на брата, а народ лисов добровольно истребит сам себя⁈ — продолжал хранитель, заводясь.
— Ты был глашатаем пустоты во времена падения народа лиса, — поняла Ласка.
— Моё имя не так известно, как имя моего брата, — с горькой усмешкой сказал Книгозмей. — Возможно, его ты помнишь лучше. Его зовут Харо Пустынный. Основатель ордена Тиши.
— Вот как, — в голосе Ласки послышались нотки удивления. — Как это произошло?
Книгозмей тяжело вздохнул. Говорить об этом ему явно не хотелось. Но он пересилил себя:
— Брат очень любил наш народ и нашу семью, — начал хранитель. — Так сильно, что поставил перед собой цель найти средство от пустоты любой ценой. Он знал, что рано или поздно она придёт за нами, как до того приходила за всеми другими народами в пик их расцвета. Изучал магию и историю древних, анализировал их попытки борьбы. В какой-то момент это стало его манией.
— Он не нашёл способ?
— Нашёл… Мой брат понял, что есть лишь одна сила, которую неспособна исказить пустота. Смерть. Мёртвые не чувствуют, Ласка. У зомби на разум не влияют никакие гормоны. Только холодная логика, которая не видела разницы между живым и мёртвым.
— Самый простой способ спрятаться от пустоты — умереть, — тихо сказала Ласка.
— Несколько вспышек стихийного заражения, и Харо вырезал целые поселения. А многие по глупости и сами шли к брату, чтобы лишиться жизни и стать живым мертвецом. После себя он оставлял пустыми целые города. За это его и прозвали Пустынным. И чтобы его остановить, я…
Бывший принц лисьего народа опустил голову, словно на неё сверху опустился мешок песка. Глаза его потемнели, и он сделал два больших глотка алкоголя из бутылки.
— Тебе пришлось использовать пустоту, — поняла Ласка.
— Если точнее, заключил с ней союз, чтобы остановить своего брата. Кто-то должен был. Иначе на этой планете остались бы одни ходячие мертвецы…
— Мне жаль… — с сочувствием сказала Ласка.
— Отец отдал нам империю Лиса. Мы же с братом обратили её в пылающие руины… Ни алкоголь, ни бабы, ничто не помогает мне забыть об этом ни на минуту. Я тоже думал, что смогу сопротивяться пророчеству. Но в итоге исполнить его оказалось единственныйм способом сохранить хоть что-то от моего народа. В конце концов, дочь Смерти никогда не истребляла весь народ под корень. Даже тари, которых ненавидела больше всего, хоть и сама по крови наполовину была одной из них.
Ласка стояла, не зная что ещё сказать. Её собеседника будто прорвало, нечто давно накипевшее, болезненное, что не находило себе выхода прежде.
— Она сама же подогревает нам надежду, чтобы мы не сдавались раньше срока, — печально добавил Харо, после чего приложился к бутылке.
— Но ты сохранил свой вид. Лисы по-прежнему самый распространённый вид зверян. Разве что крыс больше.
— И ещё гверфов, — заметил Харо, успокаиваясь. — Но если бы я думал чуть больше, империя Лиса могла бы существовать и поныне.
— Ты же сам сказал, что это пророчество. Не стоит так винить себя, — Ласке стало жаль хранителя.
— Да… всё так, — снова вздохнул Харо и сделал глоток из фляги. — Всё так… Глашатай пустоты во времена амуанити, к слову, как услышал пророчество о себе, стал делать всё с точностью до наоборот. Буквально уходил в противоположные локации, убегал от всех ключевых персонажей пророчества или убивал ключевые в нём фигуры. И знаешь что? В итоге оказалось, что пророчество и было в тот раз создано с расчётом на то, что его возьмёт волк, который станет поступать именно так.
— А если убить себя? — спросила Ласка.
— Тогда твоё место просто займут другие. Поверь, там всё продумано. Смерть глашатая или смена сосуда тоже может оказаться частью плана.
— И… что мы можем сделать…? — совсем уж растерянно спросила пустотница. И затем поняла, как нужно спросить на самом деле. — Как бы ты поступил на нашем месте?
— Я бы бежал от такой судьбы. Просто бежал бы, — с горечью ответил Харо. — Вы ведь можете просто перестать быть глашатаем и сосудом.
— Как⁈ — на лице Ласки появилась надежда.
— Это же просто. Перестать удовлетворять условиям. Не подходить ему.
— Это как?
— Ты и твой тари должны навсегда забыть друг о друге и никогда больше не видеться, — ответил хранитель. — Вы же оба сейчас меня слышите из-за синхронизации? Знаете, некоторые тари сходили с ума от постоянного использования этой способности.
— Что ты имеешь ввиду под «не видеться»? Зачем? — всё ещё не понимала девушка. Не хотела понимать.
— Подумайте сами. Если вы выберете себе иную пару, при чём желательно не из пустотников, вы перестанете подходить на нужную роль. Больше сделать вы ничего не сможете.
— А пророчество?
— Ваше место просто займут два других пустотника. А дальше уже от них зависит, как себя вести. Да, в целом это не меняет общую картину, вы верно поняли. Это решение чисто для вас, не меняющее исход в общем.
В этот момент за спиной девушки возникло чернильное облако, из которого появились руки, крепко обнявшие её.
Я вынырнул рядом с Лаской, решив дать ответ лично.
— Мы найдём другой способ, — ответил я.
Даже на миг предположить такой выход я не мог. В первую очередь потому, что это не было никаким выходом. Лишившись Ласки, я просто запущу таймер проклятия мантикоров тари, и очень быстро превращусь в одного из принцев безумия. Очень сомневаюсь, что от этого хоть кому-то будет лучше.
— Наивно. Думаешь, вы первые, кто задумался о том, чтобы обойти пророчество? У него уже были все промежуточные точки. Каждый раз, когда вы могли не встретиться по той или иной причине, пророчеству пришлось бы искать других исполнителей.
Я молча покачал головой.
— Это бессмысленно, — ответил я, ещё крепче прижимая Ласку к себе.
— Тари… — понимающе хмыкнул Харо. — Знаете, мой народ считал ваши отношения видом извращения. Что ж… дело ваше. Всё равно главное случится в любом случае. С вами или без вас. Что ж надеюсь, следующая эпоха будет веком возвышения сиинтри… Новый Подземный Король.
— В таком случае, ты не будешь нам мешать рыться в твоей библиотеке? — спросил я.
— Да вперёд, — махнул рукой Харо. — И я по-прежнему хранитель, так что вы всё ещё можете просто спросить. Я не могу напрямую солгать на счёт книг и обязан вас терпеть минимум сутки. Да и потом буду, если не обнаглеете. Я здесь дохну от скуки уже хренову тучу лет.
— Кстати, этот домен теперь мой, — заметил я.
— Да вперёд, — повторил слова и жест Книгозмей. — Я не могу покинуть свою библиотеку. Тем более, что может, вы и правы, а я — ошибаюсь. Однажды я уже ошибся со своим братом, так что теперь никогда не в чём не уверен на все сто процентов.
— Ошибаешься в чём? — поймала