class="p">– Он до последней секунды надеется, что деталька, задумавшая плохое передумает и добровольно откажется от злого намерения. Так и ждёт до последней секунды, подсказывая всячески злодею: отступись, отступись. А потом уже всё… -
– Ага. Точно. Я вот когда двойку получу, тоже думаю – спросит меня бабушка, чего я сегодня получила, а я и думаю, дай обману и скажу, что ничего. И чем ближе к дому становится, кажется, что даже берёзки листочками шепчут: не обманывай бабушку, не обманывай. И везде, то там, то сям, и по радио, и в книжках, и люди кругом, все кажется только про правду и говорят. А, где-то, что-то, кто-то всё одно подсказывает – обмани, так всем лучше будет и бабушка не расстроится и тебя не накажет. Как будто весь мир знает, что я бабушку обмануть хочу. -
– Они не знают. Потому-то люди не всегда ведают что творят. Это Великий Хранитель и мышка используют их, чтобы подсказать тебе какой выбор сделать. Вот когда подрастешь, будете в школе писателя Достоевского проходить, прочтёшь ту книгу, в которой есть такие слова: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей», тогда всё и поймёшь. -
– И получается, что я это чувствую? – удивилась девочка.
Отец Тихон, сделал последний стежок, обрезал нитку и подошёл к столу. Положил платьишко на стол и, нагнувшись, поцеловал Дашку в лобик. – Да. Ангельская душенька. –
– А все люди это чувствуют? -
– Все кроме тех, кто сам не хочет. -
– А почему не хотят? -
– Потому, что им так жить легче. Знай, обманывай бабушку на здоровье. Никто ничего не подсказывает. Душу не тревожит. Им легче поверить в то, что Великого Хранителя часов не существует, чем признаться себе в том, что ОН есть. -
– У-у. Им, наверное, и вправду, легко на свете живётся? -
– Не знаю. -
– Это, наверное, их, таких, бабушка бесстыдниками называет? -
– Можно и так. -
– А если бесстыдник вдруг поймёт, что он бесстыдник? -
– Ему станет страшно и больно. -
– Сильно больно? -
– Как будто, у души зубки болят. -
– Ой. Может тогда ему лучше и не узнавать? -
– Может и лучше. -
– А таблеток от такой боли нет? -
– Есть. Две. Можно перетерпеть эту боль, отказавшись от плохих поступков и помыслов. Но это очень тяжело, потому, что требует времени и терпения. Тут как раз добрая работа, как хорошее лекарство. С ней легче выздоравливать бесстыднику будет. Но зато рано или поздно выздоровеет окончательно. А можно продолжать бесстыдничать. Но только придётся это делать постоянно. Плохие дела, они как таблетка от головной боли. Боль только заглушают. Выпил – какое-то время не болит. Потом опять заболела – ещё одна таблетка нужна. И так всё время.-
–У-у. – Дашка покачала головой.
– Деда? А если ещё раз все передерутся, сильнее, чем в прошлую войну и сломаются часы насовсем, Бог новые сделает? -
– Сделает. Построит большой золотой город на небе и поселит, там всех-всех хороших людей, которые когда-либо жили на земле. И больше там никто никогда драться не будет. –
– Всех-всех? Даже которые уже умерли?
– Да. -
– У-у. Всё равно, драться это очень плохо. -
– Очень плохо, Дашенька. –
– Это Светка меня в школе сиротой обзывает. А я совсем не сирота. Мне вот на своем месте очень хорошо и соседние детальки очень даже нравятся. -
– Это потому, что ты очень хорошая и маленькая. Вот потому и говорил сын Великого Хранителя часов взрослым людям – Будьте как дети, ибо таковых есть Царствие Божие. -
– А люди его послушали? -
– Нет. Убили. -
– Ой! А за что? –
В это время, часы «бомкнули» один раз. Отец Тихон посмотрел на часы.
– А это уж я тебе в другой раз расскажу. Тебе уже давно дома пора быть. А то бабушка твоя и мне хорошенько всыплет – и Тихон впервые за всё это время улыбнулся. В тот момент, Дашке, показалось, что был он вовсе и не старик совсем.
– Да, деда, твоя, правда. Пойду ско́ренько. –
Дашка соскочила с лавки. Переоделась и они вышли на улицу. Отец Тихон проводил её тогда до дороги, и Дашка хорошо помнила, что всякий раз, когда она оборачивалась, чтобы помахать ему рукой, видела высокий силуэт в чёрном на фоне церкви, до тех пор, пока не отошла на столько далеко, что уже не могла видеть ничего кроме жёлтой ленты дороги.
Дашка в сотый раз за эту ночь перевернулась на другой бок. Никак не могла уснуть. После того раза, она стала постоянно заходить к отцу Тихону, подкрепиться по дороге из школы молочком с баранками. И со временем, так же как и Пират, он стал её лучшим другом. И сейчас, она очень жалела, что так и не зашёл разговор про сына Великого Хранителя часов. Дашка улыбнулась, вспомнив то время, когда отец Тихон казался ей стариком. Потому, что тогда, всякий мужчина с бородой, казался её стариком. Теперь она, конечно, знала, что это не так. Сейчас отцу Тихону было никак не больше сорока. Дашка твёрдо решила, что в эти выходные, как приедут в деревню, обязательно зайдёт к нему в гости, и выяснит, за что же Ницше так невзлюбил Спасителя. Это решение успокоило Дашку. Она сложила ладошки под щёчкой и наконец, безмятежно заснула.
Конец первой части
II
Вот и все. До свиданья, родная земля,
Я продолжу еще эту повесть.
Три вокзала твоих навсегда для меня
Веры свет и надежда с любовью
А. Розенбаум.
1
А крышка, тем временем, проплыв под гирляндами Крымского моста, у могучего Петра взяв левее, сделала равнение на Кремлёвские звезды и, миновав мосты – Большой Москворецкий и Устьинский, поприветствовала у Котельнической высотки присоединившуюся к ней Яузу, после чего, нырнув под Большой Краснохолмский, и с поклоном оставив слева Новоспасский монастырь, а потом и Южный порт вместе с Нагатинской поймой, покачавшись на прощание на волнах перед Коломенским, отсалютовав Борисовскими прудами, взглянула снизу вверх на МКАД и, покинув гостеприимную столицу, встретила рассвет нового дня, где-то по пути к Оке.
2
Иван Сергеевич Нежин, как обычно, проследовал через приёмную, сверкающую идеальной чистотой, в свой кабинет на 88-м этаже, ровно в 9:00.
– Здравствуйте, Иван Сергеевич – встала секретарша из-за стола, увидев его входящего в приёмную.
– Доброе утро, Наденька. – Садитесь дети – хотел было добавить Иван по старой привычке, но вовремя сдержался.
– Чай. Как обычно – сказал вместо этого