Со штабом фронта армия потеряла связь в первые минуты войны. Ввиду этого, вечером 22 июня генерал Павлов отправил в Белосток самолетом своего заместителя генерал-лейтенанта И.С. Болдина с задачей установить положение 10-й армии и, в зависимости от обстановки, организовать контрудар на гродненском или брестском направлении. К тому времени генерал Болдин был испытанным «водителем» конно-механизированных групп, участвовавших в «освобождении» Западной Белоруссии, Бессарабии и Буковины. Правда, тогда ему не мешал противник.
Прибыв на место, Болдин по одному ему известным причинам сразу пришел к заключению, что в связи с глубоким вклиниванием противника соединения 10-й армии оказались под угрозой разгрома. Поэтому он приказал генералу Голубеву в ночь на 23 июня отвести войска на восточный берег реки Нарев и организовать здесь прочную оборону.
Однако Ставка и Военный совет Западного фронта считали, что, имея под рукой полторы тысячи единиц бронетехники, вполне реально остановить и разгромить прорвавшуюся германскую группировку. С целью ликвидации вражеского прорыва из Сувалкского выступа Павлов решил нанести контрудар силами механизированных корпусов 3-й и 10-й армий. Болдину командующий приказал организовать ударную конно-механизированную группу в составе 6-го, 11-го мехкорпусов и 36-й кавалерийской дивизии и нанести удар в общем направлении на Белосток, Липск, южнее Гродно с задачей уничтожить противника – две пехотные дивизии 20-го армейского корпуса – на левом берегу Немана и не допустить выхода его частей в район Волковыска. Удар следовало нанести утром 23 июня во фланг охватывающей немецкой группировке. Все соединения, предназначавшиеся для проведения этой операции, передавались в оперативное подчинение генерала Болдина. Однако осуществить мощный контрудар советским войскам не удалось, вернее, вообще ничего не удалось.
В этот момент на направлении указанной оси наступления находился только 11-й мехкорпус 3-й армии, уже втянувшийся в бой, но установить с ним связь Болдин, у которого в подчинении были три авиационные эскадрильи, два эскадрона связи, восемь отдельных батальонов связи и тысяча (!) мотоциклистов, за пять суток так и не сумел, хотя расстояние до штаба генерала Мостовенко не превышало 70 км.
Оставался 6-й механизированный корпус, которым командовал генерал-майор М.Г. Хацкилевич. Он был полностью укомплектован и представлял собой одно из мощнейших ударных соединений Красной Армии. В корпусе имелся 1131 танк, в том числе 452 тяжелых КВ и «тридцатьчетверки», 294 трактора, таскавшие 122-мм и 152-мм гаубицы, и почти 5000 автомашин. Днем 22 июня по приказу командующего армией корпус занял оборону на восточном берегу Нарева на 35-километровом фронте. 7-я танковая дивизия генерал-майора С.В. Борзилова – 358 танков, в том числе 201 тяжелый и средний, – 22 июня получила от Голубева задачу уничтожить танковую дивизию противника, «прорвавшуюся» в район Белостока: «Дивизия, находясь на марше и в районе сосредоточения… все время находилась под ударами авиации противника. За период марша и нахождения в районе сосредоточения до 14 часов дивизия имела потери: подбито танков – 63, разбиты все тылы штабов». Аналогично происходило сосредоточение 4-й танковой дивизии генерала Потатурчева, потерявшей до 26 % техники. На второй день дивизию Борзилова нацелили на Бельск, но и там вражеских танков не оказалось.
Для выдвижения в новый район механизированному корпусу необходимо было выйти из боя и совершить 45-километровый марш. Соединения 6-го кавалерийского корпуса генерал-майора Н.С. Никитина, хаотически перемещавшиеся по лесам, также находились в разных районах и уже понесли значительные потери. Таким образом, для сбора соединений формируемой конно-механизированной группы требовалось время. Само сосредоточение войск представляло трудности, так как немецкая авиация непрерывно предпринимала массированные налеты на колонны советских войск на марше.
Поэтому 23 июня по приказу командующего 3-й армией начал боевые действия только 11-й мехкорпус, не имевший понятия о своем участии в контрударе конно-механизированной группы, в то время как остальные соединения понесли потери еще до вступления в сражение и наступать в этот день не смогли.
24 июня, вместо попыток организовать отвод главных сил фронта из-под угрозы их окружения, группа Болдина по-прежнему имела задачу контратаковать, а войска 10-й армии – оставаться на рубежах по рекам Бобр и Нарев, находившимся от линии Барановичи – Молодечно на расстоянии более 200 км. В помощь компании полководцев в штаб КМГ прибыл представитель Ставки маршал Г.И. Кулик, с ходу предложивший «снять знаки различия, выбросить документы, затем переодеться в крестьянскую одежду».
6-й механизированный корпус в этот день попытался ударить южнее Гродно по частям 20-го армейского корпуса. Однако продвижение советских танков было остановлено немецкими пикировщиками. Танковые и кавалерийские части группы понесли новые потери. Большое влияние на дальнейший ход событий оказал недостаток боеприпасов и горючего, подвоз которых просто не был организован.
На помощь 20-му немцы подтянули 8-й армейский корпус. В результате к 25 июня 6-й мехкорпус попал в гигантский карман юго-западнее Гродно, где и был полностью разгромлен. Из-за отсутствия горючего советским танкистам пришлось взорвать, сжечь и попросту бросить оставшиеся боевые машины. В этих боях погиб генерал Хацкилевич, генерал Никитин и командир 36-й кавдивизии генерал Е.С. Зыбин попали в плен. Отметим, что без толку была угроблена третья часть всех новейших танков РККА и что с германской стороны в этих боях не участвовало ни одного танка. Разрозненными группами, как пишет Болдин, войска 10-й армии «разбрелись по лесам». С одной из групп брел и Маршал Советского Союза Кулик, без документов и в крестьянской одежде.
В итоге 25 июня положение Западного фронта продолжало ухудшаться. Так как связь со штабами армий периодически отсутствовала, командующий плохо знал обстановку и положение вверенных ему войск. Вместо заблаговременной организации обороны в Минском укрепрайоне генерал Павлов решил находившиеся северо-западнее Минска соединения выдвинуть в направлении Лиды с целью нанесения контрудара по наступавшей группировке противника. Поэтому еще в середине дня 24 июня командующий 13-й армией генерал-лейтенант П.М. Филатов получил приказ следующего содержания: объединить войска 21-го стрелкового корпуса и 8-й противотанковой артбригады и, прикрывшись с вильнюсского направления и обеспечив противотанковой бригадой оборону в районе Лиды, организовать наступление во взаимодействии с ударной группой Болдина.
Приказ этот не был полностью выполнен и привел лишь к ослаблению обороны северо-западных подступов к Минску. Некоторые соединения 13-й армии выдвинулись на указанные им новые рубежи. Как писал генерал Гот, «от одной заботы, которая волновала ОКХ перед войной, немецкое командование было освобождено: противник не помышлял, как бы ему уйти «в бескрайние русские просторы». Своими контрударами советское командование только облегчало задачу противнику. Вместо организации обороны на молодечненском и барановическом направлениях и быстрого отвода войск 3-й и 10-й армий из Белостокского выступа командование Западного фронта продолжало выдвигать на запад войска вторых эшелонов. Происходило увеличение количества советских войск в районах Лиды и Волковыска, которые оказались обреченными на разгром по частям.
Пока развертывались бои в районе Лиды, севернее ее немцы беспрепятственно рвались к Минску. Утром 24 июня соединения 3-й танковой группы заняли Вильнюс и форсировали реку Вилия. На следующий день 57-й моторизованный корпус генерала Кюнтцена захватил Молодечно, перерезал железнодорожную линию Лида – Молодечно – Полоцк. Немецкие танки вышли к Минскому укрепрайону. В связи с переброской 21-го стрелкового корпуса в район Лиды Минский УР должны были оборонять прибывающие соединения 44-го стрелкового корпуса под командованием комдива В.А. Юшкевича. 64-я и 108-я дивизии этого корпуса из Смоленска и Вязьмы по железной дороге перевозились в Минск, а оттуда выдвигались в укрепленный район. В то же время 100-я и 162-я дивизии 2-го стрелкового корпуса сосредоточивались северо-восточнее и восточнее Минска, находясь в резерве командующего фронтом. В итоге к подходу танковых соединений противника к Минскому УРу советские войска еще не выдвинулись полностью в указанные им полосы и не могли подготовить устойчивую оборону. Северо-западные подступы к столице Белоруссии, ограниченные Вилейской низменностью и Налибокской пущей, оказались слабо прикрытыми.
Столь же неблагоприятно развивались события и на левом фланге фронта. Уже вечером 23 июня главные силы 47-го мотокорпуса группы Гудериана захватили Ружаны и начали выдвигаться на Слоним, небольшая часть его сил повернула на юго-восток с задачей перехватить Варшавское шоссе.