— Та-ак… — мысль Русакова лихорадочно работала. Не успели они вернуться к лагерю, как навстречу им показались Камзолов и его проводник, тот, что был помоложе. По растерянному выражению лица инженера Русаков понял, что произошла какая-то неприятность.
— Исчез Муса, — сообщил Камзолов.
— Не случилось ли с ним несчастья? Может, он попал в трещину? — сказал Ясный. — Надо организовать поиски.
Камзолов устало махнул рукой:
— Ну что вы! Муса просто удрал от нас ночью, сбежал, как вор, и это наводит меня на размышления — почему ему понадобилось бежать от нас? Вы ничего не замечали за ним?
— Нет. А вот что он, опытный проводник, оставил нас здесь одних, это скверно. Завел сюда и бросил.
Керим впервые за все время подал голос:
— Я и без Мусы проведу вас через эти горы.
Русакова поразили глаза Керима — мутно-желтые, налитые злобой. Когда-то он уже видел эти мутно-желтые глаза, в глубине которых внезапно вспыхивает ненависть! Когда? Где? Капитан усиленно тер себе виски, но вспомнить так и не мог.
Появился взволнованный Лучинин. Он отозвал в сторону Ясного и сообщил ему: исчезла геологическая карта района, над составлением которой он трудился вместе с Вадимом Волковым. Карта в основном была готова. Так вот почему сбежал Муса! Русакова точно ударило током: им была нужна геологическая карта! И пока он не отходил от Ясного, вражеский агент похитил карту. Но почему ее оказалось нужным похищать, разве нелегче было незаметно сделать с нее фотоснимок? Странно. «Следовательно, — размышлял Русаков, — я снова не сумел вовремя разгадать ход врага. И получилось нехорошо: пока я охранял Ясного, а майор Проценко следил за появлением здесь людей из той банды, которую преследуют пограничники Харламова, враг получил возможность без помех заниматься своим делом. Значит, дело не только в покушении на профессора Ясного! Враг снова перехитрил меня. Но кто же из трех посланец Харвуда? Муса? Камзолов?» При этой мысли молодой чекист несколько оторопел: получалось что-то непонятное, Камзолов никак не мог быть «невидимкой», сброшенным вместе со Струнниковым близ Краснотала, его личность установлена. Его проводник Муса? В радиосообщении из Пржевальска утверждалось, что и он, и Керим — колхозники, люди, не внушающие подозрений. Теперь ясно, что тут какая-то ошибка: Муса разоблачил себя. Но можно ли быть уверенным, что именно он — засланный сюда агент Харвуда? И что после его бегства можно быть спокойным по крайней мере за жизнь обоих ученых?
О похищении геологической карты и бегстве Мусы немедленно сообщили в погранотряд и в органы госбезопасности.
Майор Проценко был недоволен.
— Обыграли нас, как мальчишек, — раздраженно произнес он. — Этот негодяй свое сделал! Ну, схватят его наши пограничники, карту отберут, да нам-то стыдно.
Русаков присел на камень.
— Огорчаться не время, — сказал он. — По моим данным, основное, что привлекает внимание иностранной разведки к нашей геологической партии, это все же не карта, а наши ученые Ясный и Лучинин. Загадка с личностью Мусы скоро выяснится, сейчас дело не в этом…
— Ты ожидаешь покушения на Лучинина? — с тревогой спросил Проценко.
— Да. Фотокарточка Ясного, привезенная вами из Пржевальска, говорила о внимании иностранной разведки к Александру Ивановичу, и, признаюсь, что это не было для меня неожиданностью. Похищение карты свидетельствует, что в опасности и Степан Ильич Лучинин.
— Стало быть, по-твоему, эта троица?…
— Вся ли троица — не могу утверждать, — ответил Русаков, — но сейчас ясно одно: настал час большой опасности и для Ясного, и для Лучинина, о чем они и не подозревают. Мы с вами, товарищ майор, должны сейчас же выработать план действий. Похищение карты — это, по-видимому, первая часть задания вражеской разведки. Но после бегства Мусы им поневоле приходится спешить, тут уж прохлаждаться некогда!
— Правильно, — согласился Проценко.
— У меня есть такой план… — и капитан Русаков принялся излагать майору свои соображения: надо было действовать так, чтобы враги и не подозревали, что они разоблачены.
В призрачно-зеленом лунном свете мириады мелких капель воды крутились в воздухе, подобно крошечным драгоценным камешкам — со скал низвергался водопад. Он то успокаивался, то вспыхивал фантастическими красками, тона которых беспрерывно менялись.
Ясный и его друзья часто в вечерний час приходили сюда полюбоваться красивым зрелищем и отдохнуть под свежим дыханием мощного ледяного потока. Так было и сегодня перед ужином. На этот раз Ясного и Лучинина сопровождали Русаков, Проценко и Борис Сахно. Говорили о предстоящем возвращении в Пржевальск, снятие лагеря было назначено на следующее утро.
Возвращались тропинкой вдоль скал у подножия того самого гиганта со снежной шапкой, с другой стороны которого расположились палатки альпинистов.
И вдруг произошло нечто странное: один за другим послышались несколько ударов грома. Вечернее небо было совершенно чисто, а где-то над самой головой гремели грозовые раскаты. И в то же мгновенье все увидели, как с вершины горы будто кто-то мощным дыханием сдул снеговой покров. Снежные облака метнулись вдоль небосвода, на половине неба не стало видно звезд, а удары все продолжались.
Проценко и Русаков переглянулись: вот оно, началось!
— Лавина! За мной! — увлекая за собой других, Русаков бросился в сторону, к гроту, вход в который он и Проценко приметили уже давно. Они подбежали в самый раз. Скоро вход в пещеру оказался заваленным мощным слоем снега.
— Не выдержали! — сказал Проценко.
— Лавина!
— В это время суток не бывает падения лавин. К тому же с этой стороны горы лавина и не могла идти… — Сахно удивленно посмотрел на Лучинина.
Проценко и Русаков осмотрели пещеру и обнаружили, что она узким ходом сообщается с рядом небольших гротов, в которых имеются глубокие колодцы.
— Теперь ни слова, — прошептал Русаков.
Все отчетливо услышали движение, но не в глубине темных ходов, а где-то почти над головой, и не успели они опомниться, как из-за камней, нагроможденных в верхнем углу пещеры, с факелом в руке появился человек. Это был Муса, беглец возвратился. Муса поднял факел и неожиданно увидел перед собой Ясного. Выхватив, нож, он бросился на ученого. Ясный приготовился защищаться, но это оказалось излишним: Муса уже извивался в крепких руках Русакова, а майор Проценко вынимал из его кармана пистолет.
Майор по верхнему ходу, которым только что появился Муса, поднялся на склон горы: долину внизу до самого водопада забило мощным слоем снега, но по склону можно было выйти на другую сторону, к лагерю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});