все остававшиеся в Санджак-Тепе казаки с частью штаба корпуса и с другими полками погрузились на пароход, на этот раз без затруднений. Ночью 15-го пароход снялся с якоря и в 11 часов вечера того же дня прибыл в Мудросскую бухту на Лемносе. 16 января, сейчас же после выгрузки, казаки принялись за устройство своих лагерей. Помимо этого они принимали участие и в других работах, подчас тяжелых, как постройка бани, бассейна для воды, собирание сухой травы в окрестностях лагеря, заменявшей топливо, разгрузка парохода. Сверх этого они несли наряды для получения продуктов и по охранению лагеря.
Приехавшие лейб-казаки разместились в палатках типа «Марабу» по 12–14 человек в обычной и по 40 человек в большой. Спали все на голой земле.
Французы, так великодушно принявшие Русскую Армию и давшие ей в первое время убежище, начали теперь предпринимать ряд мер, подрывающих авторитет русского начальства. Возможно, что французскому командованию становились не под силу расходы на пропитание армии, а может быть, это происходило под влиянием международной политики, становящейся благорасположенной к большевикам. Со временем отношения французов к казакам стали портиться и перешли в открыто враждебные. Казаки, видевшие во французах самых верных и благородных союзников, стали чувствовать себя оскорбленными. Их возмущение постепенно нарастало.
Продовольственный паек на Лемносе был тот же, что и в турецких лагерях: 400 граммов хлеба, 200 граммов консервов, 20 граммов муки, 180 граммов картофеля или фасоли, 30 граммов жиров, 29 граммов сахару. Одеял не было. Спали на земле в шинелях, плотно прижавшись друг к другу. А погода стояла дождливая, иногда и с морозами, с ветрами и бурями, порой срывавшими палатки.
2 февраля приезжал на Лемнос Донской атаман генерал Богаевский. С ним прибыл командир л.-гв. Казачьего полка генерал-майор Поздеев.
Оставшиеся у казаков вещи продавались ими за бесценок местным жителям. Мысли большинства сводились в это время к тому, чтобы не заболеть от голода. И неожиданно настоящими друзьями оказались американцы. Помощь их Красного Креста Белой армии на Лемносе приходила ощутительно, быстро и без шумихи.
В эту пору, когда русское командование в такой, казалось бы, безнадежной обстановке прилагало все усилия, чтобы сохранять спайку и дух в войсках, французы старались ускорить распыление русских войск. Позже выяснилось, что оно было уже подготовлено приказом № 3070/3 генерала Шарпи, командующего французскими оккупационными войсками на Ближнем Востоке, с целью сокращения числа чинов, состоявших на французском продовольственном пайке. Поэтому уже с первых чисел февраля в казачьих лагерях Лемноса стали расклеиваться обращения французского штаба, призывающие казаков к неповиновению своим начальникам, уговаривающие их возвратиться в Советскую Россию, записываться в Иностранный легион или на работы в Бразилию. Пропаганда эта шла из беженского лагеря и велась на французские деньги. Когда же русское начальство начало противодействовать уходу казаков из воинских частей, французы стали обращаться прямо к казакам, минуя их начальников,
6 февраля на яхте «Лукулл» прибыл генерал Врангель. После парада, где перед ним прекрасно прошел в двухсотенном составе 1-й Донской л.-гв. Сводно-Казачий полк, Главнокомандующий осмотрел лагерь корпуса и советовал казакам никуда не записываться, а слушать только его приказы.
Но все же агитация французов давала свои результаты: к 13 февраля началась погрузка на пароход «Решид-паша», уходивший в Советскую Россию. Записавшихся тогда из Донского корпуса было 550 человек.
9 марта состоялось производство в офицеры юнкеров старшего курса Атаманского военного училища. На следующий день в л.-гв. Казачий дивизион прибыли выпущенные в него 12 молодых офицеров: Воронин Сергей, Ефремов Григорий, Какурин Николай, Кострюков Александр, Кутырев Георгий, Моргунов Василий, Назаров Александр, Номикосов Борис, Полковников Борис, Сагацкий Иван, Самсонов Евгений и Шелякин Борис.
Лагерь обоих дивизионов л.-гв. Сводно-Казачьего полка находился в версте с половиной от города Мудроса, на склоне скалистого холма. Жили в палатках и землянках. Л.-гв. Казачьим дивизионом временно командовал полковник Краснов191, так как генерал Поздеев уехал 9 марта в отпуск по болезни в Константинополь. Состав дивизиона был следующий: 2-я сотня – есаул Евфимьев, хорунжие Сагацкий, Полковников, Кутырев, Моргунов, вахмистр Бодрухин; 2-я сотня – есаул Кундрюков, сотник Воронин192, хорунжий Самсонов, Номикосов, Шелякин, Какурин, вахмистр подхорунжий Елисеев; 3-я сотня – есаул Потапов (прикомандированный), хорунжий Назаров, Ефремов, Кострюков, вахмистр Малахов, пулеметная команда – подъесаул Семилетов193, вахмистр Колбасин и 4 чиновника. Число казаков было непостоянно, минимально человек около 80.
По приказу полковника Оприца194, принявшего командование дивизионом от больного генерала Поздеева, офицеры полка, жившие в Константинополе и его окрестностях, были обязаны немедленно выехать на Лемнос или подать в отставку. 14 марта на пароходе «Самара» они прибыли на Лемнос. С этим же пароходом уехал в Константинополь полковник Краснов, который был назначен командовать Донской сотней конвоя Главнокомандующего.
21 марта, по приказанию французов, есаул Гринев и подъесаул Моргунов с казаками, несшими службу при штабе Донского корпуса в Хадем-Киое, должны были быть отправлены на Лемнос. Но генерал Абрамов заявил, что не отдаст на это своего приказания, пока не получит надлежащих указаний от Главнокомандующего или обещания французского командования, что довольствие частей на Лемносе будет продолжаться и после 1 апреля. Чтобы оповестить об этом высшее начальство, он послал в Ставку подъесаула Моргунова, а подъесаула Гринева в штаб французской дивизии генерала Приу. В его отсутствие есаул Гринев был принят его начальником штаба, который, прочитав заявление генерала Абрамова, пришел в негодование и решил, что генерал Абрамов будет немедленно отрешен от командования. Когда же есаул Гринев пояснил ему что лейб-казаки ждут для переезда приказа генерала Врангеля, начальник штаба заявил, что он не знает никакого Главнокомандующего, но что здесь есть генерал Приу, который и приказывает. На это есаул Гринев ответил, что он не знает генерала Приу и что у нас есть Главнокомандующий. Назревавший инцидент был, к счастью, исчерпан: от генерала Врангеля был получен приказ о погрузке. Полусотня эта на пароходе «Дон» присоединилась к дивизиону 27 марта. С ней же прибыл генерал Абрамов со своим штабом.
Группа лейб-казаков, прибывшая с полковником Оприцем, очень пополнила ряды дивизиона. После его переформирования старшим офицером стал полковник Воронин195, 1-ю сотню временно принял войсковой старшина Рыковский196, сдавший ее вскоре есаулу Агафонову197, а сам принявший заведование хозяйственной частью всего дивизиона. Подъесаул Моргунов заменил временно адъютанта подъесаула Ротова198. Во 2-ю сотню был назначен подъесаул Могилянский, 3-ю сотню от есаула Потапова принял есаул Евфимов, в нее же попал подъесаул Прокофьев199 и хорунжий Реми200 и т. д.
Полковник Оприц приехал вовремя: агитация французов на распыление Русской Армии увеличивалась. Полковник Оприц с помощью своих офицеров и