Читать интересную книгу Война за "Асгард" - Кирилл Бенедиктов

Сжимая челюсти — до хруста, до онемения лицевых мышц, — Дана боролась с невыносимым желанием закричать. Даже не закричать — завыть, застонать, затопить все вокруг рвущимся наружу безысходным воплем. Казалось, так будет легче Как будто постигшее ее несчастье может испугаться и отступить перед отчаянным криком.

Беда пришла. Еще два дня назад Дана могла позволить себе надеяться, что предупреждение доктора Голдблюма относится к далекому будущему. Еще вчера она прикидывала свои шансы на избавление от регулярных ревитализаций в том случае, если окажется, что увлечение Роберта сучкой Мэллоун — это всерьез и надолго. Конечно, угроза от подобных размышлений меньше не становилась. Но разум ее изворачивался подобно припертому к стенке жулику — искал любые лазейки, чтобы только не признаваться самому себе в непоправимости происходящего. “Так, наверное, чувствуют себя неизлечимо больные, — думала Дана. — Выдумывают разные фантастические сценарии своего выздоровления, надеются то на встречу с врачом-чудотворцем, то на новейшие лекарства, то на ошибку в диагнозе… Потому что их устраивает все, кроме правды”.

Вот она, правда. Крошечные коричневатые пятна на внутренней стороне запястий. Похожи на родинки, но только на первый взгляд. Ничего страшного, если не знать, что именно с пигментных пятен на руках в девяноста процентах случаев начинается синдром ураганного старения.

Она заметила их, готовясь к встрече с ибн-Саудом. Дана сняла с полочки аметистовый флакончик с “L'Aventure” и нанесла капельку духов на правое запястье. Потерла руки друг о друга, чтобы запах впитался в кожу, стал тонким и неуловимым. И замерла, не в силах оторвать взгляда от двух темных точек, похожих на след от укуса змеи.

Всего два пятнышка на правой руке. И два — на левой. Через несколько дней их будут целые россыпи. Маленькие, почти незаметные предвестники будущего разрушения…

Еще час назад она могла позволить себе роскошь не думать о тех проблемах, которые принесет завтрашний день. Слишком много забот было связано с днем сегодняшним. Сообщение о том, что Большой Хэллоуин перенесен на тридцатое октября, встряхнуло Фробифишера подобно чашке крепкого кофе. Он беспрерывно связывался с кем-то по сети, приказывал Дане найти ему то Икса, то Игрека, то Зета, причем неизменно оказывалось, что Икс только что улетел охотиться на гризли, Игрек отключил все свои личные каналы связи, а Зет сидит на чрезвычайно важном заседании и отвлекать его, конечно же, нельзя. Три часа такой гонки измотали даже привыкшую к авралам Дану. Когда Роберт неожиданно выгнал ее за порог, вероятно, для того, чтобы она не мешала какому-то конфиденциальному разговору, Дана почувствовала себя почти счастливой. И действительно, дальше все сложилось необычайно удачно — она встретила смешного размазню Сантьяго, немного пококетничала с ним, и этого оказалось достаточно, чтобы писатель познакомил Дану с самим Ха-саном ибн-Саудом. Все было поистине великолепно — до тех пор, пока она не вернулась в комнату, чтобы привести себя в порядок перед вторым свиданием с королем Аравийским и не увидела эти проклятые пигментные пятна…

— Где ты была? — спросил Роберт, когда она вернулась в кабинет.

— В баре, — честно ответила Дана. — С Мондрагоном и королем Аравийским.

О том, что Сантьяго исчез куда-то вместе с консулом Евросоюза, оставив ее наедине с ибн-Саудом, она предпочла не упоминать. Она лелеяла тайную надежду выпросить у Роберта еще немного свободного времени. Перед королем пришлось извиниться: “Прошу меня простить, Ваше Величество, босс отпустил меня всего лишь на полчаса, я попробую уговорить его продлить мой уик-энд, но обещать, к сожалению, ничего не могу…” Король — настоящий джентльмен, многим англосаксам неплохо бы у него поучиться — понимающе улыбнулся. “Мадемуазель Дана, — сказал он на безупречном французском (до этого беседа шла на столь же безупречном английском), — я где-то читал, что пожилые белые мужчины склонны к беспощадной эксплуатации прекрасных юных девушек, и теперь убеждаюсь в том, что это чистая правда. Искренне желаю вам удачи — надеюсь, вас все же отпустят. Правда, сам я вряд ли задержусь здесь надолго…”

Это могло быть случайной оговоркой, но Дана предпочла расслышать за словами короля нечто большее. “Quele dommage, Sir, il etait tellment mteressant de parler avec vous…”1 (Какая жалость, Ваше Величество, разговаривать с вами так интересно! (фр.) Французский превратил пошловатую фразу в изящный полунамек, и Дана мысленно поблагодарила Фробифишера, заставившего ее выучить этот язык. Король отвел взгляд.

“О, с вами тоже, мадемуазель Дана. Тем более что вы так и не признались мне, где мы с вами встречались. Что ж, если у вас будет еще немного свободного времени, вы всегда сможете отыскать меня в моих апартаментах. На верхней палубе, в центральном отсеке. Охрана пропустит вас”.

Ну вот, подумала Дана, ты напросилась. Что-то в голосе ибн-Сауда насторожило ее. Она метнула на короля быстрый взгляд, но его смуглое лицо оставалось таким же непроницаемым, как прежде.

“Благодарю вас, Ваше Величество, — Дана наклонила голову. — Вы очень любезны, хотя для меня по-прежнему остается загадкой, где мы могли встречаться раньше. Однако наша следующая встреча всецело в руках моего босса…”

— Надеюсь, ты хорошо провела время, — холодно сказал Роберт. Непонятно, рассердило его упоминание об ибн-Сауде или осталось незамеченным? Дана пожала плечами.

— Оно пролетело слишком быстро. У тебя есть для меня поручения?

Фробифишер подозрительно посмотрел на нее. За годы, проведенные у него на службе, Дана успела научиться правильно задавать вопросы. Если бы она спросила, можно ли ей отлучиться еще на час, отказ последовал бы с вероятностью в девяносто девять процентов. При этом не имело значения, нужна она боссу в действительности или нет. Просто инициатива в любом случае должна была исходить от него.

Еще секунду она надеялась, что он скажет “нет” — по той же причине. Но Фробифишер буркнул: “Есть” — и отвернулся. При этом у него дернулся уголок рта, из чего Дана заключила, что босс нервничает. Поскольку это случалось с ним нечасто, она решила, что имеет смысл не злить его лишними расспросами.

— Найди Карпентера, — глухо проговорил Роберт, глядя в сторону. — Передай ему, что мероприятие переносится на тридцатое. Пусть сам решит, предупреждать кого-нибудь из журналистов или нет. В конце концов, это его работа, а не моя. У меня уже голова раскалывается от проблем, которые свалились на нас с этими изменениями.

— Поняла, — сказала Дана, стараясь не показать охватившей ее тревоги. Встреча с Филом абсолютно не входила в ее планы. Когда стало известно, что Карпентер будет все время находиться на нижней палубе со своими подопечными из WBC, она испытала нечто похожее на облегчение. Конечно, рано или поздно встречи все равно было не избежать, но она радовалась даже временной отсрочке. Последний разговор с пиарменом босса, неожиданно оказавшимся участником какого-то таинственного заговора, стоил ей слишком дорого. — Что-нибудь еще?

— Нет, — наконец-то произнес заветное слово Фробифишер. — Потом можешь быть свободна, но связь не отключай ни при каких обстоятельствах.

Отлично, подумала Дана, вот это меня вполне устраивает. Но радости своей тоже не выдала, напротив, изобразила озабоченность и спросила:

— Ты будешь ложиться?

Еще три дня назад вопрос прозвучал бы по-иному. Но Рубикон перейден, знакомство с новой воспитанницей босса состоялось, и Дана уже не могла предъявлять прежних прав на свою половину постели. Если Фробифишер и оценил ее такт, то никак это не продемонстрировал. Помотал своей седой гривой — мол, не до сна сегодня. Что ж, тем лучше.

— И вот еще что… — сказал он ей в спину. — Завтра сообщишь мне, какое решение принял Фил.

— Хорошо, босс, — откликнулась Дана и, не дожидаясь, пока Роберт решит дать ей еще какое-нибудь поручение, выскочила за дверь. Святые небеса, подумала она, что же я теперь — должна висеть над душой у этого мерзавца все то время, пока он будет соображать, что делать? Нет уж, дудки. Сообщить я ему, разумеется, сообщу, но и только. Меня, в конце концов, пригласила гости сам король Аравийский…

Она быстро проскользнула в свою комнату, закрыла дверь на защелку, сбросила пиджак и юбку прямо на пол перед зеркалом и принялась приводить себя в порядок. Сменила трусики, влезла в обтягивающее, как вторая кожа, черное платье от Аль-гари, поправила прическу, провела по губам мерцающей в темноте помадой и, оглядев себя в зеркале, осталась почти довольна. Требовалось нанести завершающий штрих — капнуть призывными духами “L1 Aventure” на запястья и за мочками ушей.

Вот тут-то она их и увидела — эти маленькие, почти незаметные для непосвященного глаза коричневатые пигментные пятна.