– Страху.
Ее откровенное признание было таким же неожиданным, и Люк усмехнулся.
– Страху того, что я могу сделать, или того, что можешь сделать ты?
Губы ее дрогнули, и она бросила на него разгневанный взгляд из-под длинных ресниц.
– Похоже, что ты неправильно меня понял. Но не льсти себе тем, что я брошусь в твои объятия. Я просто уступила тебе в благодарность за твое милосердие, проявленное сегодня днем.
– Милосердие… Какое милосердие?
– Да, милорд. Когда ты выводил меня из зала, я увидела Рудда, того мальчика, который прятался в погребе во время штурма. Я рада, что твои солдаты не тронули его.
– Я не причиняю зла детям. Как и женщинам, если только они не бросаются на меня с мечом или кинжалом.
Опять краска гнева проступила на ее лице. Но Кора прерывисто вздохнула и постаралась взять себя в руки.
– Да, это так. Но пойми меня правильно: я говорю не о любви или преданности, а только о благодарности.
Теперь настала очередь Люка рассердиться.
– Мне не нужна твоя благодарность, – бросил он.
– Нет?.. – Она взглянула на него с невинным и непонимающим видом. – А чего же тогда ты хочешь от меня, милорд?
Это был коварный вопрос. Если бы не одежда, которая была на нем, стало бы сразу ясно, чего он хочет от нее; вернее, чего хочет его тело. А почему бы и нет? Она была так привлекательна в этом коротком своем одеянии, не закрывавшем и до половины ее стройных ног, которые снова и снова притягивали его взгляд, пока он с усилием не отвел его. Признаться женщине в своем желании – значит сразу оказаться у нее в руках.
– Достаточно с твоей стороны клятвы в верности сюзерену, дорогая. Вот и все, чего я хочу от тебя.
Последовала долгая пауза, точно Кора старалась осмыслить его слова.
– Этому действительно можно верить?
– А почему бы и нет? Ты льстишь себе, если воображаешь, будто так привлекательна, что я не смогу удержать себя в руках. Я не зеленый юнец, теряющий голову из-за каждой юбки, и к тому же предпочитаю женщин, которые умеют быть женственными, а не воинственных амазонок, размахивающих мечом. Так что можешь считать себя в полной безопасности.
Это была ложь, и Люк знал это даже в тот момент, когда произносил ее. Он не должен, по возможности, даже приближаться к ней. Его тело было напряжено как тетива лука и дрожало от вожделения. Но что скажет Вильгельм, если Люк даст себе волю и уляжется с ней в постель? Война есть война, и у короля были твердые правила, которых он неукоснительно придерживался. Эта девица была их противником, и, если он овладеет ею сейчас, неизвестно еще, как посмотрит на это король.
Кора побледнела, а в углах ее рта обозначились жесткие складки, когда она взглянула на него.
– Так, значит, ты всегда целуешь своих врагов, как меня?
– Только тех дур, которые неуклюже разыгрывают из себя обольстительниц.
– Нормандская свинья! Ты и в самом деле решил, что я пыталась тебя соблазнить?
Люк так быстро протянул руку, что Кора не успела уклониться и только вскрикнула, когда его пальцы железной хваткой впились в ее запястья.
– Прикуси свой язык, – негромко, но угрожающе произнес он. – Я уже устал от твоих оскорблений, и моему терпению наступает конец.
Люк отпустил ее, слегка оттолкнув от себя, и, гордо выпрямившись, Кора отошла в самый дальний угол комнаты. Прислонившись спиной к стене, она настороженно глядела на Люка, словно ждала, что он может в любой момент пустить в ход свой меч или ремень, чтобы наказать ее за дерзкие речи. И дождалась бы, если бы не замолчала – его уже не на шутку разозлил ее острый язык, который разил как кинжал.
Дверь открылась, и вошел оруженосец Люка. Его сопровождал мальчик, светловолосый и веснушчатый, одетый в короткую рубаху, подпоясанную ремешком.
Ален кивком указал на мальчика.
– Я решил заняться этим пареньком, сэр. Он, кажется, пригоден для обучения. Немного тощ, конечно, но сообразителен и послушен.
– Вот это кстати. Послушных тут явно не хватает.
Сказав это, Люк бросил ремень на столик в углу. При этом он уловил быстрый взгляд, брошенный мальчиком на свою покрытую синяками и ссадинами госпожу. От слуг ничего не укроется, и можно было не сомневаться, что завтра же по Вулфриджу пойдет гулять сплетня о том, как новый лорд избил сакскую девушку, которая осмелилась поднять оружие на него. Ничего, это не принесет ему вреда, а, может быть, даже пойдет и на пользу.
– Помоги-ка мне снять кольчугу, Ален, – приказал он слуге. – И принеси цепь подлиннее, – добавил он, когда кольчуга была снята. – Нужно заковать на ночь эту волчицу.
Оруженосец с любопытством взглянул на Кору. Выражение лица ее изменилось, когда прозвучали эти слова. Хотя мужчины говорили по-французски, лицо девушки побледнело, словно она их поняла.
– Может, заключить ее в темницу, милорд? – спросил Ален, поворачиваясь к своему господину.
Люк отрицательно покачал головой:
– Нет. На сегодняшнюю ночь с нее будет достаточно. Что же касается… Эй, мальчик, не трогай, положи на место кольчугу!
При этом резком окрике по-английски мальчик, пришедший с Аленом, испуганно выпустил тяжелую кольчугу, которая упала с громким звоном. Дрожа от испуга, он уставился в пол, но Люк не стал бранить его, а просто уже более мягким тоном велел ему прибрать в комнате.
Снова повернувшись к Алену, он сказал:
– Завтра с утра отряди самых грамотных из наших людей, чтобы они произвели опись имущества в замке. Я обязан дать отчет Вильгельму о стоимости всего, что досталось нам здесь. А там видно будет. Может быть, лучше снести этот замок и построить на его месте новый, чем использовать Вулфридж в его теперешнем состоянии.
Услышав это, девушка издала какой-то странный, приглушенный звук. Люк быстро повернулся к ней.
– Тебя что-то встревожило? – спросил он по-французски, но она лишь глядела на него испуганными глазами, продолжая молчать. Люк внимательно посмотрел на нее. Неужели пленница понимает больше, чем кажется? Неужели она притворяется? Это было маловероятно, но все-таки возможно. Почему бы ей, хотя бы немного, не знать их язык?
– Милорд?.. – прервал Ален размышления Люка, и тот повернулся к оруженосцу, досадливо поморщившись при мысли о том, что эта девица могла так легко отвлечь его от важных дел.
Ален повторил свой вопрос:
– Нужно ли еще что-нибудь?
– Да, Ален. Пришли мне вина, воды для умывания и теплые одеяла вместе с цепями. А мальчика уведи. Он слишком напуган, и ему нечего здесь делать.
– Слушаюсь, милорд. – Ален схватил мальчика за плечо, отчего тот испуганно вздрогнул, и повел его к двери. – Я сам принесу все, что вам нужно, – сказал он, закрывая за собой дверь.