всякий. Пусть пока тренируются… — Саша резко замолчала. Лёша не слушал, а в десятый, или в сотый раз пытался дозвониться до Лены.
Ветер, налетевший с залива, взлохматил Лёшины волосы, в одно мгновение уничтожив некое подобие причёски, бывшее на голове парня до этого момента. На макушке, вопросительно глядя по сторонам, поднялся вихор. Саша улыбнулась — на это воронье гнездо она любовалась все пять лет учёбы.
— Чего? — нахмурился парень, поймав улыбку девушки.
— Волосы растрепались…
— Чёрт! — выхватив из кармана расчёску, Лёша начал приглаживать волосы. — Всё утро укладывал! Лене не понравится.
— А мне нравится, — прошептала Саша, но Лёша уже не слушал — его телефон зазвонил.
— Алло, Леночка! — Лёша, чтобы лучше слушать, согнулся в три погибели, закрывая динамик телефона от очередного порыва ветра. В этой позе он внезапно напомнил Саше Горлума.
— Моя прелесть… — пробормотала Саша и прислушалась к разговору:
— …Ну чего ты кричишь, малыш? — Саша закатила глаза. На небе не было ни облачка. — Как… как забыла? Нет, не ругаюсь. Но я напоминал же… Хорошо, хорошо, прости, малыш…ничего страшного. Платье? Хорошо, конечно, сейчас переведу денежку…
Саша спрыгнула с парапета на сторону пляжа, взяла в ладонь горсть песка, пропустила его сквозь пальцы. Снова набрала песка…
— Забыла, — вздохнул Лёша, убирая телефон и рассеянными движениями поправляя галстук. — Представляешь?
Внезапно молодой человек вытащил из кармана пиджака обшитую красным бархатом коробочку, задумчиво покрутил в руке, посмотрел на Сашу, словно увидел её впервые…
Сердце девушки ёкнуло. Песчинки, набранные в ладонь, защекотали кожу.
Лёша вздохнул ещё раз, провёл рукой по волосам и бережно положил коробочку назад.
Девушка разжала ладонь — весенний ветер подхватил песок и унёс далеко-далеко.
Внезапно Саше показалось, что гранитный парапет, за которым стоял Лёша, вознёсся до небес, полностью скрыв от неё друга: его добрые серые глаза, смешной хохолок на макушке, родинку на правой щеке. Через эту стену, воображаемую, но такую осязаемую, нельзя было докричаться, нельзя было перелезть.
Сжав зубы так, что заломило скулы, Саша направилась в сторону залива. Кругом неожиданно потемнело — небо заволокло тучами.
Лёша что-то крикнул ей в спину.
— Не слышу! — не оборачиваясь, ответила девушка.
— … Я говорю, мне очень неудобно, а на следующей неделе твои ребята смогут?
Саша повернулась к парапету. Лёша улыбался своей обычной улыбкой: чуть смущённой и такой беспомощной…
Саша вздохнула:
— Думаю, да, смогут…
Вдалеке громыхнуло, и на землю упали крупные капли весеннего ливня.
Сквозь стену
Закончив с отличием экономический факультет Брянского университета, я вытянул счастливый билет: наверное, не так много молодых людей, не имея опыта работы, сразу же получают приглашение на работу в известную столичную фирму.
Спустя два дня я мчался в Питер на той предельно возможной скорости, которую только мог развить пропахший курицей и носками почтенный поезд "Брянск — Санкт-Петербург".
Собеседование прошло успешно и, спустя неделю, я навсегда покинул родной город.
Вопрос с жильём на новом месте решился быстро и практически безболезненно: благодаря известной сине-голубой социальной сети я уже в день приезда держал в руках связку ключей от арендованной жилплощади.
Небольшая квартира находилась на одиннадцатом этаже огромного брежневского дома на ближней окраине Петербурга.
Как и заведено в таких домах, подъезд был двойным: одна дверь вела с улицы в холл с двумя лифтами, вторая — на лестницу, которой почти никто никогда не пользовался.
Даже жильцы второго и третьего этажей, которым, казалось, было бы проще подняться на два пролёта, чем стоять в ожидании престарелых лифтов, предпочитали не ходить по ней.
В этом не было ничего удивительного. В таких многоэтажных домах, где подавляющее большинство жильцов пользуются исключительно лифтом, а пеший маршрут выбирают лишь в чрезвычайной ситуации, лестницу оккупирует не самый приятный контингент: бомжи, наркоманы, алкаши, трудные подростки.
Уж лучше постоять несколько лишних минут и дождаться лифта, чем идти пешком по вонючей и грязной лестнице.
Одним из немногих условий, поставленных хозяйкой квартиры, был категорический запрет на курение в помещении, поскольку запах табака, по мнению владелицы жилища, намертво въедался не только в мебель и шторы, но и в стены, пол, и межэтажные перекрытия.
Я не спорил: даже меня, курящего по пачке в день на протяжении последних семи лет, не особо радовала густая дымовая завеса в помещении и тяжёлый сон с гарантированной на утро головной болью.
С моей вредной привычки всё и началось.
Изначально я ходил курить на площадку перед лифтами, но буквально через несколько дней ко мне заявилась делегация соседей и порекомендовала курить на балконе. Оказалось, дым с площадки нещадно тянуло к ним в квартиры.
Я не особенно расстроился: было ещё тепло. В конце концов, что может быть прекраснее, чем тихим осенним вечером выйти на свежий воздух и, стоя на высоте одиннадцати этажей, без спешки насладиться сигаретой, глядя вниз, на вечно спешащий куда-то город?
Единственным, что портило удовольствие, была дверь на лестницу, выходившая сюда же. В разбитое дверное стекло можно было увидеть грязный пролёт, освещённый тусклой лампочкой и украшенный каллиграфически выведенным кроваво-красной краской словом "Metallica". Иногда оттуда доносились странные звуки: словно где-то на пару этажей ниже бегали крысы. Стоять, повернувшись к двери спиной, было неприятно.
В тот вечер я стоял на балконе и потягивал сигарету, как вдруг до меня донёсся слабый, едва различимый стон. Я непонимающе оглянулся, заглянул к лифтам — никого, затем перегнулся через ограждение и посмотрел вниз.
Всё было тихо и спокойно. На улице несколько мамаш неторопливо вышагивали с колясками, по проспекту ехали машины, где-то дребезжал трамвай.
"Тебе показалось! Меньше ужастиков смотри на ночь!"
Я попытался успокоить себя, но не успел — стон повторился.
Меня бросило в дрожь. Во-первых, он стал значительно громче, и теперь я был уверен, что мне не послышалось.
А во-вторых… стон был ужасен.
Так могло стонать только очень больное и измученное существо. Страдающее, вывернутое наизнанку, умирающее…
"Существо?"
Да, я отнюдь не был уверен, что этот звук издаёт человек. В нём было что-то странное, что-то противоестественное.
И на этот раз я понял, откуда доносился страшный звук: он шёл с лестницы.
…Мне ужасно не хотелось идти на поиски источника шума. Напротив, я испытывал непреодолимое желание как можно скорее покинуть балкон и больше сегодня (и это как минимум) не выходить на него.
И тут стон повторился третий раз. И теперь я явственно услышал слово:
— Помогите!
"Там человек. Человек, а не невесть что! Надо помочь!"
— Иду! — выкрикнул я, открывая дверь на лестницу.
И сразу же