Читать интересную книгу В списках спасенных нет - Александр Пак

— Надень, прошу тебя, Андрюша, — умоляла Вера. — Мало ли что может быть.

Полковский пожал плечами, и, чтобы не огорчать Веру, положил плащ на руку и вышел вслед за тетей Соней.

Вера остановилась за дверью, прислушиваясь к удаляющимся энергичным шагам мужа. Ей стало тоскливо, она задумалась, сжала пальцами виски.

Из другой комнаты донесся голос Иринки:

— Мама, Витя развязывает!

Вера очнулась, провела рукой по волосам и прошептала: «Что ж, все в порядке вещей». Она думала о вызове мужа; и что-то в душе подсказывало ей, что больше она уже не увидит его в этом доме.

— Папа не скоро придет, — сказал она, вернувшись к детям. — Будем сами связывать.

И, став на колени, как раньше стоял Андрей, она обвязала веревкой третий чемодан.

Как только Полковский вошел в приемную, секретарь Мезенцева сказала:

— Идите скорей, вас ждут.

Рядом с Мезенцевым, лицом к двери, сидел высокий худощавый блондин в чине капитана первого ранга.

— Почему так долго? — нетерпеливо спросил Мезенцев и добавил: — Знакомьтесь.

Капитан первого ранга встал, бесшумно ступил по ковру и сказал, протянув руку:

— Блинов.

Мезенцев объяснил, что Блинов представитель штаба Черноморского флота, и сразу же перешел к делу.

— Завтра вечером надо увести из Одессы плавучий док. За сутки должны успеть подготовиться, — говорил он.

Полковский удивился: в обычных условиях на подготовку дока для перехода через море уходило две недели. Он задумался, но ничего не ответил.

С минуту все молчали.

Блинов, боясь отрицательного ответа, мягко сказал:

— Учтите: позже не вывести.

— Попробую, — неуверенно ответил Полковский.

Мезенцев и Блинов облегченно вздохнули и заговорили о завтрашнем переводе дока как о решенном деле. Блинов объяснил обстановку в море, меры предосторожности и выразил желание осмотреть док сейчас же, вместе с Полковским.

Оба вышли из пароходства молча, думая каждый о своем. Во дворе гулял свежий ветерок, и Полковскому стало холодно. Он надел плащ и вспомнил Верино лицо, печальные глаза, с которыми она просила захватить плащ.

— Прошу вас, — сказал Блинов, открыв дверцу машины.

Верино лицо расплылось и исчезло. Полковский откинулся на подушки сиденья, машина загудела и понеслась с погашенными фарами вдоль опустевшей улицы с темнеющими силуэтами домов, из окон которых не пробивался ни один луч света.

По дороге Андрей и Блинов молчали или обменивались ничего не значащими фразами.

Из ворот судостроительного завода, куда они подъехали, вышли два танка. Вахтенный посмотрел им вслед, потом проверил документы у Полковского и Блинова и пропустил машину.

Директор завода хорошо знал Полковского. Он поздоровался с ним, представился Блинову и, взяв обоих под руки, пошел на док через весь заводской двор, темный, загроможденный подбитыми танками, вокруг которых хлопотали рабочие, ремонтируя их при скудном свете синих, низко опущенных ламп.

На причале потянуло острым запахом моря. Впереди, в раме поблескивающей воды, темнел док.

Полковский и Блинов, в сопровождении директора и докмейстера, обошли весь док, Полковский отдавал распоряжения, говорил, что нужно приготовить, устроить, а директор посылал то за одним, то за другим начальником и своим именем скреплял распоряжения Полковского.

С завода Полковский с Блиновым поехали в порт, где стоял грузовой пароход, который должен был буксировать док. По дороге они говорили о предстоящем переходе, уточнили детали подготовки и не заметили, как луна снова зашла за тучи.

Экипаж парохода уже знал о назначении Полковского и встретил его как капитана. Полковский со своим спутником обошел все судно, побывал в машинном отделении, в рубке, посмотрел вахтенный журнал, потом велел штурману собрать командный состав в кают-компанию.

Когда все уселись, Полковский объяснил задачу, попросил быть наготове и, отказавшись от чая, пошел на склад. Блинов, спокойный и уверенный, что завтра к вечеру док начнут буксировать, попрощался с Полковским и уехал к себе.

Всю ночь Полковский не сомкнул глаз. Утром, когда он вернулся в пароходство, на скулах у него горел румянец и глаза были красные.

— Вас спрашивала жена, — сказала секретарь, — беспокоится.

— Да, да, надо съездить домой, — вспомнил Полковский.

Но все утро не удавалось этого сделать: время было поглощено подготовкой к плаванию.

В полдень ему сказали, что жена приходила еще раз. Он сел в первую попавшуюся машину пароходства и помчался домой. На полдороге вдруг тревожно завыли заводские и паровозные гудки, остановились трамваи, люди стали разбегаться и прятаться по дворам.

Шофер Полковского тоже остановился.

— Ты чего? Поезжай, — сказал Андрей.

— Я забыл пропуск.

— Давай так.

Едва шофер тронул машину, к ней подскочили милиционер в каске и женщина с красной повязкой на рукаве. Полковский объяснил зачем он едет, просил пропустить. Милиционер и женщина не слушали его и все твердили:

— Гражданин, не нарушайте порядка!

Полковский рассердился:

— Да вы ведь люди! Поймите же, я моряк, ухожу в море, хочу попрощаться с семьей! Может, никогда не увижу!

Милиционер заколебался, посмотрел на женщину, но та невозмутимо ответила:

— Все вы так говорите. Гражданин, зайдите в укрытие.

— Какая тупость! — не сдержался Полковский, но тотчас же устыдился, выскочил из машины и вместе с шофером укрылся в ближайший подъезд.

Бомбардировка длилась пятнадцать минут. Стреляли где-то далеко, у Пересыпи, в порту, а над городом не было ни одного самолета.

Полковский был спокоен за своих ближних, но с тревогой подумал о доке. Как только закончился обстрел, он сел в машину и приехал домой. Веры и детей не было. Няня Даша испуганно спросила, не встретил ли он их в пароходстве.

— Они к вам поехали.

Когда через полчаса Полковский зашел к Мезенцеву, тот удивился:

— Как, ты разве их не встретил? Я их отправил домой. С Жорой. Минут десять как они выехали, — и, вспомнив, добавил: — Тебя ждут на доке.

Полковский расстроился, но тотчас взял себя в руки, присел к столу и написал Вере, что все уже устроено — их посадят на «Аврору», просил быть спокойной; написал, что больше не может заехать домой попрощаться, что надеется встретиться в Новороссийске самое большее через десять дней, крепко обнимает всех, и почему-то написал, с какого причала он сядет на катер. Мезенцева он попросил сейчас же отправить записку жене.

По дороге на, завод Полковский заехал в госпиталь к Петру Акимовичу.

Врач провел его через коридор и открыл белую дверь с матовыми стеклами.

Под окном на железной койке лежал человек с забинтованной головой, закрытый одеялом до подбородка, и тихо храпел. Полковский сначала не узнал Петра Акимовича, но когда врач сказал: «Не будите», а Петр Акимович открыл глаза и улыбнулся, у Полковского сжалось сердце. Щеки Петра Акимовича впали, нос заострился, но глаза улыбались. Он выпростал руку из-под одеяла и протянул Полковскому.

Полковский говорил с ним минут десять и сказал, что Вера уезжает на «Авроре», а он сегодня уходит в рейс.

— Я завтра подымусь. Все равно ногу не вернут, — сказал Петр Акимович и тронул рукой пустое место под одеялом, где должна была лежать левая нога.

Полковский, ушел от него с тяжелым сердцем.

16

В сумерки все было готово к отходу. В последний раз автомобиль подвез Полковского к причалу порта, откуда вдали на рейде виднелся черный буксирный пароход с валившим из трубы дымом.

Блинов и Мезенцев первыми вылезли из машины. Потом все втроем подошли к отвесной стенке причала и заглянули вниз. На волнах подпрыгивал маленький катер, который должен был увезти Андрея на корабль.

— Так, — сказал Мезенцев и умолк.

Все молчали, и Полковский беспокойно смотрел в направлении ворот порта, будто ждал кого-то.

Мезенцев перехватил его взгляд и другим, теплым, сердечным тоном сказал:

— Мы устроим твою семью хорошо. Она уедет на госпитальном судне «Аврора», а там Володя. Кроме того, я капитану дал распоряжение. За семью не беспокойся. Через неделю встретишься.

Полковский благодарно посмотрел на него, крепко сжал руку, но ничего не сказал. Снова наступило молчание. Было слышно, как прибой плескался о гранитные плиты.

— Ждем вас в среду в Новороссийске, — сказал Блинов.

Блинов и Мезенцев постояли еще немного, потом сели в автомобиль и уехали.

Полковский остался один. Ему ужасно не хотелось прыгать на катер, хотя каждая минута была дорога. Он два раза подходил к краю стенки, рулевой брался за конец, намереваясь выбрать его.

— Нет, подождите, — говорил Полковский и отходил от катера.