадавших проповедников и поборников религии времен своей молодости, которые утверждали, что брак как таковой, хоть и освящен законами Священного писания, является все же тем благом, к которому некоторые образованные люди, главным образом молодые священники, стремятся слишком жадно, и это неумеренное стремление к церкви, женитьбе и жалованью часто является причиной добровольных уступок еретическим заблуждениям нашего времени. Он дал им также понять, что необдуманный брак был причиной гибели многих достойных мужей и что неверующая жена весьма часто нарушает заветы Писания и оказывает пагубное влияние на благочестивого мужа; что когда знаменитый Доналд Каргил, скрывавшийся в те кровопролитные времена в ланаркширском Ливуде, был вынужден после настойчивых уговоров венчать Роберта Маршала из Старри Шо, он сказал так: «Что заставило Роберта жениться на этой женщине? Ее злая воля победила его благочестие, он продержится недолго, дни его процветания сочтены». И Дэвид сам был свидетелем исполнения этого печального предсказания, ибо Роберт Маршал пошел на гнусные уступки врагу, вернулся домой, где слушал католических священников, проявил свое вероотступничество еще и всякими другими путями и совсем лишился уважения окружающих. Дэвид обратил их внимание и на то, что великие поборники пресвитерианства, такие, как Каргил, Педен, Камерон и Ренуик, менее всего любили именно те обязанности священнослужителя, которые связаны с венчанием, и, хотя они никогда не отказывались от их выполнения и не пытались расстроить предполагаемый брак, само пристрастие к этому обряду со стороны влюбленных казалось им проявлением их полного равнодушия к прискорбным событиям окружающей действительности. Несмотря, однако, на то, что брак был ловушкой для многих, Дэвид придерживался того мнения (как он и доказал на своем собственном опыте), что сам по себе он является делом благородным, особенно в те времена, когда честным людям не грозит опасность быть расстрелянными, повешенными или изгнанными и они могут обеспечить себе и своему возможному потомству хорошие условия существования.

— И поэтому, — закончил он несколько отрывисто, обращаясь к Джини и Батлеру, которые с пунцовыми и счастливыми лицами слушали эти затянувшиеся доводы за и против супружества, — можете теперь болтать о чем угодно.

Беседа влюбленных, какой бы волнующей она ни казалась им самим, представляет мало интереса для читателя, ибо касалась только их чувств в настоящем и перспектив на будущее; поэтому мы опустим ее и расскажем лишь об обстоятельствах побега Эффи, изложенных Батлером с такими подробностями, которых Джини не смогла узнать у отца. Она узнала, что в течение трех дней после получения помилования Эффи жила в доме отца в Сент-Леонарде и что встреча Дэвида с его согрешившей дочерью, происшедшая еще в тюрьме, была необычайно трогательна. Однако Батлер считал, что Дэвид, избавившись от страха потерять дочь столь страшным образом, усилил надзор за ней до такой степени, что чувства и достоинство Эффи, от природы несдержанной, самолюбивой и удрученной теперь еще и сознанием своего заслуженного позора, были задеты и оскорблены до крайности.

На третью ночь Эффи исчезла из Сент-Леонарда, не оставив никаких сообщений о том, куда она направилась. Батлер, однако, бросился за ней в погоню и с большим трудом напал на ее след у глухого причала, находившегося там, где небольшая речушка впадает в море между Масселборо и Эдинбургом. Это место, превращенное с тех пор в небольшую гавань и окруженное виллами и пансионатами, называется в наши времена Портобелло. В те времена причал этот был окружен пустырем, поросшим дроком, и, кроме рыбачьих лодок да люгеров контрабандистов, его никто не посещал. Подобное же судно стояло в заливе, когда Эффи убежала из дому, и, как Батлер установил, вечером к берегу подъезжала лодка, доставившая беглянку с суши на люгер. Так как судно сейчас же после этого ошвартовалось и не оставило на берегу никакого груза, было ясно, что на нем находились сообщники Робертсона, прибывшие сюда только для того, чтобы увезти его любовницу.

Все это скоро уточнило письмо, подписанное буквами Э.Д., но без указания даты и места отправки, которое Батлер получил по почте. Оно было написано с помарками и большим количеством ошибок: по-видимому, орфографические и стилистические слабости Эффи были еще более усугублены морской болезнью. Однако это письмо, как и все, что говорила или делала эта несчастная девушка, вызывало не только осуждение, но и сочувствие. Она писала, что не может смириться с тем, чтобы отец и сестра отправились из-за нее в изгнание и делили бы с ней ее позор; что ноша ее очень тяжела, но что она сама во всем виновата и поэтому должна нести свой крест одна; что в будущем они не могут быть для нее поддержкой, а она для них, ибо каждый взгляд и каждое слово отца напоминали ей о ее проступке и сводили ее попросту с ума; что она почти лишилась рассудка за те три дня, что провела в Сент-Леонарде: отец, конечно, желал ей только хорошего, как и все остальные, но он не представляет себе, сколько мучений она претерпела из-за этого беспрестанного напоминания о ее грехе. Если бы Джини была дома, может быть, все было бы лучше, потому что Джини похожа на небесных ангелов, которые станут скорее проливать слезы за грешников, чем упрекать их. Но она больше никогда не увидит Джини, и от этого у нее на сердце тяжелее, чем когда бы то ни было. День и ночь она будет молить на коленях за Джини: как за то, что она для нее сделала, так и за то, что она отказалась сделать; и как бы ей, Эффи, было теперь тяжело, если бы она знала, что такое правдивое существо, как Джини, поступилось правдой ради ее, Эффи, спасения! Она хочет, чтобы отец отдал Джини все ее вещи и вещи ее, Эффи, матери; она написала документ, в котором отказывалась от своих прав, и этот документ в руках мистера Новита; земные блага занимают ее теперь очень мало и вряд ли ей потребуются; она надеется, что это письмо поможет Джини уладить все дело; сразу после этой фразы следовали наилучшие пожелания Батлеру в благодарность за его доброту к ней. Ее, наверно, ждет горькая участь, но так как она сама во всем виновата, то не хочет, чтобы ее жалели. Но друзьям, которые будут о ней беспокоиться, она может сообщить, что не пошла по дурной дороге, ибо тот, кто причинил ей столько зла, хочет сделать все, что в его силах, чтобы искупить его, и поэтому она будет находиться в лучших условиях, чем того заслуживает. Она хочет, чтобы семья ее удовольствовалась этими сообщениями и не пыталась бы искать ее.