— Да как-то пробовал один раз!
— Ну и как на вкус?
— Как, как, ну что, ты, к примеру, любишь?
— Свинину- с готовностью отозвался заинтригованный Юнний.
— То же самое, но в несколько раз смачнее — с уверенностью, в собственной правоте
отозвался Темал. Он хитро прищурился:
— Как, по рукам?
— А была не была, по рукам!
— Эй, Амза, подай пара, а то наш друг нескоро попарится и пивка прихвати.
Заметив, что нашлепка из вороньей мази на ране немного расползлась, он крикнул ему вслед:
— Амза! Воронки прихвати с собой!!!
Таньшанец, помимо здоровенной корчаги темного пива, принес еще варенных речных крабов. Водрузив груду красных, исходящих ароматным парком, клешненогих на стол, он посыпал их пряной зеленью и поставил солонку.
Они припали, каждый к своей кружке, с надеждой на то, что никто из них не нарушит свою часть заключенного устного договора.
Взломав клешню, Юнний вгрызся в белое мясо и запил пивом. С наслаждением выдохнув, он поинтересовался:
— А крабы откуда?
Истинный хозяин бани, Темал сразу поскучнел:
— Да сегодня шестой день декады.
— Ну и что?
— В этот день, вечером, сюда синие стражники приходят, чтобы погульбанить и с моими блудницами покувыркаться, заодно и моются.
— Так это же хорошо,
— Хорошо-то хорошо, но это бесплатно, все за мой счет!
— На паперти насобирал на баньку-то?
Темал, проводящий немало времени на улицах Мориты, в образе нищего, проигнорировал желчный выпад.
От крепкого пива, схлынувшего напряжения и ожидания кончины, отпустившего его, Юнний поплыл. Сладко потянувшись, он протянул с намеком:
— Да сейчас бы девку?
Незаметно подмигнув Амзе, Темал ехидно спросил:
— Сделаем, ты кого хочешь раввенку, укргурку или может тебе кхандскую красотку?
Не видя подвоха, Юнний простодушно ответил:
— Да, желтолицую куколку можно, сразу приобщусь к Кханду!
В ответ он получил язвительную реплику:
— Вот в Кханде и приобщишься, а сейчас тебе нельзя светиться!
Глянув на струйку песочных часов, он заторопился:
— Я оставляю тебя! Амза изменит твою внешность, никто не узнает!
— Посоветуй, как думаешь, если я …
Темал отчаянно замахал руками:
— Не говори мне ничего о своих дальнейших намерениях. Мною было замечено, что раскаленный железный прут в заду, мешает ясности восприятия окружающей действительности. С другой стороны, существенно улучшает плохую память и развязывает язык, делая речь быстрой и наполненной потаенными секретами, на радость «синякам», с большой охотой делающим лечебную, но крайне болезную процедуру, с целью улучшения памяти…
Когда Юнний вышел из купальни, то он был непохожим на себя: смуглый верзила, с курчавыми волосами мало походил на зашедшего сюда ранее, разыскиваемого Синей Стражей, русоволосого раввенца.
На прощание, довольный проделанной работой, Амза ему сказал, поблескивая желтыми зубами:
— Ну, вот дорогой, тебя теперь и мама родная не узнает!
Достав берестяную коробочку, залитую сверху расплавленным воском, он, вручая ее Юннию, напутствовал его:
— Через семь-восемь дней вот этим средством натрись и смой его. Обретешь свой прежний облик, иначе так пятнистый останешься на всю жизнь. Ну а дальше, сам крутись!
Глава 31
Декарх зашел на склад, держа в руках чадящую лампу, заправленную грибным маслом. Выжатое, в наиболее плодородный осенний сезон, из переспевших крупных грибов, масло обычно, не давало копоти, за что и ценилось, но это, видимо, порядком отстоялось. Он же налил с самого дна, самый осадок, ну не пропадать же добру? А копоть, ну и что, что копоть, копоть то глаза не выест.
Веслав- декарх турмы хозяйственного обеспечения, отдельной пехотной таксиархии, дислоцированной в городке Илеме, был ответственен за хранение съестных припасов. Сами понимаете, особенно кто служил, как такое место достается.
Он приподнял руку, оглядывая, в отблесках тусклого света, подведомственное ему хозяйство. Вглубь склада, теряясь во тьме, уходили ряды дубовых бочек с солониной, громоздились груды мешков с мукой и сушеным горохом. На жердях, у покрытого копотью и паутиной потолка, висели вязанки лука и чеснока. Сухари хранились в глиняных чанах, с плотной прижатой крышкой. В таких же чанах, лежали утрамбованные полоски вяленого мяса лесной антилопы, покрытые сверху, для лучшей сохранности, тонким слоем соли.
Предназначенная для стола легата Кассия, груда сладкого корня, лежала рядом со сваленной в кучи свеклой, брюквой и морковью.
Справа на полках, вбитых в стену, хранились тушеные перепела, бережно залитые свиным топленым жиром, в глиняных горшочках.
Он с чувством скрытой гордыни, оглядел это изобилие. А еще стратиоты жалуются, что их якобы плохо кормят. Впрочем, что солдат, отслужил и все, а тут думать надо о своем шкурном интересе.
Обитавшие на складе провизии крысюки, к примеру, погрызть хавчик тоже хотят, вот он и с попустительства легата Кассия, раннее столько утерь и списывал на них.
Хотя, два здоровенных «хорька», привезенных ему из далекого Намвьета, вывели почти всех крыс: сжирая их, не оставляя даже хвостов. Если только именовать этих хищных зверюг, «хорьками». Это он их сам так назвал, потому что не запомнил больно замысловатого кхандского наименования.
Надо только внимательно смотреть за ними, чтобы дождливой зимой эти зверьки не простудились, а ежели снег выпадет, спаси нас божественное Солнце от этого ужасного бедствия, то их в дом прятать надо, не выносят они холода.
Этих «хорьков» он достал через садовника легата Кассия Удала. Желтолицый, словно переспевшая груша, Шулуан, принес их из-за реки, с земель Кханда. И вложенные декархом затраты, уже окупились ему сторицей. Веслав знал, что делал.
У узкоглазых они тоже были редки, их доставляли им из мест южнее Империи. Оказалось, что эти хваленые зверюги — настоящие убийцы крыс, мигом очистили склад от большинства серых грызунов. Однако, он по-прежнему все недостачи съестных припасов списывал на голохвостых. А что, «хорьки» жрут провиант, выжившие крысы тоже жрут, а он чем хуже то?
Поднатужившись, он выкатил за порог склада круг сыра. Хорош сыр, особенно если он свежий, такой для благородных людей. А этот, засохший, твердый как камень, пойдет только для похлебки: отмочил, порубил и в солдатский котел, а им много и не надо, лишь бы было чем горяченьким брюхо набить.
Наконец, появился «перволюд» в традиционной глупой шапочке, каким-то чудом держащейся на его макушке. Он с нетерпением озирался по сторонам, ожидая его появления.
Декарх махнул ему рукой, подзывая Йосю к себе — не тащиться же ему самому, с увесистым харчем, надрываясь, как осужденный каторжник на соляных шахтах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});