Читать интересную книгу Принц Галлии - Олег Авраменко

— Недолго я правил, — наконец заговорил король. — Полгода, каких-нибудь шесть месяцев. Столько всего хотел сделать... Но, увы, не успел...

— Ты много сделал для страны, — всхлипывая, прошептала Бланка. — Очень много...

Альфонсо утвердительно кивнул — одними лишь веками, которые опустились, а спустя мгновение поднялись вновь.

— Надеюсь, потомки не забудут, что это при мне Испания окончательно освободилась от мавров. Короли ведь рождаются не для долгой жизни, но для славы...

Заметив, что по щеке Бланки катится большая слеза, Альфонсо умолк и огляделся: с появлением наследницы престола присутствующие отступили, образовав вокруг его ложа широкий полукруг. Возле короля оставались только Бланка, Филипп и Констанца Орсини — сегодняшняя королева, завтрашняя вдова. Эта последняя значила что-то лишь для Альфонсо, а в глазах всех прочих она уже была тенью прошлого. На свою беду, она не смогла родить ни одного ребенка, чтобы после смерти мужа называться королевой-матерью.

Из всех присутствовавших в опочивальне умирающего короля сидел только один человек — Бланка.

— Не надо плакать, сестра, — ласково сказал Альфонсо. — Тебе нельзя плакать. Королевы не плачут. — Он повысил голос и громко произнес: — Мои могущественные вельможи, гордость и украшение всего государства нашего, подойдите-ка ближе.

Вперед выступили собравшиеся здесь кастильские гранды. Они приблизились к королевскому ложу и встали так, что Филипп оказался как бы в их числе. А впрочем, он ведь тоже был грандом Кастилии — как граф Кантабрийский.

— Господа, — сказал король. — Перед вами принцесса Бланка, моя сестра и старшая дочь моего отца, которая, согласно обычаям наших предков и по законам, освященным церковью Христовой, станет вашей королевой в тот самый миг, когда я, по воле Божьей, перестану быть вашим королем... — Он немного помолчал, собираясь с остатками сил. — Господа! Мои могущественные вельможи! Недавно вы единодушно одобрили мое решение лишить преступного брата моего Фернандо его преступной жизни и завещать престол сестре моей Бланке и ее потомкам.

Вельможи утвердительно зашумели.

— А сейчас, — спросил король, — не сожалеете об этом?

— Нет, государь, — ответил за всех грандов старейшина, герцог де Самора. — Мы свято чтим законы и обычаи наших предков и полны готовности исполнить вашу королевскую волю.

— И вот перед вами я, умирающий, — продолжал Альфонсо. — И вот вам моя последняя воля: служите верой и правдой своей королеве, служите ей не за честь, а за совесть. Она еще слишком юна, так что помогайте ей править, и не только мечами своими, хоть и они у вас доблестные, но и мудростью и опытом своим. Будьте ей надежным оплотом во имя вящего могущества, дальнейшего процветания всего королевства нашего и роста благосостояния всех наших подданных. Поклянитесь мне в этом!

— Клянемся! — дружно произнесли вельможи.

Тогда король посмотрел на Филиппа.

— Вам, кузен, я не вправе приказывать быть моей сестре верным слугой. Так будьте же ей верным другом, как были вы другом мне, и будьте ее верным союзником... А еще я завещаю вам свою месть — то, что я хотел, но не успел сделать при своей жизни. Уничтожьте эту мерзость, которая спекулирует именем Спасителя, сея ненависть и вражду среди людей. Очистите землю от этой скверны — ордена иезуитов.

— Теперь это мой долг, — просто ответил Филипп.

Альфонсо XIII, король Кастилии и Леона, скончался в ночь на 17 ноября 1452 года во втором часу пополуночи. В мертвой тишине, воцарившейся в опочивальне после этого известия, первый камергер короля закрыл покойнику глаза и снял с его иссушенного болезнью пальца золотой перстень с печаткой, который, согласно преданиям, принадлежал еще вестготскому императору Теодориху. Затем он преклонил перед Бланкой колени и протянул ей перстень.

— Ваше величество...

Бланка приняла из рук камергера этот символ королевского достоинства и судорожно сжала его в ладони, едва сдерживая слезы. Перстень был слишком велик для ее тонких, изящных пальцев — так и ноша абсолютной власти казалась непосильной для этой юной и хрупкой с виду девушки, которая, как наивно полагал кое-кто из присутствующих, нуждалась в крепком мужском плече, чтобы надежно опереться на него.

Бланка, новая королева Кастилии и Леона, обвела туманным взглядом собравшихся и остановилась на Филиппе. Прежде она гнала прочь мысли о возможной смерти Альфонсо, до последнего мгновения она надеялась на чудо, но, когда неизбежное произошло, она вдруг поняла, что это для нее значит.

«Знаю, сейчас даже думать об этом негоже, — как будто говорил ее взгляд. — Знаю... И мне очень стыдно за свои мысли. И все же... Ведь теперь галльская корона не стоит между нами. Вместо нее я предлагаю тебе корону Кастилии — ничем не хуже, а может, и лучше галльской...»

Филипп виновато опустил глаза.

Лишь после того, как забальзамированное тело Альфонсо XIII перенесли в собор Санто-Кристо де ла Лус, чтобы народ мог попрощаться со своим королем, Бланке удалось встретиться с Филиппом наедине.

Они долго стояли молча, пристально глядя друг другу в глаза. Бланка была одета во все белое — цвет траура для королев, лицо ее было бледным, под стать траурным одеждам, и только на щеках еле заметно проступал слабый румянец.

— Итак, — наконец произнесла она. — Ты уже принял решение?

— Да, — понуро кивнул Филипп. — После похорон Альфонсо я еду в Рим и там женюсь на Анне Юлии.

— Но почему? Ты уже разлюбил меня?

Филипп опустился в кресло и тяжело вздохнул:

— Милая моя девочка! Пойми, когда речь идет о государственных интересах, о чувствах следует позабыть. Я люблю тебя, родная, очень люблю, но я не могу жениться на тебе. Прежде всего я государь, и лишь потом — человек. И как человек, я хочу быть с тобой, я так хочу любви, счастья, обыкновенного человеческого счастья, хочу, чтобы мы жили вместе, вместе воспитывали наших детей... К сожалению, обстоятельства оказались выше нас, и мы должны смириться с этим, достойно принять этот удар судьбы. Если бы ты знала, с каким трудом мне далось это решение, как велик был соблазн поступить по-человечески, а не по государственному...

Глаза Бланки потемнели:

— Ты врешь, Филипп! Просто ты разлюбил меня, я уже надоела тебе. И теперь тебе наплевать на нашего ребенка. — Она гневно топнула ножкой. — Какой же ты подлец!.. Милый!.. — Из груди ее вырвалось сдавленное рыдание.

Филипп встал с кресла и подошел к ней.

— Ну, нет, Бланка. Так не годится. Ведь ты королева, старшая дочь Кастилии. — Он обнял ее за плечи. — А я сын Галлии. И я не вправе допустить расчленение моей страны, что неминуемо произойдет, если Гасконь подпадет под влияние кастильской короны. Прованс и Савойя не замедлят присоединиться к Германскому Союзу — и тогда всему конец, галльская государственность будет подрублена на самом корню. Это тем более недопустимо сейчас, когда у меня есть уникальный шанс объединить Галлию, превратить ее из союза самостоятельных княжеств в мощное централизованное государство... Мало того, мне предоставлена возможность положить начало объединению всех галльских земель в Великую Галлию — и если я упущу эту возможность, мне не будет прощения. Современники станут презирать меня, а потомки назовут меня преступником и негодяем.

— А ты и есть негодяй! — в отчаянии воскликнула юная королева. — Жестокий, бессердечный негодяй!

— Бланка, Бланка! — почти простонал Филипп, лицо его исказила гримаса боли. — Не разрывай мне сердце, милая моя, любимая... И прости меня, родная...

Он опустился перед ней на колени и совершенно неожиданно для себя зарыдал — громко, безудержно, безутешно. Слезы обильно текли из его глаз, увлажняя снежно-белую ткань траурных одежд Бланки. Так горько и больно ему не было еще никогда, даже когда умерла Луиза, ибо только становясь взрослыми, мы начинаем в полной мере осознавать, какая это большая ценность — любовь, и что значит ее потеря.

А Бланка изо всех сил сдерживала слезы — королевы не плачут.

И спустя много-много лет, листая в памяти пожелтевшие от времени страницы прошлого, Филипп скажет, что именно тогда, в тот самый день закончилась его юность, и он сделал самый главный во всей своей жизни выбор. В тот день он окончательно и бесповоротно выбрал себе страну — всю Галлию, от Бретани и Нормандии до Пиренеев и Альп.

Октябрь 1988 — декабрь 1993 гг.

Сноска 1

Фелипе (Felipe) — кастильское произношение имени Филипп.

Сноска 2

Дворец на Палатинском Холме в Риме был официальной резиденцией императоров.

Сноска 3

Интердикт — отлучение от церкви целой территории. В области действия Интердикта запрещены все виды богослужений, включая крещение и отпевание.