Моряк оторвал подкладку от камзола, выломал из сундука верхнюю доску, связал ее вместе с извлеченными стрелами и прочно обмотал верхушку материей – получился факел. Он высек кресалом огонь, раздул на куске пушечного фитиля пламя и поджег его. Проходя по каменной галерее, Капитон интуитивно держался правой стены, неосознанно следуя старому, придуманному еще древними греками правилу выхода из любого лабиринта. Когда огонь был готов погаснуть, он вновь отрывал от одежды кусок подкладки, и разгоревшееся пламя продолжало освещать путь.
Коридор значительно сузился. Передвигаться теперь приходилось на четвереньках, толкая сундук впереди себя. Несколько раз он порывался бросить ящик с навигационными приборами, но всякий раз уговаривал себя подождать еще немного, памятуя о том, что они стоят целое состояние, а секстант к тому же оставался его первой и пока единственной боевой наградой.
Вдалеке снова завиделся свет, и Капитон потушил огонь. Перед ним открылась небольшая горная площадка, которая, словно балкон, нависала над причудливым каменным лесом. Дождь и ветер миллионы лет обрабатывали эти известковые породы, воткнувшие в небо заостренные серо-синие верхушки. Словно окаменевшие воины в остроконечных шлемах, они выстроились друг за другом рядами и колоннами, образуя несметное полчище, заколдованное когда-то злыми духами Мадагаскара. Эти природные изваяния уходили далеко на восток, почти до самой бухты. А в ней – уж не мираж ли это? – виднелся корабль.
Капитон вытащил из кожаного чехла подзорную трубу и приник к окуляру: да, он не ошибся – парусник действительно стоял на рейде. И – слава Всевышнему! – это был не давешний английские фрегат. Вдруг до его слуха донесся человеческий голос. Он огляделся. Внизу, примерно в двухстах шагах от него, моряк заметил довольно странную процессию: местные аборигены несли на носилках деревянную статую, сплошь покрытую золотыми монетами и усыпанную бесчисленным количеством драгоценных камней. Алмазы, изумруды, сапфиры играли на солнце неповторимыми бликами. Через окуляр подзорной трубы корсар наблюдал, как шествие остановилось перед входом в небольшой, выдолбленный в стене природный склеп.
Толстый и уже немолодой шаман принялся исполнять танец вокруг божественного изваяния. Остальные воины опустились на колени, созерцая его телодвижения. Затем они обернули бесценную ношу в пальмовые листья и занесли внутрь помещения. Некоторое время оттуда доносилось заунывное пение. Совершив траурный обряд, дикари замуровали вход тяжелыми каменными плитами и тихо удалились.
«Одному открыть эти каменные двери мне явно не под силу, – мысленно рассудил Капитон. – Так что придется это удовольствие отложить. Однако ничто не мешает запомнить это место». Моряк достал секстант, хронометр и таблицы. Он несколько раз перепроверил полученные данные и, только будучи полностью уверенным в своей безошибочности, вырезал ножом на внутренней части крышки сундука надпись: S 15° 59’8.6” E 50°15’54.2”.
Весь оставшийся день корсар спускался по отвесным скалам и крался в густых зарослях, пытаясь выйти к бухте. Утром он соорудил плот и достиг стоявшего на рейде корабля под американским флагом. Выдав себя за штурмана с потерпевшего крушение английского барка, Русанов, к удовольствию капитана, был зачислен в команду «Грифона» старшим матросом. Североамериканская шхуна следовала в Норфолк с грузом пряностей, слоновой кости и китайского шелка. У Сейшельских островов она попала в жестокий шторм и бросила якорь у Мадагаскара, чтобы привести в порядок паруса и такелаж.
От моряков Капитон узнал, что несколько лет назад местная пиратская вольница была захвачена и разграблена спустившимися с гор племенами. Они безжалостно истребили всех жителей Либерталии и в слепой ярости сожгли стоящие в бухте суда. Все сокровища морских разбойников оказались в руках туземцев.
Командующий стоявшей неподалеку французской эскадры спокойно наблюдал за происходящим. Дождавшись окончания бойни, он высадил на берег вооруженный десант, но аборигены оказали упорное сопротивление. В отместку колонизаторы предали огню деревни и храмы. Дикари укрылись в джунглях и время от времени совершали опасные вылазки. Островом теперь правил французский наместник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
К вечеру «Грифон» покинул Мадагаскар и взял курс на Америку.
Глава 46
Иллюзион
Известие о том, что хладнокровным убийцей оказался начальник экспедиции за целакантусом, изумило всех без исключения. Особенно сокрушалась Вероника Альбертовна, которая была уверена, что злодеем являлся корреспондент «Губернских ведомостей» Смальский. Зато командированный сотрудник полиции довольно быстро сориентировался в новой ситуации. Напустив на себя важности и высокомерия, он объяснял всем, что ему якобы давным-давно обо всем было известно, просто он до поры до времени вынужденно хранил молчание, ожидая, пока преступник сам себя выдаст, что в конечном итоге и произошло.
Каширин забрал чемодан Пустоселова к себе в каюту и принялся было составлять акт осмотра вещественных доказательств, да вот незадача! – оказалось, что некоторые предметы, кроме аккуратно уложенных банкнот, он видел впервые в жизни. Находясь в патовой позиции, сыщик сумел перешагнуть через собственное самолюбие и обратился за помощью к присяжному поверенному:
– Вот, Клим Пантелеевич, открыл я чемодан, а там, сами видите, штукенция какая-то непонятная, книжка старинная с цифрами на иностранном языке да карта мореходная… Вот я толком и не знаю, что в протоколе писать.
– Это секстант, только он очень старый. Видите, на нем еще можно прочесть гравировку: «Секунд-майору русской армии Ламбро Качиони от генерал-фельдмаршала, светлейшего князя Потемкина-Таврического».
– От того самого одноглазого, что еще при Екатерине Великой был? – полицейский недоверчиво взглянул на адвоката.
– Да, от Григория Александровича.
– Надо же! – Каширин потер пальцами лоб. – А это что за книженция?
– Позволите? – Ардашев взял в руки пожелтевший от времени фолиант и, будто слепой, стал водить по нему пальцами, определяя по еле заметным вмятинам на обложке следы стертых безжалостным временем букв. – The Nautical Almanac of Isaac Newton, – произнес он.
– А-о?.. – помощник начальника сыскного отделения вопросительно округлил бубликом рот.
– Это морской альманах, а по сути – астрономические таблицы положений небесных светил. Их составил еще Исаак Ньютон – великий английский ученый. С помощью секстанта, хронометра и этих данных можно вычислить точное местонахождение судна или, допустим, человека на суше. А используя карту – осуществить привязку к местности.
Коллежский секретарь завороженно слушал, слегка открыв рот. Ардашев пролистал всего несколько страниц и остановился – на его лице заиграла довольная улыбка.
– Ну вот, Антон Филаретович, что и требовалось доказать. Смотрите. – Он подвинул книгу полицейскому. – Видите?
– Что? – с пытливым недоумением Каширин уставился на собеседника.
– Цифры.
– Да их здесь тьма-тьмущая, как червяков на навозной куче!
– Я имею в виду рукописные…
– Шесть, один, четыре, один? Эти, что ли?
– Да-да.
– И что?
– Если вы потрудитесь их сосчитать, то наберется как раз тридцать одна.
– А на кой шут они мне сдались? – злился от непонимания Каширин.
– Это старинная криптограмма, зашифрованная дедом Савелия Лукича Русанова, служившим когда-то у предков Пустоселова. Помните смертоубийство на Мещанской?
– Это когда повара прирезали?
– Слава богу! Вспомнили наконец! – взмахнул руками Ардашев и насмешливо воззрился на полицейского.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Вы, я вижу, сударь почтеннейший, потешаться надо мной изволите? – Каширин поднялся и стал нервно одергивать полы летнего сюртука. – Я, понятное дело, не такой мудрый, как вы… Но не в силу природного скудоумия, а лишь по причине рода занятий, то есть службы… вследствие того, что всю сознательную жизнь я, – да-да – фигарис каплюжный[48] – приневолен с отребьем рода человеческого знаться. Так что уж простите великодушно за недомыслие.