Но один из вечеров стал поворотным моментом. Саманта наблюдала за что-то обсуждавшей вместе с Викторией толпой гостей, держа в руках слегка наполненный бокал шампанского. В гомоне голосов она уловила как кто-то к ней подходил. Это был Лоуренс.
— Мастер сержант.
— Да, капитан?
— Я по поводу вашей отправки. Мы можем это обсудить в более спокойном месте?
— Конечно, — ответила слегка приободрившись девушка.
Лоуренс отвёл Саманту в кладовую. Пропустив девушку вперёд, он закрыл за собой дверь и встал напротив проёма, широко расставив ноги.
— Что вы хотели сказать, капитан?
— Раздевайся, — отчеканил он, глядя на неё плотоядным взглядом.
— Что? — опешила девушка.
Лоуренс набросился на Саманту, закрыв той рот и прижал к стене. Девушка всеми силами пыталась вырваться, но руки сковало стальной хваткой. Капитан принялся лапать свою жертву за интимные части тела.
— Долго мне пришлось ждать. Я как только тебя увидел, сразу понял, что не удержусь. Последний раз в Варшаве думал, что завяжу. Но с тобой... — он провёл кончиком языка по шраму. — А когда помер твой дружок, я понял, что это сигнал.
Саманта нащупала брошку, вытащила её и уколола креплением ладонь Лоуренса. Капитан вскрикнул, хватка ослабла и Саманта вырвалась, со всей силы ударив Лоуренса между ног. Капитан согнулся по полам и рухнул на пол, скуля от боли.
— А если бы ты не был тыловым клерком, — тяжело дыша сказала она, — я бы ни за что не вырвалась.
Саманта пулей вылетела из кладовой. Ей хотелось на воздух. Ни секунды больше она не могла находится среди звонкого смеха, шумной музыки и лицемерных лиц. Выбегая, она спохватилась, что потеряла брошь, но возвращаться было уже поздно. Выбежав на улицу, она попала под свет сотни фонарей вечернего города. Царство стали и бетона. Такое яркое и такое... фальшивое. Саманта неожиданно поняла, что чужая для этих мест. Единственное, что она сейчас хотела — немедленно вернуться туда, где была самим собой. На войну.
Сняв туфли на длинном каблуке и выбросив их прочь она пошла в сторону Нью-Йоркского аэропорта. В голубых глазах горел огонёк, созданный, чтобы сжечь всё, что олицетворяла собой Хартия.
***
— Леший, — позвал Алексея Ян.
— Чего ещё? — недовольно буркнул Алексей. — Я только с задания. Если ты на счёт куриц, то ребят не трогай. Это я предложил. Третий день уже нормально не жрём.
— Вы опять тырили у местных еду? — нахмурился офицер.
— Чёрт, — осёкся Алексей. — Тогда в чём дело?
— К нам приехал какой-то хрен из Америки. Говорит, что военный корреспондент. Сделай одолжение, займись им, пока его кто-то случайно не пристрелил.
— Сделаем, командир, — вздохнул Лёша, желавший несколько часов поспать.
Журналист доставал Алексею до груди. Голубая каска едва держалась на маленькой голове, а лямки бронежилета с надписью «PRESSA» всё время расстёгивались. Лёха, не церемонясь, потащил его к блиндажу. Усадив парня на пенёк, Алексей сел напротив и закурил.
— Вы не против, если я задам вам несколько вопросов? — пролепетал корреспондент и достал блокнот с почти сточенным карандашом.
— Валяй. Только прошу тебя, не тупые.
— Хорошо. Итак, как представитель газеты «Голос Атлантики» я слышал среди своих коллег много вопросов по поводу солдат Конфедерации. Самый часто задаваемый из них: где вы ходите в туалет?
— Да где придётся, — ответил Алексей и засмеялся.
— То есть вообще не имеет значения где?
— Зависит от того где тебя застигнет этот деликатный процесс. Если на марше, идёшь в кусты, копаешь ямку и делаешь туда свои дела. Если находишься на стационарной позиции, тогда делаем выгребную яму со всеми удобствами.
— Всё по человечески?
— А ты как думал? Если пропаганда Хартии что-то вякает о нашей первобытности, то пусть посетит ближайшую позицию. Это мы сейчас сместились. А раньше два месяца стояли на одном месте. Провели воду и свет, построили баню с душем. Всё обустроено и уютно.
Рядом просвистел миномётный снаряд, от чего парня дёрнуло. Алексей лишь ухмыльнулся.
— Тогда следующий вопрос: почему дисциплинированные солдаты Хартии скатываются к грабежу и изнасилованию, а вы нет?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нашёл что спросить, — нахмурился Лёша. — Я бы коротко ответил, что они мрази, но давай углубимся в вопрос. Это наша земля и мы по факту будем воровать у себя же. Хотя, справедливости ради, каждый из нас хотя бы пару луковиц умыкнул. Представь ситуацию: заходит солдат в пустой дом, а там на столе лежит кусок свежего мяса. Как ты думаешь, он его не возьмёт? А вдруг хозяина дома уже и в живых нет, а мясо испортится. Я никого не оправдываю, но это война и приходится всегда вертеться, чтобы уцелеть.
— Если противник выйдет на ваши позиции с белым флагом, есть ли у вас какой-то регламент сдачи в плен?
— В плен то они сдаются, — цокнул языком Алексей. — Но лично я таких не видел. И после того, что они творят на оккупированных территориях, желание кого-то щадить нет... — Лёша осёкся. Его слух уловил едва слышный хлопок. За мгновение Алексей понял, что снаряд летит сюда, схватил журналиста и потащил в укрытие.
Туда, где они сидели несколько секунд назад, упал снаряд и перемешал всё с землёй.
Алексей докуривал сигарету и наблюдал за качающейся керосиновой лампой. Корреспондент дрожащими руками дописывал что-то в своём блокноте. Одну из стен облепили детскими рисунками, письмами и пожеланиями возвратится домой с победой. На столе остывала чья-то недопитая чашка кофе.
— Может в тыл поедешь? — хмыкнул Лёша. — Я ж не могу ещё и за твою жизнь переживать.
— Нет, — твердо ответил он. — Я должен видеть всё своими глазами. Иначе читатели не поверят.
— Тогда продолжим отвечать на вопросы публики Нового света. Мне уже начинает нравится.
— На чём мы остановились?
— На взрыве, — засмеялся Лёша. —
— Повезло, что это сто двадцатый калибр. Восемьдесят второй намного тише и я бы его не услышал. А я ещё и без брони. Что сказать — молодец.
— Вам часто приходится контактировать с местными?
— К сожалению, да.
— Тогда назовите самый бесящий от них вопрос?
— Ну что там? — не задумываясь, ответил Алексей.
— Ну что там? — повторил журналист.
— Ага. Что я тебе объясню, если ты дебил в военном деле. Что там... Во-первых, где там? Во-вторых, что для тебя «что»? Да, это самый тупой вопрос.
— А какие ещё задают?
— «Ну что там?» ты уже услышал. Ну как там? А как вы там? Ну если хожу, значит ещё живой, разве не понятно? Ещё любят спрашивать есть ли семья или девушка. Более умные вопрос: стоит ли нам выезжать? На такой вопрос правильного ответа нет. Всё зависит от ситуации. Есть, конечно, люди, которые никуда не поедут. Больше всего бесит, что многие не понимают почему отсюда нужно уезжать. Не понимают, что такое война. Но война здесь, а они живут на линии фронта как ни в чём не бывало. Мина летит, а дитё на велике катится куда ему надо. Если это где-то у нас опубликуют, то скажу: уважаемые граждане, не мешайте нам работать. Мы мало того, что воюем со страшным врагом, так ещё и вас должны спасать. Есть шанс, что вас могут прибить свои же. Потому что вражеские корректировщики переодеваются в гражданскую одежду. И когда сидишь третьи сутки под обстрелом, ты уже не думаешь о том, что это мирный. Ты думаешь какой гандон, бляха муха, даёт наводку на ваши позиции?! — прошипел с ненавистью Алексей. — Уезжайте. Мир не без добрых людей и вас обязательно приютят.
— Я позволю себе задать глупый вопрос.
— Давай уже.
— Всю дорогу я видел бесконечные лабиринты из траншей. Кто же это всё будет потом засыпать?
— Кто, кто? Те, кто это затеял, и будут засыпать. Лично у меня на это времени и желания нет. Я думаю мне после этого трындеца положен, как минимум, пожизненный отпуск. Я себе хочу дом у речки отстроить, а кто его строить будет? Консул Гвин? Нет, я всё это дело засыпать не собираюсь.
— В Штатах ведётся активная дискуссия на счёт поставки вооружения Конфедерации. Что бы вы себе хотели?