— Но как быть с запланированной поездкой в Финляндию? — он шумно сглотнул. — Прости, пожалуйста, это идиотский вопрос… теперь.
— Вовсе нет, — она заставила себя обратить свои мысли к спутнику. — Я тоже ждала ее с нетерпением, но сейчас мне предоставляется слишком уж большой шанс.
— Полно, так ли это? — с отчаянием попробовал он наугад. — Несешься, позабыв обо всем, в Америку — и что? Ты ведь даже ничего толком не выяснила.
— Это сугубо конфиденциальное дело. Научные исследования. Я обещала не разглашать их сути. Но ты же знаешь, как я в них заинтересована.
— Да. Мне кажется, ты меня привлекла не столько своей красотой, сколько умом и широтой мышления.
— Ой, да брось ты! — попыталась рассмеяться она. — Я ведь понимаю, какая я простушка!
Петер остановился, вынудив остановиться и ее. Оказавшись с Ольгой лицом к лицу посреди серой холодной мути, он по-юношески бездумно выпалил:
— Ты загадочная женщина, ты что-то скрываешь, я знаю, но ты, ты… не знаешь себе равных!
Как и Ханно, подумала она. Он тоже учился этому искусству не один век…
— Я люблю тебя, Ольга, — запинаясь, твердил Петер, — я уже не раз это говорил, но повторю снова. Выходи за меня замуж! С официальной регистрацией и всем прочим.
— Ах ты, мой милый, — полушепотом произнесла она. — Я ведь гожусь тебе… — Что-то мешало ей произнести «в матери», и вместо того Ольга сказала: — Я уже стара для тебя. С виду, может, и не скажешь, но я же тебе говорила. Эти два года были для нас истинной радостью.
Ведь были же, были! А Ханно — что я о нем по-настоящему знаю? Чего от него можно ждать? И он, и я слишком долго привыкали жить тайком; это наверняка искалечило наши души, хотя сами мы этого не замечаем. Он кружил по всему свету троекратно долее, нежели я прожила на Руси-матушке. Он обаятелен, привлекателен и забавен, пожалуй; но я уже узрела в нем жестокость. А может, это лишь глубоко запрятанное одиночество? Насколько он может посвятить себя кому-нибудь или чему-нибудь помимо голой необходимости выжить?..
В замешательстве Ольга будто со стороны услышала свои последние слова:
— Мы с самого начала знали, что наша близость не вечна. Давай покончим сейчас, пока между нами не легла мрачная тень.
Петер поник и ссутулился.
— Мне плевать на твой возраст. Я люблю тебя! Ольгу начало охватывать раздражение; она едва удержалась, чтобы не обозвать его младенцем. Впрочем, чего же и ждать от человека, которому еще нет и тридцати? Он весь как на ладони.
— Прости, — бросила она.
Надо было порвать с тобой давным-давно, но плоть требовала своего, а любовные связи здесь обычно рвутся так же легко, как и завязываются. А вот как будет с Ханно и остальными?.. Возможен ли вечный брак? Сомневаюсь, что я уже влюбилась в Ханно, да и он не воспылал ко мне страстью; может, этого никогда и не произойдет. Да и любовь сама по себе — не гарантия прочного союза, для него нужно что-то еще. Ладно, поживем — увидим.
Поживем. Увидим…
— Не терзайся ты так, — посоветовала она. — Переболеешь, найдешь девушку себе под стать.
И остепенишься, добавила она про себя, и будешь растить детей, и те вырастут такими же уютно ограниченными, и так же обратятся во прах, — если мы только не стоим на пороге очередного темного века, грядущего к нам во пламени и грозящего реками крови. Ханно считает, что такое возможно…
— А пока что, — спокойно улыбнулась Петеру Свобода, — мы могли бы пойти к тебе на квартиру и устроить грандиозный прощальный вечер.
В конце концов, это ведь только до завтра.
10
Коринна Макендел приняла посетителя в викторианской комнате.
— Добрый день, — она протянула ладонь. Энергичные, неожиданно жесткие пальцы пожали ее руку легко, но крепко и решительно. Он с архаичной куртуазностью склонился в полупоклоне. — Садитесь, пожалуйста. Хотите кофе или чаю?
Но Кеннет Таннахилл остался стоять.
— Благодарю вас, но не можем ли мы поговорить наедине, где бы никто не сумел нас подслушать?
Она с удивлением пригляделась к нему, тут же подумав: кстати, а сколько ему лет? Черные волосы, гладкая кожа и гибкое тело говорили о молодости, но, судя по осанке и манере держаться, этот человек повидал свет и немало пожил. Признаки едва уловимы, но все-таки не являются игрой воображения.
— В самом деле? А мне казалось, вы хотели получить интервью для своего журнала!
— В записке я просил вас не совсем об этом, — в его улыбке было что-то хищное, — хотя у вас создалось такое впечатление, не правда ли?
— И что же вам нужно? — Она насторожилась. — Должна честно признаться, что незнакома с вашей… м-м… «Штурманской рубкой».
— Издание у нас небольшое, да и не сенсационное, хочу уточнить. По большей части дает статьи или очерки о текущих событиях. Мы частенько углубляемся в историю и антропологию, пытаемся обрисовать перспективы на будущее.
— На слух довольно любопытно. — Макендел порывисто вздохнула. — Однако, боюсь, мне лучше уклониться от интервью и всяческих расспросов. Я не хочу огласки — лично у меня к ней антипатия, а «Единству» она может повредить.
— Неужели? А я-то думал, что, если бы ваши труды — характерные весьма оригинальным подходом — стали известны широкой общественности, вы получили бы всяческую поддержку, сотрудничество и все, в чем нуждаетесь. Опять же, ваш пример может вдохновить на благое дело кого-нибудь еще.
— Сомневаюсь, что кому-либо удастся с успехом воспользоваться нашим опытом. Мы просто уникальны. И одним из условий, обеспечивающих наше выживание, являются малые масштабы деятельности и отсутствие огласки. Стоит нам оказаться в центре внимания, и все разлетится вдребезги.
Большие, чуточку раскосые глаза Таннахилла настойчиво искали ее взгляда. Когда ему наконец удалось заглянуть на дно ее зрачков, он не смутился и не потупился.
— Я полагаю, сами вы, миледи, куда важнее, — вполголоса сказал он. — Как и ваша компаньонка мисс Донау.
Острое чувство опасности пронзило ее. Коринна вскочила, повысив голос:
— Что вам надо?! Не будете ли добры перейти к сути дела?
— Приношу нижайшие извинения. Я вовсе не намерен был вас оскорбить, как раз напротив! Но, полагаю, нам следует говорить в строго конфиденциальной обстановке.
Коринна молниеносно пришла к решению.
— Очень хорошо. Погодите минуточку, мне надо отдать кое-какие распоряжения.
Выйдя в холл и отыскав служанку, она прошептала:
— Я и этот джентльмен будем в кабинете. Вели Бойду и Джерри держаться на подхвате, и если позвоню, явиться незамедлительно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});