– Она никому не причиняла вреда! Никогда никто из нас не поднимал руку на подобных ей!
– Брось, – оборвал его Курт, и Ван Ален запнулся, по-прежнему сжимая в пальцах одной руки дверную ручку, а другой – рукоять подобранного им кинжала. – Не спорь. Ему все равно, что ты говоришь, он даже не думает того, что говорит тебе, а лишь пытается выкрутиться. Таков запасной план, Лукас? Сыграть фанатичного охотника, который в горячке рвения перегнул палку; чуток поупираться, пока Ян будет тебя переубеждать, а после признать свою неправоту и уйти отсюда рука об руку с братом, как когда-то… Нет. Не сложится. Убить Готтер ты пришел не потому, что она ведьма, а потому, что она та ведьма, которая опасна лично для тебя. Сейчас она могла выяснить, от чьей руки погибли Катерина Юниус и inspector Конгрегации, а потом, быть может, назовет и имя того, кто был в доме Адельхайды фон Рихтхофен, когда начался пожар.
– Возрази, – с трудом сдерживая голос на пределе крика, выговорил Ван Ален и, не услышав в ответ ни слова, повторил – громко и зло: – Возрази ему, Лукас! Хоть что-нибудь! Хоть одну, хотя бы самую идиотскую отговорку дай!
– Идиотской ни ты, ни он не поверите, – отозвался охотник ровно. – А умного что-то ничего в голову не идет.
– Ты… – произнес Ван Ален и, запнувшись, с усилием договорил: – Ты убил ту женщину и ее людей…
Лукас пожал плечами. Было видно, что показное спокойствие дается ему нелегко, однако голос не дрогнул, когда он ответил:
– Ничего подобного. Я лишь должен был подкинуть ветку утром, а ночью караулил снаружи – чтобы перехватить того, кто сумел бы выбраться. Если б сумел. Но моя помощь так и не понадобилась, все провернули Вурм и здешний инквизитор.
– Вурм?..
На Ван Алена было больно смотреть – он был похож на человека, узнавшего вдруг, что его семья оказалась бесами, принявшими людское обличье, его дети – мифическими чудовищами, а друзья – врагами не только его самого, но и всего сущего мира…
– А теперь по порядку, – не дав охотнику разразиться обличительной речью, размеренно произнес Курт. – Какой именно инквизитор. Начнем с этого.
– Без понятия, – снова передернул плечами Лукас. – Вурм сказал «инквизитор», имени я не спрашивал. И мне, похоже, не сказали б, даже если б и спросил. Я в деле недавно, и мне до конца не верили.
– Ты присматривал за домом Адельхайды фон Рихтхофен, стоя снаружи, то есть видел, кто вышел из двери. Как он выглядел?
– Без понятия, – повторил Лукас с подчеркнутым равнодушием. – За спиной у него горело, лицо было в тени, а на пороге он сразу повернул и свалил в противоположную от меня сторону. Если это был он, конечно, и Вурм просто не напел мне в уши. Теперь уж не спросишь, разве что твоя ведьма поднимет его из могилы.
– Второй вопрос, – кивнул Курт, – кто такой этот Вурм?
– Один из наших, – тяжело проговорил Ван Ален, когда Лукас замялся – то ли на миг утратив выдержку, то ли попросту подбирая слова. – Отличный парень, в охоте уже лет шесть, многим из нас жизнь спасал, куча тварей на его счету… Черт, да этого не может быть, потому что просто не может!
– Перед тобой сидит отличный парень, который в охоте тоже не первый год и явно счет тварям ведет на десятки, Ян, – тихо возразил Курт, и тот сжал губы, болезненно зажмурившись и медленно переведя дыхание. – Итак, охотник по фамилии Вурм…[91]
– Прозвищу, – чуть слышно возразил Ван Ален, открыв глаза и глядя на сидящего на полу брата, как на внезапно возникшего из небытия неведомого зверя. – Звали его Хельмут… фамилию не помню. Не звал никто по фамилии. Только Хельмут или Вурм.
– Дальше, Лукас. Что он делал в Бамберге, с кем был связан и для чего?
– Я не знаю, – с расстановкой произнес охотник, и лишь теперь в глубине глаз колыхнулся мимолетный испуг, что не поверят, усомнятся, захотят удостовериться так, чтобы наверняка… – Вурм меня втянул во все это, когда я был тут неподалеку – по делу, там и столкнулись. Нарвались на стрижонка – одинокого, без мастера, не так чтоб совсем полоумного, но слегка не в себе. Дался в руки, как щенок. Я собрался отправить тварь к праотцам, но Вурм сказал, что есть люди, которые хорошо заплатят за живых и здоровых малефиков и тварей. Не за каждого, ясное дело, а за что-то стоящее. Связывать меня с теми, кто скупает эту шваль, он, разумеется, не стал – я просто отдал ему стрижонка, а сам спустя некоторое время получил серебро. Что там с ним сделали и на что употребили – мне никто не говорил, а я и спрашивать не желал: откровенно говоря, плевать.
– Ушам своим не верю… – с бессильной злобой пробормотал Ван Ален, и Лукас покривился:
– Да брось ты! Ты же сам этим серебром потом платил за перековку своей драгоценной детки. И кормил ее – на те же монеты. А новые серебрёные болты взамен растерянных на той охоте под Хемницем – ты думаешь, откуда? Серебро, если ты еще не знаешь, из убитых оборотней и ведьм не сыплется, оно на их поиски и уничтожение только тратится.
– И сколько раз ты это проворачивал? – уточнил Курт. – Судя по перечисленным тратам, одним полоумным птенцом дело не обошлось.
– Не помню, – неохотно отозвался Лукас. – Достаточно для того, чтобы охотиться без проблем.
– И ни разу не задумался над тем, куда и к кому уходят найденные тобой малефики?
– А мне плевать, – повторил охотник твердо. – Это тебе начальство выдает жалованье, поблажки и Знак, за который можно получить то, что нельзя купить, а нам приходится вертеться, как сами можем. Мне давали деньги – и даже не за пойманного живого малефика, а просто за информацию о нем. С одной такой сделки мы жили неделями, вооружались и помогали тем из наших, кто еще не обзавелся приличным арсеналом; ты знаешь, сколько юнцов к нам повалило в последние годы? Приходят голые-босые, из всего оружия – только рвение, и питаться святым духом ни они, ни мы не умеем, знаешь ли. И что прикажешь делать? Грабить оружейные кузни, что ли?
– Уж лучше б грабили, – с чувством произнес Ван Ален. – Все лучше, чем сливать такие сведения неведомо кому. Только не говори, Лукас, что не понимаешь: то, что ты им приносил, ни на что доброе употреблено не будет! Ты же попросту работал на малефиков, которые искали и собирали своих!
– Я уничтожал малефиков, – возразил тот твердо. – Да, на пятерых уничтоженных приходился один освобожденный, но такой размен вполне неплох, а рано или поздно доберемся и до тех – или мы, или Инквизиция.
– А на что сменяем убитую при твоем соучастии женщину, ее служанку и двоих слуг? – мрачно уточнил Ван Ален. – А, Лукас? И кого еще ты убил за серебро, на которое мы с тобой подковывали лошадей, жрали в трактирах и вооружали новичков? Чьей еще кровью ты замарал меня, своих собратьев и наше дело?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});