Черт, если бы он знал, куда заведет его эта ночь, то подкрепился бы чашкой хлопьев «Wheaties»[94] прежде, чем вставать с постели.
Развернувшись, он направился к Святилищу. Первым делом он найдет Кормию; потом они вдвоем пойдут к Директрикс и…
Открыв дверь, он застыл как вкопанный.
Трава была зеленой.
Трава была зеленой, небо — голубым… нарциссы стали желтыми, а розы окрасились в радужные цвета «Крейола»[95]… а дома стали красными, кремовыми, темно-синими…
Избранные высыпали из своих комнат, держась за мантии, ставшие цветными, оглядываясь вокруг в изумлении и восхищении.
Кормия выбежала из Храма Праймэйла, ее красивое личико выражало изумление, пока она осматривалась вокруг. Увидев его, она прижала ладони к губам и быстро-быстро заморгала.
С криком, она подхватила свою восхитительную, бледно-сиреневую мантию и побежала к нему, по ее щекам текли слезы.
Он поймал ее, прижимая ее теплое тело к своему.
— Я люблю тебя, — задыхаясь, вымолвила она. — Я люблю тебя, люблю… Люблю.
В этот момент с миром, который принадлежал ему и ждал перемен, с шеллан в своих надежных руках, он чувствовал то, что не мог даже вообразить.
Он, наконец, почувствовал себя героем, каким хотел быть всегда.
Глава 51
На другом конце города, в особняке Братства, Джон Мэтью сел на обитое тканью кресло напротив кровати, на которой спал Тор. Парень не двигался с тех пор, как его несколько часов назад привезли домой.
Стандартно для этой ночи. Казалось, весь дом спал, будто всех охватило всеобщее и всеобъемлющее истощение.
Ну, всех кроме Джона. И ангела, который нарезал круги в соседней комнате.
Оба думали о Торе.
Боже, Джон никогда бы не подумал, что станет больше Брата. Не ожидал, что будет физически сильнее. И совершенно точно не мог предположить, что будет заботиться о мужчине. Или примет на себя ответственность за него.
Все это происходило сейчас, потому что Тор потерял фунтов шестьдесят, не меньше. На его лице отразились страдания человека, прошедшего войны и пережившего смертельное ранение.
Так странно, подумал Джон. Поначалу он хотел, чтобы Брат тут же проснулся, но сейчас боялся увидеть эти глаза открытыми. Он не знал, вынесет ли, если его выставят из комнаты. Конечно, Тора можно будет понять, учитывая его потерю … но Джона это убьет.
К тому же, пока Тор спит, Джон не сможет потерять самообладание и не разрыдается.
В этой комнате был дух. Красивый рыжеволосый дух с круглым от беременности животом. Велси была с ними. Несмотря на смерть, она была с ними, как и ее не рожденный ребенок. И шеллан Тора никогда не отдалится от них. Нельзя было смотреть на Тора, и не видеть при этом ее. Они были неразлучны при жизни, и останутся таковыми после ее смерти. Конечно, черт возьми, технически Тор дышал, но живым он больше не был.
— Это ты?
Глаза Джона метнулись к кровати.
Тор проснулся и сейчас смотрел на него через тускло освещенное пространство, разделявшее их.
Медленно встав, Джон расправил футболку и джинсы. «Это Джон. Джон Мэтью».
Тор ничего не ответил, просто продолжил оглядывать его с головы до пят.
«Я прошел превращение», как идиот, показал Джон знаками.
— Ты размером с Ди. Огромный.
Голос был тем же, каким он его запомнил. Низкий, как басы церковного органа и такой же командующий. Но кое-что отличалось. Звучала в его словах некая пустота.
Или, может, она исходила из его безжизненных синих глаз?
«Пришлось купить новую одежду», Господи Боже, он полный идиот. «Ты… ты голоден? Я принес сэндвичи с ростбифом. И печенья Милано. Они тебе нравились…»
— Я в порядке.
«Может что-нибудь из напитков? У меня есть термос с кофе».
— Нет. — Тор посмотрел в сторону ванной. — Черт, ванная. Давно в ней не был. И нет, помощь не требуется.
Было больно смотреть на… то, что, как думал Джон, увидит только через несколько столетий: состарившийся Тормент.
Брат положил трясущуюся руку на край простыни и стянул ее со своего тела дюйм за дюймом. Остановился. Потом спустил ноги с кровати так, что они закачались над полом. Последовала заминка, после которой он поднял себя в вертикальное положение, его когда-то широкие плечи напряглись, выдерживая вес, чуть больше превышавший массу его костей.
Он не шел. Он волочил ноги, как престарелый, голова была низко опущена, спина прогибалась к полу, а руки он держал так, будто готовился упасть в любую секунду.
За ним закрылась дверь. Зажурчал туалет. Включился душ.
Джон вернулся в свое кресло. Его живот был пустым, и не просто потому, что он не ел со вчерашнего вечера. Его съедало беспокойство. Тревога проникала в него с каждым вдохом. Страх отдавался в каждом биении сердца.
Вот она, оборотная сторона отношений отцов и детей. Когда сын переживал за своего отца.
Учитывая, что он все еще мог проводить эту связь между ним и Тором.
Он не знал. Брат смотрел на него, как на незнакомца.
Нога Джона нервно постукивала, и он потер ладонями бедра. Странно. Но все произошедшее за последнее время, даже эпизод с Лэшем, казались нереальным и неважным. Сейчас значение имел только Тор.
Он замер, когда дверь в ванную открылась примерно через час.
Тор надел банный халат, волосы на голове почти распутались, но борода все еще оставалась в беспорядке.
Двигаясь шаткой и неустойчивой походкой, Брат вернулся к кровати и растянулся на ней со стоном, неуклюже устраиваясь на подушках.
«Я могу что-нибудь…»
— Не здесь я хотел оказаться, Джон. Не стану спорить. Но… не здесь я хочу находиться.
«Хорошо, показал знаками Джон. Хорошо».
Молчание затянулось, и в своих мыслях Джон вел разговор, который хотел бы вести с Тором: Куин и Блэй теперь живут здесь, и родители Куина погибли, а Лэш… нам ничего не известно о нем… Мне нравится одна женщина, но я не в ее лиге, и я вступил в войну, и скучал по тебе, и хочу, чтобы ты гордился мною… я напуган, я так скучаю по Велси, ты в порядке?
И самое главное… Пожалуйста, обещай, что не уйдешь больше. Никогда. Ты нужен мне.
Вместо этого, он встал на ноги и показал, «Наверное, я оставлю тебя отдыхать. Если что-нибудь понадобиться…»
— Я в норме.
«Хорошо. Да. Хорошо».
Джон одернул край футболки и отвернулся. Пока он шел к двери, он был не в силах дышать.
О, прошу, пусть никто не попадется на пути в его комнату…