облегчение, как плотный дождик порой заливает дымящиеся руины, прибивая пожар.
- Отетш, - вдохновенно провозгласил Хастред, убедившись, что дыхание, пока суть да дело, его не подводит. - Это офитшиально лушшая таверна на этой дороге. А борщ ешть?
- Нет, вот борщей не варю, - огорчил знахарь. Пока Хастред боролся с настойкой, он легко, не глядя, извлекал с полок и из шкафчиков разное; наложил поверх схватившегося пореза широкий лист подорожника, ловко примотал его несколькими оборотами чистой тряпицы, затем извлек банку мази с сильным болотным запахом и втер щепотку в синяки на другой руке. - Это спроси на кухне. Лучше сразу на кнезовой, а то солдатиков-то кормят хоть и сытно, да не сказал бы чтоб вкусно.
- Да кто ж меня пустит на кнезову-то кухню, - пригорюнился гоблин. - Не того я полета гордая птица, чтоб без особого приглашения...
- Не каждую птицу ко мне Иохим лично приводит, - знахарь на секунду замялся, вдруг поинтересовался с юношеским задором: - Это не ты ли его поутру оглоушил?
- Почти, - признался Хастред уклончиво. - Пока я собирался, другой поспел. Там, кстати, еще один на очереди — на сей раз не с палкой, а с чертовски большим и довольно острым мечом, так что заготовил бы ты побольше корпии.
Старичок неодобрительно покачал головой.
- Все бы вам, молодым, ерундой трясти, мечами полосовать друг друга. Остереглись бы лучше, Иохим-то старый лис, не пальцем деланный.
- Ты и от сего чудесного декокта остерегал, а вот гляньте-ка, - огрызнулся Хастред добродушно и для аугментации своего довода глотнул из баклажки снова. Вторая волна жара пронизала его от носовых пазух до самых пяток, из глаз исторглись новые водопады, возбуждая опасение, что в теле эдак вовсе никаких жидкостей не останется, а на мозг словно накинули пару толстых простеганых одеял и нежно, но чертовски сильно врезали поверху огромной троллиной палицей.
Какое-то время Хастред полностью расслабленно парил посреди громадной Вселенной, удивляясь записной простоте и очевидности составляющих ее тайн, а также дурости всего сущего, упорно бьющего лбы об эти непритязательные истины. Мелочи вроде бессмертия, неуязвимости и несказанного могущества не увлекли его открытого разума. Счастье для всех, даром, и пусть никто, кроме гномов, не уйдет обиженным — вот единственная концепция, достойная внимания, и раз уж она удачно приключилось в свободном доступе, без требования сперва отдать за письменное руководство доход за четыре года, ее следовало постичь незамедлительно. Итак, сперва поставить левую ногу вот эдак, потом взять правой рукой гусиное перо, затем же...
Тут словно безжалостные дварфийские меха всадили Хастреду в нос и вдули из них ледянящую полярную свежесть, которая блистающим снежным шаром прокатилась по его сознанию, выметая блаженную теплоту и уволакивая с собой разодранную в клочья Вселенную со всеми ее соблазнительными тайнами.
- Аа?! Че?! - взвыл гоблин, приходя в себя снова на лавочке у кнезова знахаря.
- Мой особый рецепт, - довольно ухмыляясь беззубым ртом, пояснил старичок, демонстрируя мешочек с мелкой пылью. - Я назвал его разопьянин. При вдыхании снимает все признаки опьянения.
Хастред болезненно сглотнул.
- И не совестно тебе? С виду приличный человек, а придумал такую гадость!
- А мне вот чудится, что спрос на такое средство будет преогромен, - возразил знахарь обиженно. - К примеру, у дипломатов, шпионов всяких, а также, в рамках медицины сугубо карательной — поможет трактирщикам бороться с перебравшими.
- Твоему чудо-средству есть доступная и бесплатная замена — не пить вовсе. Но кстати, раз уж речь зашла о шпионах... э... не подумай скверного, о дипломатах всяких — позволь вопрос задать: а где ваш местный колдун, который должен бы по-хорошему называться магом и стоять у кнеза за левым плечом, но ни того ни другого не делает?
- А с меня-то ты пошто спрашиваешь?
- Да вот кнез сказал, что приболел он, а ты тут вроде как за лекаря.
Старичок растерянно развел руками.
- Ежели и приболел, то не по моей части... не захаживал он ко мне уже давненько. А я-то сам отсюда носа почти не высовываю, немудрено, что не пересекаемся.
Хастред озадаченно хлопнул глазами.
- Это как же, к примеру, можно так приболеть, чтоб не по части лекаря?
- Да всякое бывает. К примеру, головой где-нибудь ударился и ею захворал, ляпнул его светлости неразумное... - знахарь скорчил сложную гримасу. - Таких хворых его светлость предпочитает врачевать самолично. Имеет талант, насколько я понимаю.
- Часто вылечивает?
- Ну, я б так сказал — рецидивов не возникает.
Прозвучало это весьма зловеще и вполне сочетаемо с кнезовым образом. Хастред вздохнул, осознав... не столько даже, что тут он ничего не вызнает, сколько — что вызнает какую-то совершенно ненужную ерунду, не то не с того края подкапывается, не то вовсе не под тот камень. Что, казалось бы, сложного — схватить искомое и пуститься наутек? Всю свою бурную молодость они с Чумпом именно это практиковали. А тут начался дефектив, как в мире литературы называется история про поиск убивца в темной комнате, битком набитой такими упырями, что можно было б просто всех скарать на горло не разбираясь. Один Слизь людьми кормит, второй задирает мимоезжих, третий вот, коварный отравитель, разопьянин придумал... Сжечь, пожалуй, всю крепость к этой самой огненной матери, а ключ потом из пепла выкопать — чем не вариант?
Начав подниматься с лавки (не то чтоб прямо пошел поджигать — просто на ходу всегда лучше думается), Хастред зацепился взглядом за диковинную статуэтку в дальнем конце барака. Размером с крупную кошку, по форме скорее насекомое, увенчанное грибной шляпкой на голове и многочисленными грибными наростами по всему телу. Таких ему случалось повидать по молодости, когда Старик завел экспедицию в глубинные руины кобольдского города, обрушившиеся в самое Подземье. Эти некрупные тварюжки, которых Старик идентифицировал как грибных ползунов (хотя многие из них были скорее грибными прыгунами) прекрасно лазали по стенам и готовы были сожрать кого угодно, впрыснув через укусы яд по примеру пауков. Вот только в мире выше Подземья их давненько уже не видели, зато очень похожие по манере изготовления статуи Хастред видал вот буквально сегодня, в полузасыпанной галерее в толще плато Грядки.
- Это что у тебя за тараканище? - поинтересовался книжник напрямую.
- Чего? - не понял знахарь. - Какие еще тараканы? Вот только их мне не хватало.
- Статуя вон там. Что ты с ней делаешь?
- А,