Потом из подземелья начали выходить первые освобожденные, и стало не до мыслей о своей полезности или бесполезности внизу. Здесь-то от него польза была. Здесь без него вообще было никак. Хасан не зря велел ему уходить. Не потому, что беспокоился за его психику, и уж ясное дело не потому, что нужно придумать, как уйти с Тарвуда под солнцем, а потому, что бывших призраков надо кому-то встретить. Кому-то, кто здесь, наверху, может и думать, и очаровывать, и влиять на чужие чувства.
Хасан очень умный. Предусмотрительный.
Заноза вообще не совался бы в подземелья, если бы Хасан не сказал о том, что там людей съесть могут. И… ну, да, если б сам не беспокоился. Тот шрам под глазом, который Турок получил в бою в «Красном кабане», он так и остался.
У вампиров не должно быть шрамов. Раны, даже те, которые нельзя исцелить мгновенно, просто за счет крови, заживают, не оставляя следов. Но Хасана ранили призраки, призрачным оружием, и оказалось, что с этим оружием что-то не так. А здесь призраков было куда больше, и они могли быть вооружены, и Хасан ушел вниз с демоном, а демоны и без призраков опасны. В общем, если нельзя было пойти с ним, то нужно было хотя бы встретить.
Ладно, это, наверное, выглядит не очень умно. Но Заноза никогда не считал, что все поступки должны выглядеть умными. Или быть таковыми.
Он ждал возвращения Мартина и Хасана, слушал их короткие переговоры в наушниках гарнитуры. Обмен репликами чисто по делу: как лучше пройти, где повернуть, в каком круге сколько призраков. Думал, пойдут ли они к Ядру. Он бы пошел, просто посмотреть, что это. Какое оно, сердце демона? Но Мартин, наверное, эти сердца видел… Мартин ведь не только людей на куски рвал за две-то тысячи лет. Демоны тоже попадались. И Хасан уже видел.
Выходивших наружу воплощенных Заноза встречал, почти не задумываясь. Улыбался. Очаровывал. Успокаивал. Объяснял, что их ждут в общежитии, там есть горячая еда, душ, и кровати. Мартин сказал, эти люди преступники, ну, так, Занозе почти все посмертие приходилось иметь дело с преступниками куда хуже обычных убийц. Или даже необычных.
Необычных, впрочем, лорд Хартвин превратил в аждахов, и тем предстояло остаться внизу. Кто-то же должен охранять Ядро и дальше. Пока не найдется еще какой-нибудь умный вампир с холи-гранатами.
И ведь интересно получается, если подумать. Правила, по которым демоны заключают сделки, правила, которые они не могут нарушить, работают, независимо от желаний самих демонов. Мартин обещал Хартвину, что не позволит ни одному демону получить контроль над Ядром, и вроде бы нарушил обещание — сам помог Хасану провести Шиаюн к центру острова. Нарушил условия сделки. На что демоны не способны, потому что таков закон демонической природы.
А что вышло? Нарушив условия, Мартин их как раз и выполнил. Избавился от Шиаюн навсегда.
Думать об этом было интереснее, чем об убийцах и преступлениях или об аждахах. Думать о парадоксах всегда интересно. Их можно вертеть так и сяк, рассматривать с разных сторон, в них всегда есть нестыковка, благодаря которой события или выводы как раз и стыкуются между собой. Всегда есть незавершенность.
Парадоксы не надоедают и от них не становится скучно. А пока не стало скучно, можно не бояться всё понять.
Хуже нет, чем когда всё понимаешь. Вообще всё. Понимаешь, как устроен мир. Тогда и появляется hayan. Он ничего понять не может, он для того и нужен, чтобы не думать — только ломать. Как будто от того, что он все сломает, в устройстве мира что-то изменится.
Ну, по крайней мере, hayanработает как предохранитель, он появляется до того, как понимание достигает сознания. Так что устройство мира по-прежнему остается загадкой. А то ведь, как только загадка разрешится, мозги не справятся с объемом новой информации. Никто не может знать, как устроен мир. Если бы был Бог, Он бы знал. Но Его нет. А мир состоит из парадоксов. Пойми их — и все загадки закончатся. Так и будет. Только понять парадоксы невозможно, их можно видеть и принимать как данность. И пытаться понять.
Это тоже парадокс. Самый лучший.
Глава 28
Ты, вероятно, не знаешь вежливых слов
и не приходишь в белом на модный бал:
зато ты в лодке крепко держишь весло
и твердо помнишь, в какой стороне причал,
обходишь рифы, как в танце средь них скользя,
как на паркете, смеясь, танцуют фокстрот,
и что с того, что в город тебе нельзя,
ты все равно отыщешь правильный грот.
Контрабандиста стезя не очень легка,
их стража не отпускает, поговорив,
но если зорок твой глаз и крепка рука,
то ты не скоро найдешь свой последний риф.
Мария Макина
Мигель с самого утра нагрузил Берану делами. Переложил на нее свои обязанности, между прочим. Принять груз устриц и рыбы с побережья, орехи и фрукты оттуда же, зелень и овощи из Боголюбовки, две подводы с мукой — недельный запас. И всякую мелочь из Порта: кофе и чай, пряности, сахар. Эта ерунда отнимала больше всего времени, потому что всего по чуть-чуть, зато разного, и все нужно проверить, внести в журнал, проследить, чтобы ничего не перепуталось и оказалось на своих местах, в подписанных ящиках и банках. Куча дел! Берана провозилась долго — Мигель быстрее управлялся, ну, так, он привык. А она в первый раз без присмотра этим занималась.
Спросят, если что, с кого? Мигель порядок любит почти как Заноза.
Но Беране бы в голову не пришло, что отец доверил ей свои обязанности для того, чтобы удержать в таверне, если бы приказчик, сопровождавший груз из Порта не обронил, просто для поддержания разговора:
— У вас тоже что-то затевается? У нас ребята Медвежатника всю ночь каких-то чужих на старых складах охраняют. Тех, пустых, знаешь? Койки им там поставили, водопровод подключили, еду из всех кабаков везут, и полевую кухню еще развернули. Говорят, человек пятьсот там. А у вас вместо Стражи солдаты на улицах. Неспроста это. Или Замок на Порт войной собрался?
— Или Порт на город? — фыркнула Берана.
Хоть пятьсот человек чужих, хоть тысяча, а понятно, что если Замок и Порт воевать затеют, Порт закончится. У Замка маги.
А в Порту сеньора Шиаюн…
Но она воевать не станет. Она, хоть и могущественней всех магов, но ее саму защищать надо, какая там война?
Но Берана быстро сообразила, что к чему. Лесопилка на мельнице, новые дома во всех поселках и в Боголюбовке, пятьсот чужаков в Порту. Все очень просто оказалось. Вот, в чем Заноза прав, так это в том, что если хорошо подумать — если даже просто подумать — то все непонятное становится понятным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});