В доме на Бишопсгейт-стрит произошла трогательная встреча. Братья Баттсы обменялись крепкими рукопожатиями. Сесиль и Маргарет бросились друг другу в объятия, а Нэд бесцеремонно похлопал всех по плечу. Эдуард не мог сдержать слез гордости. Все это время белая китайская собачонка Маргарет бегала кругами, как детская игрушка на веревке, и смешно лаяла без перерыва.
— Как же хорошо увидеть вас снова, — вздохнула Маргарет, когда все немного успокоились. — Как жаль, что Эдмунд не с вами. Почему?
— Но ты ведь знаешь Эдмунда, — пожал плечами Нэд. — А где Том? Я думал, что сегодня он уж непременно будет с вами.
— Сомневаюсь, чтобы он мог прийти, даже если бы знал о вашем приезде, — сказал Генри. — Он ведь один из оруженосцев короля и все время будет занят, особенно сегодня вечером.
— Он стал такой важный! — Маргарет не могла унять своего восторга. — Вы просто представить себе не можете. Том ближе всех стоит к королю. Как жаль, что вы не прибыли раньше! Вы пропустили сегодняшнюю процессию по городу. Это было великолепное зрелище. Тома выбрали одним из семи оруженосцев для охраны короля. Мы стояли у дороги и наблюдали за происходящим, да, Генри? Я уверена, что он видел нас, только, конечно, не мог нам помахать…
— Да, я полагаю, что не мог, — улыбнулся Эдуард. — Успокойся, дитя мое, ты тараторишь, как сорока.
— Ах, это было такое захватывающее зрелище! Том выглядел потрясающе. Он был самым красивым из всех. В шикарном малиновом сюртуке, в платье из бело-золотой ткани, а чулки…
— Я уверен, что сейчас не лучшее время утомлять наших гостей рассказами о чулках Тома, дорогая, — тактично прервал ее Генри. Он повернулся к остальным, а затем снова обратился к Маргарет: — Они совершили долгое путешествие. Должно быть, хорошо было бы что-нибудь перекусить и выпить.
— О, конечно, — Маргарет наконец опомнилась от нахлынувших чувств. — Я позову слугу немедленно.
— Спроси у него, где нам разместить всех гостей, — добавил Генри и повернулся к остальным. — Когда коронация завершится, мы сможем найти для вас очень удобное место на постоялом дворе по соседству, но сейчас, даю гарантию, вы не найдете никакого места для ночлега в окрестностях от Гринвича до Челси. Возможно, вам даже придется смириться с тем, чтобы пару ночей провести на полу.
— Да все в порядке, — Нэд беззаботно махнул рукой, словно отметая всякие трудности. — Какая разница, если мы уже здесь, а после той бешеной скачки, которую нам пришлось вынести, я мог бы заснуть стоя. Вы представляете: мы во вторник утром еще были дома!
— О, неужели? — воскликнул Генри. — Но почему вы выехали так поздно? Ай, как глупо с моей стороны: вы же не получали никаких вестей, а я был так занят, что забыл, как быстро сменялись события.
— Насколько я полагаю, заказов на ткань сейчас гораздо больше, чем обычно? — спросил Эдуард, заинтересованный деловой стороной вопроса.
— Точнее не скажешь, сэр, — гордо отозвался Генри. — Я ежедневно вижусь с господином Коти, он подбирает королевский гардероб. Очень разумный человек. Он намекнул мне, что король настроен давать заказы только мне, потому что он в дружеских отношениях с госпожой Морланд. Я выжал из этого преимущества все, что мог. Ну, например, мне поступил заказ почти на семьдесят тысяч пуховок, по двадцать шиллингов за тысячу…
— Великолепно! — воскликнул Томас.
Всем стало ясно, что они собираются пуститься в долгое обсуждение дел, цен на ткань, и Эдуард с удовольствием присоединится к ним. Нэд и Сесиль обменялись взглядами. Деловая сторона жизни интересовала их меньше всего.
— Как же так, господин Генри, что вы даже не поинтересовались здоровьем ваших племянниц? — воскликнула Сесиль. — Какой же вы после этого дядя?
— А еще у вас есть племянник, позвольте напомнить, — сказал Нэд, делая вид, что чувствует себя оскорбленным.
— А когда мы увидим Тома? — не дав Генри что-то ответить, продолжала атаковать его вопросами Сесиль.
Нэд покачал головой.
— Нет, так не годится, Сесиль. Гнаться за двумя зайцами — плохая привычка. Видишь, он не знает, на какой вопрос отвечать.
Генри засмеялся.
— Вижу, что вы не изменились. Конечно, я начну с вопроса о моих племянницах и племяннике, но когда придет Маргарет. А Том… Я надеюсь, что он присоединится к нам завтра, сразу после церемонии. Мы устраиваем праздничный ужин, поэтому рассчитываем, что он придет, как только его участие в процессии уже не потребуется. Он прислуживает на королевском пиру, и если Тому выпадет очередь присутствовать при первой или второй смене блюд, то он прибудет к восьми часам. В крайнем случае, к девяти.
В этот момент вернулась Маргарет, за ней шли слуги с подносами. Гостям подали еду и вино.
— Наконец-то, — произнес Генри. — Теперь мы можем занять места за столом и поговорить о делах семейных, а вы придете в себя после нелегкой дороги. Дорогой отец, благословите нас.
Улицы были заполнены толпами людей. Так продолжалось весь день, от рассвета до заката. Люди оделись в лучшие одежды и были в приподнятом настроении, несмотря на жару. Солнце нещадно палило в безоблачном небе. Только возле реки ощущалось дуновение прохладного ветерка. По лицам людей градом стекал пот, но они продолжали стоять в ожидании своего монарха. В истории Англии не было другой подобной коронации, которая вызвала бы такое стечение гостей. Было приглашено столько господ, что на территории аббатства не оставалось места даже для небольшого числа простолюдинов. Морландам удалось выбрать место, откуда открывался замечательный вид на красную ковровую дорожку, простиравшуюся от Вестминстера до аббатства. Именно она и должна была определить маршрут процессии. Наконец начался парад: сначала до толпы, которая уже неистовствовала, донеслись звуки труб королевских глашатаев, а потом к ним присоединились музыканты и певцы. Затем появились священники, которые несли огромный крест, за ними следовали аббаты в черных, белых и коричневых одеяниях, а епископы были облачены в столь роскошные платья, что могли соперничать в этом с лордами.
Далее шествовали пэры, они несли королевские регалии — мечи, скипетр, державу и крест, украшенные немыслимым количеством драгоценностей. Новоиспеченный герцог Норфолк, друг Ричарда Джон Говард, нес саму корону — великую золотую корону святого Эдуарда, усыпанную великолепными драгоценными камнями, ослепительно сиявшими на пурпурном бархате. Замыкал шествие сам король Ричард.
Он шел босиком под шатром из золотой ткани, натянутой на четырех шестах, увитых золотыми листьями. Его длинное платье было сшито из пурпурного бархата, отороченного горностаем, а сюртук из золотистой парчи украшали белые розы и солнечные диски, символизирующие дом Йорков. Приветственные крики народа достигли крещендо.