Это понимали и остальные. Я заметила, что в последнее время совсем не вижу Визби и Смэлт, и догадалась, что они стараются укрыться от смертоносного взгляда Роберта. Как глупо! Конечно же, куда мудрее было бы казаться как можно более занятыми и полезными. Но у бедолаг едва хватило ума, чтобы сообразить, чьи имена возглавят список бесполезных (чуть не сказала: пригодных для забоя). Они явно вспомнили морозильник и лежавшие рядом с ними спеленатые тела.
ПУНКТ (18)
Из записной книжки полковника Кона
Я в сотый раз взвешивал остатки наших рационов, когда вдруг в дверь склада просунула голову Элоиза. Она была такой же бледной, как и наш последний килограмм сахару.
Не могу ли выбраться вместе с ней наружу? Конечно. Не было нужды даже спрашивать зачем, потому что у нее всегда найдется уважительная причина.
— Ты ходишь сюда одна? — спросил я, пока мы ползли через лишайник. — Тебе бы не стоило.
— Мне пришлось, — сказала она. — Внутри я просто постоянно схожу с ума. А теперь на минутку прекрати изображать из себя верховного главнокомандующего. У меня есть что тебе показать.
Она показала мне дорогу на вершину черной кучи, состоящей из — как же это называется? — шкварины. Обломки застывшей лавы, которые море рано или поздно превратит в черный песок и…
Мне потребовался только один взгляд.
— Отправляйся обратно и передай Анне и Джамалю, чтобы они тоже пришли сюда.
— Если Джамаль окажется занят, он захочет знать зачем.
— Скажешь, что я немедленно хочу его увидеть.
— Да, сэр, — сказала она и ушла.
Когда появились остальные, мне даже не пришлось показывать. Внимание привлекала только одна вещь.
В нашем направлении двигалась группа морских животных. Может, двадцать особей, а может, и больше. Они имели серый окрас и приблизились достаточно, чтобы мы могли видеть твердые белые наросты, беспорядочным узором покрывающие их спины и хвосты, — думаю, что это какой-то местный аналог прилипал. Чудища словно танцуют балет, ритмично поднимаясь и ныряя единой волной.
— Надеюсь, они не могут выбраться на берег? — спросила Элоиза.
Мы с Джамалем переглянулись, вспомнив про тварь, схватившую Антонелли. Вспомнили, как она опиралась на свои плавники, как выгибала шею, ее лающий рев. Вспомнили привычный уже львиный запах. Морские львы. Эти ластоногие существа ищут себе пропитание в море, но вылезают на берег, чтобы отдыхать, драться и спариваться.
— Смотри-ка, — сказала Анна, указывая в другом направлении. — У нее, конечно, ушла на это уйма время, но она заставила его заработать. Умная дамочка.
Далеко-далеко от нас в серых облаках появилась такая же серая точка. Она на глазах темнела, обретала объем и превращалась в последний флаер, отремонтированный, действующий и направляющийся к нам.
ПУНКТ (19)
Из рапорта доктора Ли
У нас не оставалось иного выбора, кроме как сражаться или умереть. Поэтому наших бойцов можно было не подбадривать — вместо нас с этой задачей гарантированно справились наши враги.
Что касается меня, я убрала в папку твердую копию своих записей, обернула ее в пластик и спрятала под куском льда в морозильнике. Даже если всех убьют, подумала я, рано или поздно нас прилетят искать и тогда, если повезет, смогут найти и эти записи. Мне казалось, что последний оставшийся труп смотрит на меня, и я вышла из морозильника, дрожа не только от холода.
Как бы то ни было, но я продолжила наговаривать текст в свою записную книжку, надеясь расшифровать завершение этой истории позднее.
Для обороны Роберт сформировал отряд из восьми человек, что соответствовало количеству имеющегося у нас оружия. Учитывая то, что к нашим скромным запасам добавилось содержимое оружейного склада космодрома, у нас оставалось сто восемьдесят зарядов. Этого должно было хватить, чтобы нанести серьезный урон, но не для того, чтобы перебить всех наших врагов.
Уложив в медицинскую сумку М2, жгуты, антибиотики и тому подобное, я развернула медицинскую палатку возле груды шлака, которую мы стали называть Черным Холмом.
Потом я поднялась на холм, чтобы видеть все происходящее. Морские львы (как назвал их Роберт) скрылись под водой, что подразумевало возможность их появления в любом месте. Флаер развернулся и принялся кружить примерно в километре от нас. Он пролетел вдоль берега, потом обратно. Роберт мудро приказал людям попридержать огонь.
Я заметила Элоизу, стоящую рядом с Джамалем, и позвала ее помочь мне в медицинской палатке. Она медленно двинулась ко мне, когда краем глаза я увидела вспышку со стороны флаера.
Я закричала: «Ложись!», и в тот же миг, в который девушка упала на землю, в Черный Холм врезалась и взорвалась ракета. От грохота у меня зазвенело в ушах. Затем раздавшийся со спины крик: «А-а! А-а! А-а!» предупредил нас, что морские львы выбрались на берег. Почти тотчас же флаер развернулся, и из усилителя донеслась такая громкая птичья трель, что могло показаться, будто огромная мифическая птица Рух призывает брачного партнера. Границы джунглей задрожали, и что-то зарычало в ответ.
ПУНКТ (20)
Из записной книжки полковника Кона
Не могу сказать, что мне когда-либо нравилась Джулия. Но я всегда уважал ее, а сейчас мое почтение только возросло. Мак собрала очень странное войско, но именно она возглавляет его и управляет его действиями.
Рядом с ней сидит арх с громкоговорителем, а сама капитан держит чертову пусковую установку. Должно быть, это очень сложно — стрелять, высунувшись из кабины пилота так, чтобы тебя не поджарило обратным огнем. Но она справилась. Толковая девочка.
О'кей, вот и львы из моря полезли.
Ага, из джунглей вышли медвежьи боровы. Раздаются новые птичьи трели. В этот раз они доносятся со стороны деревьев, значит, архи тоже прячутся в джунглях и руководят войсками.
Сородичи приближаются. И даже если каждый наш выстрел найдет цель, они все равно победят. Если бы от паники был хоть какой-нибудь прок, я бы запаниковал.
Но раз смысла нет, постараюсь сделать что-либо иное.
Я подошел к Джамалю и протянул ему свою записную книжку.
— Позаботься об этом.
Он приподнял свои черные изогнутые брови.
— Мне кое-что надо сделать. Остаешься за главного до моего возвращения. Если мы переживем этот день, можешь мне хорошенько вмазать по морде.
Такое вот своеобразное прощание.
ПУНКТ (21)
Из записной книжки полковника Кона (запись продолжает Джамаль аль-Сба'а)
Кон покинул поле битвы. Как бы он ни раздражал меня, я не думаю, что он сбежит. Он отважный еврей.
Да хранит его Предвечный, ибо в конце дня мне хотелось бы воспользоваться предложением Роберта.
Странно, но мне никогда не доводилось видеть, чтобы полковник наговаривал текст в свою записную книжку, но при этом он всюду таскал ее с собой. Когда я говорю, загорается сигнальная лампочка, а значит, мой голос скорее всего сохраняется. У меня самого нет записной книжки — весь скарб, за исключением пистолета, пропал во время бегства с Главной Базы.
Итак, у нас только восемь стволов. Вскоре враги набросятся сразу с двух сторон. Сражаться ли нам здесь, на открытой площадке, или же отступить к куполу и пытаться оборонять его? Это именно тот тип решений, которые необходимо принимать командиру. И если он допустит ошибку, погибнут все. Я всегда мечтал о власти, а сейчас ощущаю ее гнетущий вес.
Я принял решение отступать по двум причинам: во-первых, капитан Мак и ее проклятые ракеты. Она может убить многих, а мы не должны терять людей. Во-вторых, сородичи могут себе позволить любые потери, поэтому не важно, какой урон нам удастся нанести. Единственная допустимая стратегия — держаться как можно дольше, а потом встретить свою судьбу. Я позвал доктора Ли и велел ей передвинуть медицинскую палатку под купол. Элоиза собрала сумку с медикаментами и пошла обратно, а Ли осталась, чтобы убедиться, что не будет потерь при отступлении. Эта китаянка, похоже, абсолютно спокойна.
Флаер Мак пошел на еще один круг. Шум двигателей теряется на фоне звуков, доносящихся сразу со всех сторон, — рев, птичье пение, лай морских созданий.
И — Иншала! — ей на встречу поднялся другой флаер! Так вот зачем Кон покинул нас!
ПУНКТ (22)
Из рапорта доктора Ли
Всю свою жизнь я старалась соответствовать буддистскому принципу непричастности — может быть даже, из-за трусости, потому что боюсь боли потерь.
Вероятно, потому и сбежала от жизни в лабораторию — от познания страстей к страсти познания. Из-за этого до появления Роберта на Белой я оставалась одинокой.
При виде того, как взлетает наш единственный полностью исправный флаер, мне в сердце словно вонзилась стрела. Но я постаралась убедить себя, что если бы Роберт собирался пойти на таран другого флаера, то вначале попрощался бы со мной.