Читать интересную книгу Вне закона - Дональд Уэйстлейк

— Что слышно про Эйхо? — спросил его первый кузен по имени Фитц.

Питер глянул на Фитца и глотнул ирландского виски, вместо того чтобы поддержать разговор. Фитц посмотрел на еще одного кузена Питера — Роба Флаерти, — и тот заговорил:

— Пит, есть шесть билетов на сегодня на «Рейнджеров». Хорошие места.

Фитц вставил:

— То есть два для Роба и его девушки, два для меня с Коллин и… я подумал… ты помнишь Мэри Махэн?

Ответ Питера к любезным причислить было трудно:

— У меня нет желания идти на «Рейнджеров», а тебе, Фитц, незачем клеить меня с кем ни попадя. — Галстук у него сполз, лоб и скулы пылали пьяным румянцем. Капелька пота незаметно упала с подбородка прямо в виски. Питер вновь поднес стакан к губам.

Роб Флаерти усмехнулся:

— Ты, Пит, напоминаешь мне занедужившего любовью верблюда. Опавшего горба только не хватает.

Питер неприязненно сморщился:

— Не хватает мне выпивки.

— Мэри-то сохла по тебе…

— Она же крестная моей матери, ты, засранец.

Фитц попытался унять накал страстей:

— Ну и что? Это впрямую за моральный грех и не считается.

— Фитц, замолкни!

— Все, понял. Молчу. Только ты от исключительной телки нос воротишь. Могу поклясться.

Роб бросил нетерпеливо:

— А, да пусть сидит тут и нюнится. Эйхо, видать, его напрочь присушила, перед тем как смыться из города со своим приятелем-художником.

Питер вскочил со стула так стремительно, что Фитц не успел встать между кузенами. Роб навалился на Питера и довольно сильно двинул ему кулаком по щеке. Тот отлетел в сторону и грохнулся об стол возле танцевальной площадки, мало, впрочем, обеспокоив сидящую за ним глухую пару, похожую на пучеглазых рыб, которым повезло под старость напиться. Мать Питера, заметив, что зреет драка, оставила партнера и вышла из танцевального круга. Мягко взяв Питера под локоток, она одарила улыбкой обоих кузенов и кивком повелела катиться подобру-поздорову. Потом вывалила лед из стакана на салфетку.

— Потанцуй-ка со старенькой мамочкой, Питер.

Со смущенным выражением лица сын дал ввести себя в круг танцующих, прикладывая к нижней губе свернутую в узел салфетку.

— Это уже второй раз за месяц, когда я вижу, что ты слишком перебрал с выпивкой.

— Ма, это же свадьба. — Он сунул салфетку в карман смокинга.

— Я так думаю, тебе пора взять себя в руки, — проговорила мать, пока они двигались в медленном танце. — От Эйхо ничего не получал?

— А как же. Каждый день.

— Ну и что? У нее все в порядке?

— Говорит, в порядке. — Питер дважды прерывисто вздохнул. — Только это электронная почта. Совсем не то, что… ну, понимаешь, слышать ее голос. Люди всегда произносят то, что не могут в слова вложить, надо только уметь это услышать.

— Так… может, есть то, о чем ей бы хотелось, чтобы ты знал, но о чем говорить нельзя?

— Не знаю. С тех самых пор как встретились, мы больше чем на пару дней и не расставались. Может быть, Эйхо уже убедилась, что на самом деле не такое уж это выгодное предложение. — Питер сильно сжал руку матери.

— Полегче, ты. Если веришь Эйхо — держись. Это, сынок, любой мужчина сделать способен ради женщины, которую любит.

— Любить ее я всегда буду, — сказал Питер с легкой дрожью в голосе. Он заглянул матери в глаза своими горевшими от избытка чувств глазами. — Только я не очень-то верю человеку, о ком никто ничего не знает. Ты не поверишь, какие стены он вокруг себя возвел.

— Человек, который ценит свое уединение. При таких-то деньгах чему удивляться! — Мать, помолчав, спросила: — Копаешь, поди, что-то? Неофициально, я имею в виду.

— Ага.

— Ничего весомого?

— Ничего весомого. Этот человек практически невидимка, когда дело доходит до официальных документов.

— Так и оставь это занятие.

— Эх, если бы Эйхо повидать, хоть ненадолго… Я все время как полоумный хожу.

— Храни тебя Господь, Питер. Как будет на воскресенье выходной, давай вместе съездим к Розмэй, вывезем ее куда-нибудь на свежий воздух. Уж порядком времени прошло, как я ее видела.

— Думаю, что не смогу, мам. Мне… кхм… надо в Уэстчестер съездить, поговорить кое с кем.

— Полицейские дела, да?

Питер покачал головой.

— Ее зовут Ван Лайер. Когда-то она позировала Джону Рэнсому.

7

Дом Ван Лайер был копией — точной копией, если верить информации на сайте, посвященном описаниям самых красивых зданий округа Уэстчестер, — жилого строения английского лендлорда XVI века. Все, что Питер успел разглядеть внутри дома через приоткрытую дверь, — черный пол и темная обшивка стен.

Питер обратился к прислужнику, который отозвался на его звонок:

— Мне хотелось бы поговорить с миссис Ван Лайер.

Прислужник, пожилой негр с покрытым старческими пятнами лицом, из-за чего он походил на леопарда, выдал:

— Никакой миссис Ван Лайер в этом доме нет.

Питер вручил ему свою карточку.

— Анна Ван Лайер. Я из полицейского управления Нью-Йорка.

Прислужник пристально посмотрел на гостя, возможно, надеясь, что если разглядывать подольше, то пришелец сам исчезнете порога и можно будет снова пойти подремать.

— Что у вас за дело, мистер следователь? Мисс Анна вряд ли расположена принимать кого-либо.

— Хотелось бы задать ей несколько вопросов.

Они еще поиграли в детскую игру «кто кого переждет». Наконец прислужник нехотя вытащил из кармана фартука, надетого поверх воскресного костюма, портативную рацию и попробовал связаться с хозяйкой. Негр насупил брови.

— Видать, отложила свою рацию да и позабыла про нее, — заворчал он. — Ладно, скорее всего в это время дня вы отыщете мисс Анну в теплице. Только не думаю, что она станет говорить с вами, будь вы из полиции или не из полиции.

— Где теплица?

— Обойдите дом и ступайте к пруду — мимо не пройдете. Как увидите мисс Анну, скажите, что я изо всех сил оберегал ее покой, чтобы она потом на меня не злилась.

Питер пробирался к теплице сквозь шквал пожухлых коричневых листьев с пляжа, взметенных послеполуденным ветром. В наклонной длинной крыше теплицы отражались гонимые ветром облака. Внутри сквозь морось, сыпавшую из шедших поверху труб, была видна женщина. Анна Ван Лайер, решил Питер. На ней были перчатки едва не до локтей и садовая шляпа с загнутыми полями, которая вместе с моросью, окутывающей побеги диковинных растений, почти целиком скрывала ее лицо. Она работала возле скамейки с цветочными горшками в рассеянном солнечном свете.

— Мисс Ван Лайер?

Женщина сжалась при звуках незнакомого голоса, но не оглянулась. Одета она была в тесный непривлекательный рыжеватый комбинезон.

— Да? Кто это? — Судя по тону, ее не интересовало, кто пришел. — По какому праву вы врываетесь ко мне?

— Меня зовут Питер О'Нилл. Из полицейского управления Нью-Йорка.

Питер сделал несколько шагов навстречу ей по выложенной гравием дорожке. Быстрым движением головы она остановила его:

— Стойте где стоите. Из полиции?

— Я хотел удостоверение показать.

— Что все это значит?

Питер показал ей жетон.

— Джон Леланд Рэнсом.

Она выронила из правой руки трезубую вилку на скамью и оперлась о нее, словно дыхание перехватило. К Питеру она стояла спиной. От сухих листьев, скользивших по стеклянной крыше теплицы, внутри крутился калейдоскоп теней. Питер отер пот со лба и вновь пошел к ней.

— Вы позировали Рэнсому.

— И что? Кто вам сказал?

— Он и сказал.

Она все еще вела себя скованно, хотя после его слов Анна Ван Лайер, похоже, взволновалась.

— Так вы знаете Джона? Видели его?

— Да.

— Когда?

— Пару месяцев назад. — Питер одолел разделяющее их пространство. Анна, стрельнув в него еще раз глазами, словно застенчивая девочка, прикрыла рукой в перчатке половину лица, хотя, пожалуй, вид гостя ее больше не тревожил.

— Как поживает Джон? — Голос ее неожиданно сделался сочным от наполнивших его чувств. — Он… вспоминал меня?

— Что было, то было, — успокаивающе произнес Питер и решился спросить: — Вы все еще любите Рэнсома?

Анна вздрогнула всем телом, закрылась перчаткой, съежилась, будто он бросил в нее камнем.

— Что Джон сказал обо мне? Прошу вас!

Понимая, что задел за живое, Питер взялся утешать:

— Сказал, что год, который провел с вами, был одним из счастливейших в его жизни.

И все же, когда через несколько мгновений Анна принялась тихонько всхлипывать, Питер почувствовал жалость к ней. Подойдя еще ближе, он тронул ее за руку.

— Не надо, — попросила она. — Просто уйдите.

— Анна, сколько прошло с тех пор, как вы видели его в последний раз?

— Полтора года, — ответила та печально.

— Еще он сказал… так ему казалось… что вы были очень счастливы.