— Рано милый, рано, — она перехватила его руку. — Так с чего такая щедрость и замуж берешь?
— Сэнта, я никогда не собирался предлагать тебе роль любовницы. Я вообще не планировал обзаводиться содержанками. Мои родители и без походов налево жили счастливо в браке. Кто тебе на такие мысли надоумил, Катрин?
— Катрин здесь не причем. Мне прямым текстом руководство института сказало, что твоей женой мне быть не светит, не достаточно родовита, а любовница лучше фиктивно замужняя, чтобы не на что не претендовала, даже будущего «мужа» нашли. Требовали, чтобы я бумаги подписала. Я им тогда пожарище устроила и женишка ожогами наградила.
— Активисты хреновы, — и король высказался далеко не светскими выражениями. — Вот тебе и индивидуальный подход к воспитанницам. А отец уверял, что это хорошее престижное учебное заведение. Моя мама там училась.
— И как?
— Она говорила нам, что это плохая идея, но мы не прониклись.
— Упрямство у тебя от отца, — фыркнула Сэнта.
— Не будь мой отец упрям, меня не было бы.
— Не будь проклятья.
— И этого тоже, — согласился он.
— Значит, твоя мама училась в институте и была помолвлена с твоим отцом?
— Не совсем так: да, она действительно училась в институте, но была обещана совершенно другому мужчине. Толи барон, толи граф, толи князь на много ее старше, гражданин не знаю какого государства, — Мальтус лег на спину, закинув руки за голову. — Мой отец, будучи юным королем, был приглашен на бал к правителю Лимберии. Мама там тоже была, это был ее первый выход в свет, после окончания института. На этом развлекательном мероприятии они познакомились. Поправ всеми нормами приличия, отец танцевал только с ней, в перерывах крутился по близости и никого к ней не подпускал. На следующий день заслал сватов и получил отказ. Мол, сосватана и бастард в зятьях не нужен. Папа лично пытался договориться с ее родителями, но они были непреклонны, а потом он похитил свою бедующую жену.
— У вас это в крови, — хмыкнул слушатель.
— Что есть, то есть, — улыбнулся он. — Были долгие разбирательства, поиски пропавшей невесты. В итоги они поженились, так появился я. А твои родители?
— Что мои родители? — несколько опешила она.
— Как они познакомились?
— Папа говорил, что по делам заехал в поместье к деду и там увидел маму, он сразу в нее влюбился, и они поженились. Потом появилась я, на этом история мамы закончилась.
Мальтус обнял ее.
— Как у тебя все грустно, прости. Радость моя, не хотел тебя расстраивать.
— Да ладно, я ее не знала, — она уткнулась носом в его плечо.
— Постой, ты мне рассказывала про братьев, сестер и маму? — удивился он, вспоминая.
— Про мачеху.
— Ааа, но ты ее называла «мамой»?
— Да, надо кого-то так называть. Эта женщина была добра ко мне, ни разу не била, в отличие от отца и его ремня. Она не старалась заменить мне мать, но она стала для меня подругой, поддержкой и просто очень близким человеком. Мальтус, у меня было веселое счастливое детство, не надо меня жалеть.
— Да, но что привело тебя в этот мир? Ты смогла принять свое прошлое или надо снова его спрятать?
Сэнта закусила губу. Она его поняла. Следит? Как он узнал? Глупо гадать, его чары: мог и сигнал установить на целостность кристалла.
— Приняла. Конечно, пережить это снова было неприятно, но, как в первый раз, не смертельно.
— В вихрь воспоминаний, кроме тебя, кто-нибудь попал?
— К сожалению «да», Эдик. Пришлось потом покопаться в ее голове и убрать тот эмоциональный фон, который передался с видениями.
— Сэнта, играть с разумом — это опасно! Она ребенок, вдруг ты ей что-то не то «подправила»?
— Не паникуй. Ничего страшного я не сделала, данным ремеслом я владею хорошо. В память не лезла, снизила эмоциональный ответ на конкретное воспоминание. Зачем ей мой груз? У нее вся жизнь впереди.
— Так ты умерла?
— Для своего мира, да. Меня сожгли на костре. Я тебе рассказывала про церковь, инквизицию и спасение души. Вот и мою душу решили «спасти» по наитию, как я предполагаю, моего возлюбленного. Уж больно он радостный был, когда поджигали костер со мной в качестве бекона, и разочарованный, когда огонь меня принял. Последнее, что я помну, перед тем, как сознание покинуло меня, его очень удивленный злой разочарованный взгляд. В ту минуту меня словно озарило. Эмоции людей читались, как открытая книга: страх, ненависть, слепое следование толпе, боль, отчаяние. Брр, жуть. А потом полный вакуум, тишина, шум прибоя и белобрысый красавчик.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты мне тогда задала такой странный вопрос.
— Ты ангел? — улыбнулась она, засыпая на его плече.
***
Кто сказал, что утро бывает добром?! Особенно когда тебя будят. И пусть пробуждение было приятным: россыпь нежных поцелуев, крепкие руки, но спать хотелось не меньше.
— Жаворонок вредный, не мешай, — проворчала Сэнта, переворачиваясь набок.
— Радость мая, сколько можно дрыхнуть? День на дворе, — возмутился мужчина, не дав совершить свой маневр, запуская одну руку в ее волосы, а другую под блузку.
Волшебница приоткрыла один глаза, затем другой, сфокусировалась.
— Когда успел переодеться? — спросила она, рассматривая вполне себе приличную рубашку без рюшек и прочих изысков.
Вдруг, раздался жуткий визг и грохот. Ругающиеся голоса целенаправленно продвигались в сторону спальни.
— Нет, Сэнта, так жить нельзя. Это проходной двор! — возмутился Мальтус, явно не собираясь прятаться за шторой.
— Поль, да постой. Так нельзя! — орала Эдик.
— Нельзя на проходе пуфики разбрасывать! — вслед возмутилась Полина, влетая в опочивальню.
Картина, представшая ее глазам, девочку озадачила. Одетый мужчина в кровати у наставницы удивления не вызвал, Мальтус и Мальтус, а вот сонная растрепанная Сэнта в до неприличия короткой юбке с виднеющимся верхом чулок и на середине застегнутой блузке на несколько пуговиц и то перепутанных, поразил. Внешний вид определенно поразил небрежностью. Что тут сказать?
— Что случилось? — недовольно спросил король.
— Да собственно ничего, — покраснела Эдик, вбежавшая за сестрой.
— Ага, ничего! Я себя хорошо чувствую, а это мелкая мне строгий постельный режим прописала. Даже горшок под кровать поставила, — наябедничала старшая принцесса.
— Ничего не переусердствовала, ты болеешь, — встала в позу руки в бока сестра. — Она на улицу собралась на лошадях кататься.
— Тише, не орите. От ваших воплей стекла вылетят, — урезонила их Сэнта, закутавшись в покрывало и пиная целителя в бок. — Иди, разберись.
Покидать кровать в ближайшее время у Мальтуса в планы не входило. Он похлопал рукой возле себя, подзывая Полину.
— Садись, сейчас посмотрим, — его руку окутала синяя дымка.
Девочка осторожно присела на краешек, с опаской посматривая на него. На ее счастье просто погладили по спине.
— В целом хорошо, но на ближайшие три дня воздержись от прогулок на улицу, погода нынче мерзкая, — поставил свой вердикт волшебник.
— Спасибо, — Полина направилась к выходу и думала о новом развлечение на сегодня, как ее внимание привлек сверкнувший камень на пальчике у волшебницы. Девочка вмиг оказалась на перине только с другой стороны. — С чем мне вас поздравить: с помолвкой или со свадьбой? — деловито осведомилась она.
— Какой еще свадьбой? — высунула нос из укрытия Сэнта, убирая руку с золотым ободком на пальчике с плеча Мальтуса.
— Как я понимаю колечко не простое, а артефакт рода. Такие вещи кому попало не дарят. Как правило, подобные украшения надевают на свадьбе. А особенности бракосочетания на Цветкольф с данной безделушкой уникальны, — вдохновилась Полина, столкнувшаяся в реальности с действием древнего обычая.
— Тебя там Эдик заждалась, — перебил Мальтус.
Младшая принцесса почти сразу вышла из комнаты, стоило ему огласить диагноз.
— И что за особенности? — поинтересовалась Сэнта, прекрасно понимая, что король делиться подобной информацией не захочет (может из вредности, может из каких-то собственных соображений), а знать, на что она себя подписала, позволив надеть на себя древний артефакт, не мешало бы, а то выясниться, что они женаты.