Читать интересную книгу На край света (трилогия) - Уильям Голдинг

Почти что подо мной раздался взрыв, обнайтовка разорвалась, взлетела в воздух, и тут же раздалось еще два взрыва – один за другим. Палуба раскололась у меня под ногами – по всей длине до полубака. Корабль словно раскрылся изнутри, и в воздух яркой вспышкой взлетело все, что осталось от грот-мачты. Вспышку венчал мощный сноп искр.

– Да прыгайте же, идиот!

Волосы на голове вспыхнули. Я повернулся к лестнице, но она исчезла. Огонь объял фальшборт.

– К левому борту, Господи!

По остаткам палубы я добежал до рулевого колеса. Лицо и руки саднило. За фальшбортом, куда огонь еще не добрался, плескалась вода, которую не согревало охватившее корабль пламя. Я мешком свалился за борт.

Камбершам поймал меня за ворот, потому что двигаться сам я уже не мог. Меня затащили в лодку, и только тут я почувствовал боль. До самой больницы я с трудом сдерживал крики. Меня перевязали, обмотали овечьей шерстью и напоили тошнотворной маковой настойкой.

Страдал ли я? Не помню. Заплатил ли я за что-нибудь своими страданиями? Думаю, нет. Исцеление тела повлекло за собой и понимание ситуации, в которой я оказался. Крестный умер. Чарльз погиб. Все близкие люди покинули меня, словно разом собрались на горящем корабле.

Останков Чарльза так и не нашли. Остов разрушенного, растерзанного корабля виднелся под водой на мели. Чарльза не стало. Отслужили поминальную службу, вспомнили его, преданного слугу отечества, наравне с теми, кто пропал без вести, точно и не жили никогда. Меня восхваляли гораздо больше, чем я заслуживал, но мне было не до того. Мне снился Чарльз – снились все, даже погибший корабль. Каждое утро я просыпался в слезах, чтобы встретить еще один день, полный беспощадного солнечного света. И как-то раз, словно залитый изнутри тем же жестоким светом, я ясно увидел и себя, и все, что у меня осталось. Я поднялся с постели и стоял, босой, но гордый. Будущее представлялось безжалостным и бесконечным. Я собрался с духом и шагнул ему навстречу – хуже мне уже не могло быть.

(22)

Невероятная правда обычно вызывает меньше доверия, чем выдумка. Правдивый биограф, случись здесь таковой, обязательно захотел бы заменить грубые краски реальности мягкими полутонами романтики и легенды. Во всяком случае, именно это мне хотелось сделать, когда я перечитывал свои записи о наших антарктических приключениях.

Такие авторы, как Филдинг и Смоллетт, не говоря уже о писателях современных, вроде мисс Остен, считают, что, несмотря на все события, случившиеся в реальной жизни, книга, чтобы считаться правдивой, должна иметь счастливый конец. Прежде меня это всегда смущало – до тех самых пор, пока моя жизнь не совершила резкого поворота к фантастическому, сказочному, нелепому и смехотворному счастию!

Однажды на веранде губернаторского дворца я печально размышлял, что за сила удерживает большинство людей от немедленного самоубийства. Неожиданно раздался далекий гром, который заставил меня поднять голову: в гавань входил корабль. Из гавани ответили встречным залпом – громким, в облаке белого дыма. Значит, судно военное. Я подошел к подзорной трубе и направил ее на незнакомца.

Что-то подсказало мне, что сказка начинается! На мачтах подняли сигнальные флаги, которые, видимо, что-нибудь да означали. Под бушпритом посверкивало: корона, какой-то синий силуэт с красным пятном в центре… Дыхание мое перехватило: там, неумело изображенный рукой корабела, красовался королевский зимородок, синяя птица моей мечты – «Алкиона»! Грохот ответного салюта еще стоял в ушах моих, а я уже мчался в кабинет, где Робертс и Дэниелс спешно убирали со столов бумажных журавликов – главное орудие труда, с помощью которого велись все дела колонии. Маркхем заглянул в дверь и сообщил, что в порт прибыл фрегат королевского флота «Алкиона» и привез достоверные известия, а не досужие вымыслы пьяных капитанов торговых суденышек. Я решил, что если очень повезет, то получу наконец-то ответ от мисс Чамли на мои послания, которые я отправлял в Индию с каждым кораблем, шедшим в ту сторону, – или, в крайнем случае, разузнаю что-нибудь у сэра Генри. Я сообщил сослуживцам, что немного знаком с капитаном, и поспешил уйти прежде, чем кто-либо вызвался составить мне компанию. Около подзорной трубы толпилась небольшая кучка народу, и пришлось дожидаться своей очереди. «Алкиона» медленно входила в гавань, взяв на гитовы все паруса, кроме топселей, что вполне естественно на таком запруженном рейде.

Труба, наконец, освободилась. Я разглядел на шканцах сэра Генри Сомерсета – при полном параде, готового к встрече с губернатором. Читатель, наверное, думает, что меня переполняло радостное волнение – но нет! Помнится, сердце мое словно раскололи, как яйцо над горячей сковородой! С трепетной радостью я углядел на палубе мисс Чамли! Она стояла подле леди Сомерсет на шканцах, «за кормой» у сэра Генри, который деловито отдавал приказания. Дамы наблюдали за ним, склонив головы, и молчали с должным послушанием, пока корабль входил в пролив. Сэр Генри направил подзорную трубу на губернаторский дворец – теперь мы смотрели друг другу в глаза! Он рассмеялся и сказал что-то мисс Чамли, которая немедля начала выпрашивать у него трубу. Молодой офицер предложил ей свою, придержав ее в нужном положении, мисс Чамли настроила ее… Я сорвал шляпу и помахал ей. Мисс Чамли бросила трубу и припала на грудь леди Сомерсет! Та обняла ее, но мисс Чамли отшатнулась, – смущенная, потрясенная! – ринулась к трапу и исчезла. Я вспомнил, что по утрам хожу в совершенно неприбранном виде – не таком запущенном, как большинство мужчин в Сиднейской бухте, но все-таки, – и поспешно направился к себе, сменить костюм. К тому времени, как я оделся и побрился, «Алкиона» пришвартовалась у причала. Сбегая по ступеням, я махнул шляпой сэру Генри, который поднимался мне навстречу, но, похоже, он меня не заметил. За ним шел гардемарин с огромной папкой. Сэр Генри был красен лицом и шумно отдувался.

На пристани оказалось, что «Алкиона» уже встала на якорь. Спустили трапы, у них выстроились часовые и старшины. На корабль загружали воду и съестные припасы. Несмотря на общий переполох, леди Сомерсет стояла, недвижимая как скала. Мисс Чамли не показывалась. Подойдя к леди Сомерсет, я снял шляпу, но она приказала мне немедленно надеть ее, ибо после Индии она не в силах видеть человека на открытом воздухе без головного убора. Я, заикаясь, рассыпался в комплиментах, на которые она, однако, не обратила ни малейшего внимания.

– Мистер Тальбот, вы понятия не имеете, какие затруднения испытывают несчастные дамы на военном корабле! Но хотя бы от мух мы там избавлены… Кыш!

– Да, к ним невозможно привыкнуть. Леди Сомерсет, умоляю вас…

– Вы хотите увидеться с бедняжкой Марион?

– Бедняжкой? Бедняжкой?!

– Вы же знаете, она не выносит моря и никак не привыкнет к качке. Подозреваю даже, что она предпочтет мух.

– Леди Сомерсет, я так мечтал об этой встрече!

– Я и сама натура романтическая, мистер Тальбот, однако же забота о молодой барышне несколько излечила меня от чрезмерной восторженности. Содержание ваших писем выходит за рамки, установленные мной для вашей переписки с Марион. Не морочите ли вы ей голову, сэр?

– Леди Сомерсет!

– Что ж, надеюсь, что нет. Но… Кто вы сейчас? Четвертый секретарь? И крестный ваш, говорят, умер.

– Да, это правда. Какая неожиданная неприятность!

– Для вас – возможно. Да и для него тоже. Хотя, что касается интересов страны…

– Вот она!

Это и впрямь была Марион! С тех пор, как мы смотрели друг друга через подзорные трубы, она совершеннейшим образом изменилась! Где покрывавший ее плечи тускло-зеленый плащ? Сияющее видение в белом скрывал шарф из индийской кисеи, который спускался с ее плеч и окутывал руки. Перчатки на пуговках доходили до локтей. Кисейная лента, подвязанная под подбородком, удерживала широкополую соломенную шляпу. В тени розового зонтика светилось ее лицо. Марион отгоняла мух веером – впрочем, безуспешно. Я сорвал с себя шляпу.

– Мистер Тальбот – ваша прическа!

– Несчастный случай, мадам, пустяки.

– Марион, дорогая, мы пригласим мистера Тальбота на борт, но, наверное, уже завтра…

– Хелен, умоляю вас! На берегу так прекрасно и просторно – деревья, дома и все такое! О, Хелен, дома совсем как в Англии!

– Хорошо, останьтесь ненадолго. Я пришлю Дженет. Но ни шагу с пристани! Мистер Тальбот за вами приглядит.

– Разумеется, мадам! Я бы не мог просить о большей милости…

– И не вздумайте подпускать к ней местных – я имею в виду этих аборигенов или как их там!

– Конечно, мадам!

– И, разумеется, никаких преступников.

– Ни в коем случае, мадам. Разве что, позвольте заметить, здесь их не принято так называть, мы говорим – «поднадзорные», «переселенцы».

Леди Хелен присела в реверансе, повернулась и ушла на корабль. Мы с мисс Чамли не могли отвести глаз друг от друга. Она улыбалась, недоуменно покачивая головой, и безостановочно отгоняла мух, а я, судя по всему, ухмылялся как идиот, а может быть, даже хихикал – в общем, вел себя совсем не так, как подобает секретарю губернатора на глазах у толпы любопытных зрителей. Мы даже разговаривать толком не могли. Более того, вспоминая позже эту встречу, мы оба признались, что почему-то едва слышали друг друга.