твоя семья — ценные граждане Империи, и все. Мы понимаем друг друга?
Такеру смотрел на стол перед собой. Его джийя замерла, успокоилась. «Когда тяжело быть человеком, я становлюсь горой». Страх сдавил Мисаки. У Такеру было два выбора: он мог сдаться под пяткой этого мужчины, или он мог убить всех в комнате. В любом случае, Такаюби была обречена. В любом случае, он провалился.
— Мацуда, — казал генерал Чун. — Мы понимаем друг друга?
Такеру поднял голову. Его голос был спокойнее, когда он заговорил снова. Голос был сильным:
— Идеально.
Генерал улыбнулся.
— Отлично.
— У меня есть еще одна просьба, — сказал Такеру, — если можно.
Генерал Чун кивнул ему продолжать.
— Прошу, скажите Императору, что Такаюби не нужно помогать ни сейчас, ни в будущем.
Военные растерянно переглянулись.
— Что, простите?
— Если отряды Империи сражаются в тайной войне, я не хочу, чтобы они тратили силы там, где они не нужны.
— Но, Мацуда, — вмешался потрясенный губернатор Ло. — Эта деревня была почти полностью разрушена. Без помощи правительства…
— Мы выживем, губернатор, — сказал Такеру, — как выживали сотни войн в прошлом. Как говорит генерал Чун, мы — верные граждане Империи. Мы не можем забирать ресурсы армии Империи, когда мы способны позаботиться о себе сами.
— Вы кажетесь очень уверенным, — полковник Сонг презрительно нахмурился.
— Мы — воины, не нищие, и мы поднимемся на ноги к вашему следующему визиту. Я даже прошу вас прибыть снова, когда будет время. Кстати, я хочу снова извиниться за то, что вы без удобств тут. Они будут высшего стандарта, когда вы вернётесь.
— Что ж… — генерал Чун медлил, смотрел с подозрением, но не находил ничего неправильного в словах Такеру. — Вряд ли я могу с этим спорить. Мы вернёмся с новым мэром.
— Это не будет необходимо.
— Что, простите?
— Я не только преемник рода Мацуда после моего брата. Я годами служил у покойного мэра, работая с бюджетом и планированием проектов, как строительство башен инфо-ком, которые позволили нам связаться со столицей так быстро во время атаки. Если бы вы раскопали обломки кабинета мэра, вы нашли бы мой почерк на всех важных бумагах последних шести лет.
— О…
— Конечно, если Император хочет назначить своего мэра, я не буду спорить. Но я уверен, что смогу управлять этой деревней так, что он не будет против. Если, когда вы вернетесь, вас что-то не устроит в моем правлении, я радостно уступлю место вашему кандидату.
— Думаешь, ты сможешь вернуть деревне прежний вид? — полковник Сонг оскалился.
Такеру спокойно смотрел в глаза полковника Сонга.
— Я уже пообещал.
— И ты веришь, что способен исполнить такие обещания?
— Я объяснил свои достижения…
— Простите, что вмешиваюсь, Коро Мацуда, Коро Сонг, — сказал генерал Кенде на ямманинке. Грозный таджака заговорил впервые. Его джасели быстрее, чем Чо, переводил слов на кайгенгуа. — Я растерян, — генерал Кенде обратился к генералу Чуну и полковнику Сонгу. — Вы жаловались, что не хватает ресурсов и людей, чтобы помочь этим людям. Мне нравится этот мужчина, — он указал на Такеру. — Он кажется способным. Если он уверен, что может позаботиться о своей деревне, почему не позволить ему?
Они спорили какое-то время, но генерал из Яммы и его джасели держали над ситуацией больше власти, чем кайгенцы. Этот признак слабости Империи беспокоил, ведь Кайгенская Империя стала намного слабее враждебно настроенного противника, и Ямма уже начинала захватывать инициативу. Мисаки была вдвойне рада, что научила Такеру пожимать руку, как делают в Ямме. Ямманки почти всегда признавали и уважали самых сильных теонитов в комнате.
Мисаки не успела ничего больше заметить, полковник Сонг послал ее за чаем. Когда она вернулась с чайником, разговор перешел к скрытности Такаюби. Новости были старыми: никому нельзя было говорить об атаке, внутри домов или вне, массовую могилу нельзя был отметить.
Было темно, когда Мацуд отпустили из их дома — хотя Мисаки, конечно, вернется рано утром, чтобы подать угнетателям хороший завтрак.
Такеру не говорил, пока они шли к дому Мизумаки. Им нужны были припасы, но Такеру сделал все, что мог. Если бы он надавил сильнее, генерал ответил бы резче, унизил бы его. Если бы он повысил голос или джийю, или сделал то, что приняли бы за угрозу, он обрек бы себя и то, что осталось от его семьи. Он уберег Такаюби и сохранил лицо в процессе. Это было лучшее, что можно было сделать.
Шагая с уважением позади мужа, Мисаки смотрела на него в свете луны. Ночь была ясной, белый свет озарял его лицо достаточно, чтобы Мисаки увидела, что он не злился. Она могла думать, что он был в состоянии медитации, избегал всех эмоций, но его брови были чуть сдвинуты. Он размышлял.
— Все хорошо? — тихо спросила она.
— Будет, — сказал он, — как только я смогу расписать план.
— План?
— Я могу составить теперь план, — сказал Такеру, — ведь я уже не слепой.
Прошла пара мгновений, и он отстал на два шага, чтобы они с Мисаки шли бок о бок. Мисаки много лет жаждала солнца и огня. Она не приглядывалась так, чтобы увидеть, что в Такеру был его свет. Тусклый, но ясный. Похожий на свет луны на снегу, живущий в его коже.
— Эта деревня лишилась хорошей академии теонитов, — сказал он. — Даже если правительств вдруг передумает в грядущие годы и поможет нам восстановить академию Кумоно, это будет не то же самое, ведь мы потеряли столько наставников.
— Мм, — вежливо согласилась Мисаки.
— Когда Хироши подрастет, он отправится в академию Рассвет в Карите. Если он хорошо там проявит себя, все три мальчика туда отправятся.
Рот Мисаки раскрылся.
— Ты серьезно, Такеру-сама?
— Я не выращу еще поколение слепым, как мое.
Была ночь, и никого вокруг не было, так что Мисаки нашла мозолистые от меча пальцы мужа. Они были замужем пятнадцать лет. Они впервые взялись за руки.
ГЛАВА 30: БУДУЩЕЕ
Военные уехали на следующий день, оставив жителям деревни завуалированные угрозы и пустые слова поддержки. Такеру поговорил с толпой, поднявшись на ледяную платформу, которую сам сделал, озвучил пустые слова благодарности генералу Чуну.
Слова Такеру мало значили, но он тщательно просчитал расположение платформы. Для представителей правительства это ничего не значило. Но жители Такаюби и окрестностей знали, что на этом месте Мацуда Такеру Первый бился с Юкино Изуми тысячу лет назад. На этом месте основатель их общества объявил о