Читать интересную книгу Любовь в Крыму - Славомир Мрожек

Товарищ начальник!

ЗУБАТЫЙ (к Чельцову). Это не я виноват!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Допустим, нет.

ЧЕЛЬЦОВ. А нога?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Сломана.

ЧЕЛЬЦОВ. Как?! Где?!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. В море.

ЧЕЛЬЦОВ. Вы упали в море?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Не я, товарищ Зубатый.

ЗУБАТЫЙ. Я тоже не упал!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Зато опрокинулся.

ЗУБАТЫЙ. Меня опрокинуло!

ЧЕЛЬЦОВ. А нога?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. А нога моя.

ЧЕЛЬЦОВ. Но ведь опрокинулся товарищ Зубатый!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Я тоже.

ЗУБАТЫЙ (к Захедринскому). Но после меня!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. В том-то все и дело.

ЧЕЛЬЦОВ (к Зубатому). А почему вы опрокинулись?

ЗУБАТЫЙ. Меня опрокинуло.

ЧЕЛЬЦОВ. Что?

ЗУБАТЫЙ. Волна.

ЧЕЛЬЦОВ. Тогда почему нога сломана у товарища начальника, а не у вас?

ЗУБАТЫЙ. Потому что меня бросило на товарища начальника.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Вот! Именно потому.

ЧЕЛЬЦОВ. И сломало ногу?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Совершенно верно.

ЧЕЛЬЦОВ. Но ведь вода мягкая!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Зато товарищ Зубатый твердый.

ЧЕЛЬЦОВ. Значит, волна сломала вам ногу товарищем Зубатым...

ЗАХЕДРИНСКИЙ. К сожалению.

ЧЕЛЬЦОВ. Это надо же!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Как бы то ни было, все логично. Товарищ Зубатый декламировал мне свои стихи, а волна среагировала.

ЧЕЛЬЦОВ. Но ведь декламировал-то товарищ Зубатый, а не вы!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Стихия слепа. Впрочем, как я припоминаю, ногу мне сломала не волна, а товарищ Зубатый.

ЗУБАТЫЙ. Волна!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Ко мне волна никаких претензий не имела, она просто не смогла остановиться. Я не в обиде на волну. А вот на товарища Зубатого...

ЗУБАТЫЙ. Но я же не виноват, что вы там стояли!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. А кто потащил меня на пляж?

Пауза.

ЧЕЛЬЦОВ. Вам надо лечь, товарищ начальник. (Помогает Захедринскому лечь на диван, ногами к авансцене, головой к балконной двери; стена, у которой стоит диван, скошенная; ощупывая ногу Захедринского.) Тут больно?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Больно.

ЧЕЛЬЦОВ. А здесь?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Тоже больно.

ЧЕЛЬЦОВ. Сильнее?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Сильнее.

ЧЕЛЬЦОВ. А здесь?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Аууу!

ЧЕЛЬЦОВ. Похоже, дело плохо.

ЗУБАТЫЙ. А может, товарищу начальнику вовсе не больно, может, ему только так кажется.

ЧЕЛЬЦОВ. Чем глупости болтать, мне бы помогли. (Берет Захедринского под мышки и подтягивает его вверх вдоль дивана.)

Зубатый берет Захедринского за ноги.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Аууу!!!

Зубатый отпускает ноги Захедринского.

Пусть этот поэт ко мне не прикасается!

ЧЕЛЬЦОВ. Вам бы лучше присесть, товарищ Зубатый.

Зубатый садится на диван, придавив ногу Захедринского.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. А а у у у ! ! !

ЧЕЛЬЦОВ. Не сюда, на стульчик.

Зубатый садится на стул перед письменным столом, лицом к зрителям.

И не двигайтесь с места. А я пока принесу уксусной воды. Вся нога распухла.

ЗУБАТЫЙ (вставая). А ведь и со мной могло что-нибудь случиться!

ЧЕЛЬЦОВ. Сидеть!

Зубатый садится.

И не двигаться. (Выходит налево.)

Пауза.

ЗУБАТЫЙ. Вы на меня сердитесь?

Захедринский молчит.

Сами же сказали, что стихи хорошие...

Захедринский молчит.

Сказали: "Очень хорошие, только не слышно за шумом моря".

Захедринский молчит.

Так я могу их вам еще раз прочитать. (Встает.)

Захедринский молчит.

Пауза.

(Садится.) Товарищ начальник, вы не донесете?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. На вас?

ЗУБАТЫЙ. Ну, что я вам ногу...

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Нет.

ЗУБАТЫЙ. Точно, нет?

ЗАХЕДРИНСКИЙ (приподнявшись на диване). Послушайте, Зубатый. Вы когда-нибудь дрались на дуэли?

ЗУБАТЫЙ. На дуэли?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Знаете, два человека, два индивидуума, друг против друга, лицо в лицо, взгляд во взгляд, один видит другого, смотрят друг другу в глаза, видят друг друга, один против другого, напрямую.

ЗУБАТЫЙ. Э, так - нет, не было!

ЗАХЕДРИНСКИЙ. ...И тогда бьются. А вернее, сражаются. Нет, еще иначе, вступают в единоборство. Начинается испытание - кто сильнее. Не только физически. Также и психически, и даже умственно, то есть - у кого из них быстрее реакция, выше сообразительность, способность владеть собой, тоньше тактика и сильнее воля к победе. А уж если они вступили в единоборство, это означает, что борьба идет в соответствии с определенными правилами, которые никто не может преступить. И если один из них эти правила нарушит, то подвергнется дисквалификации, то есть проиграет.

ЗУБАТЫЙ (с глуповатой усмешкой, ничего не поняв). Э, чего там...

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Не буду скрывать, что с удовольствием свернул бы вам голову, переломал руки и ноги, а потом повырывал бы их, выбил зубы, продырявил живот, разбил морду, а потом целиком всего закопал бы и еще землю притоптал. Но лично, а не заочно, собственными руками, сейчас, здесь!

ЗУБАТЫЙ. Хе-хе...

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Чего ты смеешься, ты...

ЗУБАТЫЙ. Так вы же не можете.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Почему не могу?

ЗУБАТЫЙ (радостно). Потому что нога сломана.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Факт.

ЗУБАТЫЙ. Вы, товарищ начальник, можете только донести.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Могу.

Пауза.

ЗУБАТЫЙ (с беспокойством). И донесете?

Захедринский отворачивается лицом к стене, спиной к Зубатому.

(Вставая со стула.) Вы донесете?

Пауза.

ЧЕЛЬЦОВ (входит с левой стороны с бутылкой "уксусной воды", куском марли и бинтом; останавливается над Захедринским). Товарищ начальник...

Захедринский не реагирует.

Товарищ начальник!

Захедринский не реагирует.

Перевязка.

ЗАХЕДРИНСКИЙ (переворачивается и ложится навзничь). Закройте шторы, мне свет глаза режет.

Чельцов закрывает занавес на балконных дверях.

На сцене полумрак.

ЧЕЛЬЦОВ (смочив марлю "уксусной водой", накладывает ее на ногу Захедринского). Это только пока, на время, чтобы не распухала. А если сломана, без доктора не обойтись.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Кажется, сломана.

ЧЕЛЬЦОВ (бинтует ногу). Ходить сможете?

Захедринский пытается встать, но тут же падает на диван.

Нужно идти за доктором. (Встает и собирается выйти направо.)

ЗУБАТЫЙ. Я схожу!

ЧЕЛЬЦОВ. Знаете, где его найти?

Обогнув Чельцова, Зубатый выбегает направо.

(Глядя вслед выбегающему Зубатому.) Полетел как говно с самолета.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Александр Иванович...

ЧЕЛЬЦОВ (глядя, как Зубатый выходит). Что, Иван Николаевич?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Вам не попадалась товарищ Татьяна?

ЧЕЛЬЦОВ. Нет.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Тогда, может, поищете ее...

Пауза. Чельцов продолжает смотреть в сторону правого выхода.

Сделаете это для меня?

ЧЕЛЬЦОВ. Знаете что, Иван Николаевич? Я, наверное, лучше за ним пойду.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Зачем?

ЧЕЛЬЦОВ. Не нравится мне этот ваш Зубатый.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Обыкновенный. Если случайно ее встретите...

ЧЕЛЬЦОВ (прерывает Захедринского). Вам ничего не нужно?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Спасибо, нет. Возможно, в саду или еще где-нибудь...

ЧЕЛЬЦОВ. Может, вам воды подать?

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Нет, не нужно. Или на пляже...

ЧЕЛЬЦОВ. Я скоро вернусь. (Направляется к правому выходу.)

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Александр Иванович!

Чельцов выходит направо. Захедринский встает с дивана, едва не падает, но превозмогает боль. Цепляясь за стены, с трудом передвигается к правому выходу, поспешность позволяет ему перебороть физическое страдание. Добирается почти до самого выхода за кулису.

И если где-нибудь встретите, скажите ей... (Прислушивается, но Чельцов уже вышел из дома.)

Пауза.

Захедринский возвращается назад. Теперь он уже не спешит. Добравшись до дивана, ложится в том же положении, что прежде.

Лежит навзничь, заложив руки за голову. Смотрит в потолок. Закрывает глаза.

Продолжительная пауза.

В проеме балконного занавеса появляется голова Сейкина в офицерской фуражке.

Пауза.

Голова поворачивается вправо (то есть влево, с позиции зрителей), затем влево, как бы желая сориентироваться в ситуации. Смотрит в сторону Захедринского.

Пауза.

Из-за штор (малого занавеса) выходит Петр Алексеевич Сейкин в полной форме офицера царской армии, включая ремень и фуражку, но без сабли. Подмышкой держит лошадиный череп. Возраст Сейкина и внешний вид те же, что в I акте. Осторожно, чтобы не разбудить Захедринского, который предположительно спит, Сейкин подходит к дивану и наклоняется над неподвижным Захедринским. Некоторое время остается в таком положении. Затем отворачивается и бесшумно садится на стул перед письменным столом, спиной к фигуре Ленина, лицом к Захедринскому. Лошадиный череп кладет на колени. Сидит неподвижно.

Пауза.

ЗАХЕДРИНСКИЙ (открывает глаза и приподнимается на локте). Кто здесь?

СЕЙКИН. Это я.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Кто - я?

СЕЙКИН. Сейкин. Петр Алексеевич.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. А-а-а, добро пожаловать!

СЕЙКИН. Здравствуйте, Иван Николаевич.

ЗАХЕДРИНСКИЙ. Ну и что вы, как вам живется?

Сейкин не отвечает.

Столько лет, столько лет... Как здоровье?