Здесь, глубоко под командной палубой, шёпоты звучали намного отчетливее. Путник на мгновение замечал боковым зрением мелькающие очертания чего-то. От тёмных мест стоило держаться подальше даже таким сильным созданиям, как Малогарст.
Но сегодня у него не было выбора.
Вентиляционные потоки приносили странные запахи — одновременно сладкие и фекальные, слишком сильные, чтобы оказаться реальными, и слишком реальные, чтобы махнуть на них рукой. Повсюду вокруг советника бросались в глаза повреждения, полученные «Мстительным духом» в бесконечных битвах. Целые секции были плотно закрыты, переборочные двери заварены. Палубное покрытие вздымалось буграми, на смятых стенах оставались засохшие потеки от рек сгустившегося герметика, напоминавшие окаменевшую лаву из вулканических разломов. Искусственная гравитация и освещение на этом участке были величинами непостоянными.
Кривой добрался до полости, оставленной в борту корабля попаданием из «Новы». Брешь перекрывали ровные металлические листы, каждый размером с крепостные ворота. Над пробоиной висел покачивающийся мостик, подвешенный на канатах, закрепленных где-то вверху, в мешанине расколотых труб и пустотного льда. Вектор искусственной гравитации изменялся, принимая то одно, то другое направление. Обхватив поручень мостика, Малогарст потащился к двери на противоположной стороне — полость под ногами советника мерцала предупредительными огнями, а огромные сервиторы растаскивали целые тонны искореженных, спаявшихся обломков. Сияли дуги электросварки, из-под которых сыпались дожди жёлтых искр, но без стоянки в сухом доке такую брешь нельзя было залатать, только сдержать от расширения. На бортах «Мстительного духа» имелось ещё много подобных ран.
Миновав истерзанную секцию, легионер оказался в коридоре — как ни странно, почти неповрежденном. Там ему встретились сервы-ремонтники, направлявшиеся к своему рабочему участку — многочисленные, вооруженные и одоспешенные. Слугами легиона командовала триада механикумов с красными аугментическими глазами, мигающими под черными капюшонами; замыкающий техножрец вел за собой «Таллакса», скованного цепями, на звеньях которых мерцали сдерживающие руны. На выхлопных трубах машины искрились коронные разряды.
Когда Малогарст проходил мимо, из-под гладкой лицевой пластины автоматона раздалось ворчливое рычание — органические компоненты создания не принадлежали к обыденной реальности.
Несмотря на то, что их сопровождало чудовище Тёмных Механикумов, ремонтники тревожно озирались по сторонам. Бойцы корабельной милиции, сопровождавшие их, со страхом глядели из-под стеклянных визоров.
Они боялись не советника, а того, что скрывалось в тенях.
Давинцы обитали на разрушенных палубах и в опустевших складах боеприпасов. Малогарст учуял запах дикарей за сотню метров до того, как зашел на их территорию — прокисший животный смрад, несомый вздыхающими корабельными ветерками; вонь мочи, дерьма, готовки и дыма, сопровождающая любой примитивный человеческий лагерь с начала времен.
Следуя примеру предков, давинцы время от времени мигрировали по кораблю. Нынешней обителью вырожденцев оказался широкий бункер, совершенно опустевший, как и многие другие. После того, как война забирала со складов всё содержимое, они привлекали новых жителей, которые редко оказывались безобидными.
Советник вошел в раскрытые взрывозащитные двери. Внутри горели костры, разожженные прямо на палубе, давинцы сидели на корточках вокруг огней. Жили они в шалашах, сложенных из кусков металлолома, или просто под тканевыми навесами. На Давине существовали целые города аккуратных глинобитных хижин, но Первобытную Истину принесли на корабль равнинные племена — поэтому Малогарст сейчас оказался посреди сборища кочевников, ставших лагерем в металлической «пещере».
Улучшенные глаза легионера быстро приспособились к полумраку. Он насчитал тридцать одного давинца, остатки группы, явившейся на борт по приглашению Эреба. Когда их благодетеля изгнали, число дикарей уменьшилось, но те, что не покинули лагерь, как будто не были подвержены воздействию изменений, охвативших «Мстительный дух». На лицах и телах дикарей едва удавалось разглядеть следы голода, терзавшего чернорабочих; давинцы вели себя так, словно корабль подстраивался под них.
Кочевники не обращали внимания на Малогарста, молча глядя в огонь, словно охотники каменного века Старой Земли, окруженные ночью, полной чудовищ. Советник направился к самому крупному тенту, ожидая найти внутри Ракшеля — и не ошибся.
Посланник, к которому прижималась свернувшаяся калачиком плоскогрудая давинка, спал на куче драных подушек. Ракшель всегда выглядел растрепанным, но, судя по нынешнему виду дикаря, для приёмов во Дворе Луперкаля он ещё как-то прихорашивался.
Кривой потыкал посохом в импровизированную постель, и давинец открыл сначала один глаз, потом другой. В полумраке его зрачки оказались даже больше обычных.
— Ты пришёл, — произнес Ракшель.
— А ты ждал меня? — спросил Малогарст без всякого удивления. За последние годы легионер разучился удивляться.
— Самый никчемный из нас может учуять варп-порчу на тебе. Да, я ждал.
Посланник сел, разбудив женщину. Та улыбнулась Ракшелю, но вождь дикарей кивнул на космодесантика у постели, и с давинки мгновенно слетела сонливость. Вскочив, она завернулась в грязное одеяло и убежала прочь.
Малогарст посмотрел ей вслед.
— Хорошо ты тут устроился…
Пожав плечами, Ракшель тут же экстравагантно потянулся и зевнул.
— Я знавал тяжелые времена, а это место не хуже любого иного. Условия здесь лучше, чем те, в которых живут большинство твоих слуг, именуемый Кривым. Боги не жадничают, награждая истинно верных последователей.
Советник усмехнулся, но респиратор издал лающий звук.
— Да уж, отличная награда.
— Нерожденный охотится на тебя, а не на меня, — посланник уперся волосатыми руками в колени. — Я в безопасности, а ты — нет.
— Я мог бы возразить, — ответил Малогарст, — но не стану. Ты прав, я вижу во сне демона, рожденного из маслянистого дыма, слышу его голос, когда просыпаюсь.
— Значит, он близок. Лучше примирись с охотником — тогда твои мучения в следующей жизни, возможно, будут не такими ужасными.
— Это меня не устраивает.
— Нет? — Ракшель наслаждался происходящим, даже не скрывая этого.
— Ты часто рассказывал мне о твоей власти над варпом — настало время перейти от слов к делу. Ты избавишь меня от нерожденного.
Посланник задумчиво поджал губы.
— Хорошо, будут тебе дела, но не мои.
Малогарст вопросительно наклонился к давинцу, опершись на посох.
— Здесь нужен кое-кто могущественнее меня, — объяснил Ракшель. — Я покажу тебе, где найти Цефу, который был послушником Акшуб и остается величайшим среди живущих жрецов.
Не стыдясь наготы, кочевник слез с постели, и, подняв край тента, указал на костер, разведенный поодаль от прочих.
— Отыщешь его там.
— А ты не проводишь меня?
Широко улыбнувшись советнику, Ракшель покачал головой и опустил за ним навес.
Пока Малогарст пробирался среди груд хлама и ящиков, приспособленных в качестве мебели, давинцы не обращали на него никакого внимания, неотрывно следя за танцующими языками пламени — что бы ни открывалось им в огне.
У самого дальнего костерка сидел грязный, почти обнаженный, но совершенно обычный с виду мальчик. С головы до ног его покрывали тайные знаки, вырезанные во плоти, волосы росли отдельными пучками.
Истинную природу жреца выдали кроваво-красные глаза и хриплый голос.
— Именуемый Кривым явился просить о помощи. Я польщен.
— Цефа? Послушник Акшуб?
— Я — это он, — ответил мальчик.
— Ты не давинец.
— Давинец, терранец, хтониец… Какая разница? Все души равны в глазах богов. Я принял их истину и обрел бессмертие — ухожу, и затем возвращаюсь. Раньше был давинцем, а сейчас стал хтонийцем. Тебе нравится мой нынешний сосуд? — жрец поднял руки, покрытые язвами, и улыбнулся, демонстрируя кровоточащие десны.
— Тебя вернули обратно?
— Если хочешь, называй это так, — произнес одержимый мальчик, глядя в костер и вороша угли человеческой бедренной костью, вершину которой облизывали синие язычки пламени. Под кожей создания шевелились образы, повторяющие пляску огней. — Ты думаешь о своих призванных, но я не такой, как луперки. Я — один, сам по себе.
Вокруг остальных костров молча сидели на корточках давинцы.
— Где твоя госпожа? — спросил Малогарст, оглядев их.
— Ушла.
— Призови её, мне надо поговорить с ней.
— Ты не сможешь — её больше нет. Акшуб поглотили, Эреб уничтожил её. Если хочешь помощи, проси меня.