— А почему? — простодушно интересуется Миркин. — Что нельзя было кинуться на одного, быстро его грохнуть, забрать пистолет и расстрелять второго?
— Ты так считаешь? — наставник с удивлением смотрит на потупившегося Игоря, — значит ничего так и не усвоил, из того, что я учил.
— Вова, скажи своё мнение, — разворачивается Зорин к Потапенко.
— Да не было у него никаких шансов так сделать, — тонко улыбнувшись, отвечает Володя, — они всё время были настороже. Близко к себе не подпускали. Насколько я понял, пистолеты были сняты с предохранителей, курки взведены. Правильно?
Киваю, подтверждая правоту Потапенко.
— Обещали сразу же стрелять по коленям, как только дернусь, — дополняю его мнение.
— Вот, — Владимир назидательно поднимает указательный палец, — расшмаляли бы его с двух стволов за секунду. А тут Леша «завел» молодого, грамотно его спровоцировал. И когда они дрались, старший увлекся боем.
— Ага, и даже пистолеты опустил.
— И только тогда появился шанс. И Шелестов его не упустил. Всё правильно сделал. Так вроде и произошло, правильно, Леха?
— Да, — подтверждаю я.
— Понял теперь, что ерунду сказал? — сэнсей строго посмотрел на Миркина. Игорь удрученно кивнул.
— Продолжай, Леша.
Рассказываю о перестрелке, не углубляясь в детали. Коротко без подробностей, сообщаю, что отвлек внимание Сеита, прыгнул и сломал кадык Шаназару, расстрелял их обоих и прапорщика, из перехваченного пистолета.
— Понятно, — наставник поднимается со стула, подходит ко мне и жмет руку. — Молодец. Сначала, конечно, облажался. Но потом всё правильно сделал. Теперь я вижу, что учу тебя и других ребят не зря. Что-то у вас в голове всё-таки откладывается.
— Так, ребята, — повернулся Игорь Семенович к парням, — идите, займитесь делом. Тренировками, помогите девчонкам Вероники развесить новые плакаты, поработайте с новичками, приемы покажите. А нам с Шелестовым надо поговорить.
16 ноября 1978 года (продолжение)
— Леша, хочу прояснить несколько моментов. Чего Ермилов со своими подручными именно тебя похитил? — начал допрос сэнсей, когда мы остались в совещательной комнате одни.
— Не знаю, — недоуменно пожимаю плечами.
Кроме деда я ничего и никому рассказывать не собираюсь. И на то есть причины. Деньги и ствол, отнятые у Петренко, — мой последний шанс. Если события начнут развиваться непредсказуемо, и я останусь без поддержки Ивашутина и деда, всегда можно уйти в подполье, и попытаться отстрелить самые одиозные фигуры будущего переворота. Игорю Семеновичу я доверяю, но чем меньше людей знает о «заначке на черный день» тем, лучше.
— Допустим, — наставник задумчиво смотрит на меня. — Хотя мне кажется, что ты от меня что-то скрываешь.
— Есть такое, кое-что не договариваю, но это не моя тайна, — признался я, и тут же поправился, — вернее, не совсем моя. И сейчас она уже не актуальна и на последующие события уже не повлияет. Просто подробности по делу, которые я, по веским причинам не могу озвучить. Одно скажу, сейчас они несущественны. А для вашего спокойствия добавлю: ни я, ни моя семья, не сделали ничего плохого или постыдного.
— Ладно, пропустим пока этот момент, — отмахивается Зорин, — хрен с ним, не можешь, не надо. Я вот что тебе сказать хотел. Во-первых, старайся по возможности не ходить один. Бери с собой Серегу, Вовку или других ребят. Даже Веронику можешь с собой взять. Я понимаю, что против вооруженных, подготовленных профессионалов они тебя не защитят. Но от шпаны и уголовников помогут отбиться. Да и профи, иной раз на компанию не полезет, предпочтет выждать, пока ты один останешься, чтобы шум не поднимать. Это первое. Второе. Кстати, насколько я понял, у тебя никаких особых травм нет?
— Вроде, нет. Обследование провели в военном госпитале, в палату не уложили, домой отпустили. Так что, вроде, всё нормально. Хотя меня нокаутировали, а потом ещё пару раз потрясли.
— Тогда, с начала следующей недели я начну тебя тренировать по-настоящему, в нашей военной части. Когда немного отдохнешь и восстановишься, продолжишь тренироваться в «Звезде» с ребятами, но раз-два в неделю, по возможности, буду с тобой заниматься там. Пока усовершенствуем твои навыки стрельбы. А потом, когда ты немного восстановишься, начнем, как следует работать над ударкой и приемами. Через месяц-другой, посмотрим по твоему самочувствию, перейдем к работе в парах и легким спаррингам. В военной части будешь периодически заниматься с бойцами Макарова и самим капитаном. Предварительные договоренности уже есть. Твой батя не против и разведчики тоже. Буду учить тебя стрелять, двигаться, работать с ножом и подручными предметами. Понятно, что все предусмотреть невозможно, но как знать, может эти умения, когда-нибудь ещё раз спасут тебе жизнь и здоровье.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Спасибо, Игорь Семенович, это то, что нужно, — улыбнулся я. — У меня ещё одна просьба есть
— Какая? — уточняет тренер.
— А можно ещё Серегу Мальцева к тренировкам в части подключить? Я думаю, он согласится. Сергей уже с нами, это лишним точно не будет. Тем более что мы с ним часто вместе ходим.
— Можно, это хороший вариант, — кивает наставник, после небольшого раздумья.
— Вот и отлично. Я тогда с ним сам предварительно об этом переговорю, и можем начинать со следующей недели.
— Так и сделаем. Готовься, — ухмыляется сэнсей, — Макаров и его ребята ждут тебя не дождутся. Гонять тебя и Серегу будем по-взрослому.
— Что поделать? — нарочито вздыхаю я. — Ещё Александр Васильевич Суворов говорил: «Тяжело в ученье, легко в бою». Так что я готов. И Серега, думаю, тоже.
— Кстати, ты в курсе, что в Невинномысске сейчас творится? — спросил Зорин.
— Нет, конечно. Откуда? — удивился я, — расскажите.
— А там полная задница, — поясняет сэнсей. — Мне Сергей Иванович звонил, рассказывал. Дело в том, что опер, который с нами к авторитету ездил, уехал из Ставрополя, прямо в Невинномысск. А он с нашим ГРУшником связь поддерживает. Вот и сообщил ему, что в городе происходит.
— Ничего себе, — присвистнул я, — совпадение невероятное.
— Да, в жизни ещё и не такое бывает, — ухмыльнулся сэнсей. — Рассказал бы я тебе, что мне пришлось пережить в одной зарубежной командировке. Но нельзя, подписку о секретности давал. Сам бы это не пережил, ни за что бы не поверил. Так что я к подобным совпадениям нормально отношусь. По поводу Невинномысска. Там обнаружили труп повешенного Сливко. Уборщица утром в «Чергид» пришла прибираться, а он висит в петле. А рядом фотографии убитых детей, издевательств над ними, обувь с отрезанными мысками, каски немецкие, пионерские галстуки, пеньки, а ещё расписки детские, с обещаниями никому не рассказывать об экспериментах «дяди Толи».
Старушка рассмотрела эти фотки, и в обморок хлопнулась. А потом милицию вызвала. Там эти вещдоки пришлось отдельной грузовой машиной вывозить. Город на дыбы встал. Детей начали трясти, многие признались и рассказали, какие эксперименты им Сливко предлагал, как он говорил «в медицинских целях, чтобы разработать эффективные реанимационные меры».
Слухи расползлись моментально. Третий секретарь горкома Костина, о которой ты рассказывал, что она покровительствует маньяку, повесилась. Начальника милиции с позором сняли с должности. Кресло под первым секретарем горкома сильно шатается. Его в крайком и в Москву на ковер вызывали. Драли как сидорову козу.
— Мало драли, — заметил я. — Таких вообще гнать сраной метлой надо.
— Погоди, ты ещё главного не знаешь, — оживляется Зорин. — В городе волнения начались. Ментов крыли матом. Возле обкома толпа злых граждан собралась, со справедливым вопросом, какого хрена столько лет милиция и власти не шевелились. Плакаты даже держали, с таким содержанием, что неизвестных мстителей не привлекать к ответственности надо, а медали им давать. Чуть до стрельбы не дошло. Еле народ угомонили. Милиционеры откровенно не хотят дело об убийстве Сливко расследовать. Спускают всё на тормозах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})