— Поздравляю, — сухо произнёс Радуга. — Ты оказался чуть умнее, чем я думал. Что теперь, герой? Куда пойдёшь?
— Куда хочу, — ответил я. Говорить было больно. Как только удастся от него избавиться, надо будет посмотреть, что там, на груди. — Четыре прохода. Один куда-нибудь да выведет.
— Конечно, — осклабился он. — Только знаешь, что будет, если ты так и не найдёшь…
— Нет! — я сделал шаг вперёд. — Не знаю, и знать не хочу. Хотите меня остановить? Останавливайте. Не можете — тогда не мешайте.
— Я и не мешаю, — вздохнул он с притворной обидой. — Ты сам наступишь во все ловушки… ну что же, зато у меня появится собеседник. А там, глядишь, и преемник. Или тебе помочь? Ты только скажи!
— Боюсь, что ваша цена будет чрезмерной, — выговорил я, с трудом выдерживая его взгляд.
— Да нет, вполне приемлемой, — покачал он головой. — Стоит ли упорствовать? Мы ведь встречаемся не в последний раз. Рано или поздно ты сдашься.
Видимо, лицо моё красноречиво отразило всё, что я почувствовал.
Радуга расхохотался.
— Вот видишь… ты уже боишься. Ну так что?
— Идите вы… — я подавился окончанием фразы.
— Как знаешь, — пожал он плечами. — Ты всегда будешь стоять перед дверью, но никогда не сможешь её разглядеть. Все вы одинаковы, я уж знаю.
И, неожиданно отвернувшись, он принялся взбираться по ступеням вверх.
Было четыре прохода… и ни единого способа выбрать правильный. Сколько у меня попыток?
Я взглянул на часы. Проклятие, снова идут!
В моём распоряжении двадцать три минуты.
Значит, не время размышлять — я оглянулся и бросился в ближайший проход.
Разумеется, не в тот, откуда вышла… откуда вышло то существо, что попыталось убить меня.
Парк Времени, Лето 78, 435 Д., 19-й час
Он не смог ничего вспомнить. И просто сидел, время от времени поднимая глаза и натыкаясь на озабоченный взгляд Кинисс. Похоже, я начинаю её понимать, сообразил Д. Генерал чрезвычайно умён. Ведь любые факты можно подать так, чтобы вызвать наперёд известную реакцию. Почему у меня язык всю жизнь опережает разум?
Так что не буду судить. Ни о ком. Надо полагаться только на интуицию: это единственное, что никогда не подводило. И гори всё остальное синим пламенем.
— Что ты там видела? — спросил он неожиданно.
Кинисс вздрогнула.
— Где именно?
— Там… где пыталась отыскать Киента.
Последовала долгая пауза.
— Ты хочешь это знать? — она взглянула в его глаза.
— Пожалуй, — кивнул Д. — Ты была слишком молчалива. Не отвечала ни на один вопрос. Ну так что?
— Я расскажу, — согласилась Кинисс, не отводя взгляда. — Но тебе это не понравится.
Клеммен
Темно там было только поначалу. Стоило сделать десяток шагов, как стены начали слабо — а затем и сильнее — светиться. Пол, естественно, также был выстлан парящими над ним листьями. Но пол был. Его можно было заметить — если приглядываться к листьям… или попросту быстро двигаться. Снаружи, в пруду, запах осени был сравнительно слаб и приятен. Здесь же он стлался густой волной и вскоре сделался отвратительным.
Я перестал обращать внимание на запах, когда впереди забрезжил свет. Преодолев бегом оставшееся пространство, я остановился перед полупрозрачной стеной. Воздух, похоже, проходил сквозь неё — знакомый воздух, приятность которого я ранее не замечал.
Я хотел было протянуть руку, чтобы коснуться стены, но задумался. Куда она меня выведет? Где я окажусь? В моём родном городе? Где-нибудь ещё на материке? На острове? Глубоко под водой или в воздухе?
Я понял, что при каждой мысли новый узор появляется на «поверхности» портала — а это, несомненно, был портал — и всякий раз он немного походил на медленно текущие «заросли», что зимой возникают на окнах. Голубой и белый цвета, всюду перемешанные, нигде не представленные чистым оттенком, то расцветающие диковинными цветками, то ухмыляющиеся сотнями оскаленных пастей… я отвёл взгляд.
Взглянул на часы.
Двадцать одна минута.
Ну ладно… неужели там окажется что-то привычное, хорошо знакомое… насовсем?
Я вспомнил внимательный и немного печальный взгляд Радуги… где здесь подвох?
Сомнения убивают решимость. Я вздохнул и шагнул вперёд.
Вначале всё было темно… и только воздух избавился от тяжёлого духа сохнущих листьев, стал чистым, но не свежим — воздух внутри помещения. Где это я?
Зрение восстановилось секунд через двадцать.
Были сумерки.
Я оглянулся, не веря своим глазам… стены, обшитые дубом, идеально отполированный пол, стол, массивный и внушительный, старинные кресла и слабый запах табака… будь я неладен, это же кабинет Д.!
Взглянул на часы… стрелки двигались в правильную сторону! Сейчас на циферблате было двадцать минут первого… и пятнадцать секунд… и восемнадцать секунд… и так далее. Фонари постепенно зажигались по ту сторону окна. Хитрое это окно. И не окно даже, а нечто вроде килиана — из него видна главная площадь, что возле Храма… В самой конторе настоящих окон нет. По соображениями безопасности.
Который здесь час? И, если уж на то пошло — число, месяц, год?.. Украшения, появившиеся перед Новым Годом, всё ещё на местах — и ленточки, и высохшие уже цветы, и всё прочее… Неужели здесь прошло лишь несколько дней? Мне казалось, что я странствую по пустынному и населённому призраками миру не менее месяца.
Тут же я понял, до чего голоден. И сразу же захотелось выбежать наружу, свернуть за угол — там, в ста шагах, есть прекрасная закусочная…
Я оглянулся (свет можно было не зажигать) и понял, что рано радуюсь. Потому что, если я вернулся — зачем этот портал? Он красовался за моей спиной, и изнутри временами доносился запах листьев. Так. Что-то мне это не нравится. Что делать?
Размышляя над этим, я стоял у окна и любовался площадью. Интересно, где сейчас Андари? У себя дома? Где-то ещё? Я потрогал носком ботинка трещины в полу — разбегающиеся в стороны из одной точки, словно здесь на пол уронили нечто тяжёлое. Вон, даже небольшая вмятина осталась. Раньше этого не было.
Кинисс
Из тумана соткались своды пещеры; вокруг постепенно возникли стены, а Кинисс брела вдоль светящегося следа, всё больше поражаясь самой себе. Всё, что раньше предостерегало её от подобного безрассудства, теперь молчало. Отчего? Что заставляет её рисковать жизнью… причём, возможно, не только своей, путешествуя в запретном месте?
Ответа не было.
Потом появились звуки. Точнее, то, что воспринималось бы в «плотном» мире, как звуки. Звуки были вполне подобающими. Скрежет камней под ногами… плеск капель, срывавшихся сверху и опускавшихся в накопившиеся лужицы. Пещера. Хансса большую часть своей истории провели под землёй… но сейчас странным образом не возникало ощущения привычности и защищённости. Наоборот. Всё вокруг казалось ненадёжным и коварным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});